Бальзак. Одинокий пасынок Парижа

* * *

Теперь о его супруге.

О, мадам Жюно была ещё той штучкой! И многое из того, что об этой женщине знал весь Париж, мемуаристка прекрасно рассказала в своих воспоминаниях. Самым пикантным из всего написанного ею был, конечно, случай, связанный с её «шалостями» с… Наполеоном.

Произошло это летом 1803 года, в бытность Бонапарта Первым консулом, когда будущий император со своей свитой отдыхал в Мальмезонском дворце, предаваясь удовольствиям псовой охоты, а также играм и танцам. Ничего удивительного, что вместе с мужчинами там присутствовали и дамы из высшего общества, к коим принадлежала и двадцатилетняя жена военного коменданта Парижа мадам Жюно.

Как-то поутру в спальню будущей герцогини зашёл Первый консул и принялся невозмутимо читать какие-то письма. И это в пять часов утра! Быстро проснувшаяся Лоретта от изумления не знала, как себя вести. Сжавшись, она просто лежала и выпученными глазами смотрела на посетителя. К счастью, Бонапарт вскоре ушёл. Однако только… до следующего утра. Подобное повторилось несколько дней подряд, и с каждым разом Бонапарт становился все фамильярнее и смелее. Как уверяла в мемуарах герцогиня, он даже несколько раз ущипнул молодую женщину за ногу – правда, всего лишь сквозь одеяло.

Пикантность ситуации заключалась в том, что её муж, генерал Жюно, не мог покинуть Париж без особого на то разрешения. Поэтому Лора попросила мужа срочно (и тайно!) прибыть ранним утром в Мальмезон. И стала ждать.

Ну а следующим утром Бонапарт (уже по обыкновению) вошел в спальню замужней дамы, надеясь, надо думать, вновь попугать (и пощипать!) бедняжку. И когда было совсем разошёлся, тут-то в спальню и вошёл её супруг. Немая сцена – мягко сказано! Мужчины с удивлением смотрели друг на друга. Первым взял себя в руки без пяти минут обманутый муж, поинтересовавшись у патрона, что ему, чёрт побери, нужно в столь ранний час в спальне его жены? На что обомлевший Бонапарт, ничтоже сумняшеся, заявил:

– Успокойся, Жюно, я просто хотел разбудить мадам на охоту. Однако, как вижу, она нашла другого, кто разбудил её ещё раньше. Только почему вы, Жюно, находитесь здесь без разрешения?

Генерал Жюно был вынужден что-то пробормотать в своё оправдание, однако Бонапарт его прервал:

– Хорошо, генерал, если когда-нибудь поступок был более достоин извинения, то это в данном случае… Так что я прощаю тебя. Ну а чтобы доказать, что я на тебя не сержусь, то позволю поехать вместе на охоту…

На этом инцидент был исчерпан.

Правда, во время охоты Первый консул всё-таки отомстил коварной комендантше, назвав её во время разговора несколько раз… дурёхой.

Вот такая история. Отдадим должное герцогине д’Абрантес, которая в своих мемуарах постоянно защищает Наполеона. Вспоминая этот случай, в одном из более поздних томов она напишет: «Кровь моя кипит, что он [Наполеон. – В. С.] хотел развращать умы: это то же, что его жёлтый цвет лица, и табак, который он носил в своих карманах! Тысячи подобных вздоров были сказаны на его счёт. Может быть, мне самой возразят, указавши на сцену в Мальмезоне… Наполеон не употребил бы никакой хитрости, желая увлечь меня. Если бы я исполнила его желание, он презирал бы меня, как часто видела я это, потому что жена его друга, изменяющая мужу с Властителем, справедливо казалась бы ему презрительной»{108}.

В год смерти генерала Жюно герцогине д’Абрантес (ур. Лора (Лаура) Аделаида Констанс Пермон) было всего 29 лет – цветущий возраст для любой женщины, а для великосветской дамы особенно. Правда, после сокрушительного разгрома Великой армии Наполеона в России звезда Бонапарта неумолимо клонилась к закату. Ссылка «узурпатора» на о. Эльба, Ватерлоо, возвращение на французский трон Бурбонов – всё смешалось в несчастной стране, в которой вынутый однажды кирпичик из бастильской стены вызвал цепную реакцию всеобщего разрушения.

С падением императора Наполеона в жизни герцогини многое изменилось. Как утверждала в своих мемуарах («Memoires ou souvenirs historiques», 1831) мадам д’Абрантес, семья её матери находилась в родственных отношениях с Бонапартами; как уже говорилось, в доме Пермонов умер отец Наполеона – Карло Мария Буонапарте. Выйдя замуж за адъютанта Наполеона Андоша Жюно, Лора очутилась в парижском высшем свете, ослепив столичный бомонд красотой и остроумием. Кроме того, Лора отличалась известной экстравагантностью, за что Первый консул шутливо называл её чертовкой («petite peste»). Всё это также нашло отражение в мемуарах герцогини.

Тем не менее в 1814 году вдова наполеоновского генерала примкнула к противникам свергнутого императора и даже какое-то время являлась любовницей австрийского князя Меттерниха[32]. Расточительный образ жизни герцогини обернулся огромными долгами, что не позволило ей после смерти мужа вести светский образ жизни. Распродав всё имущество и получив небольшое (в 6 тысяч франков) пособие, она поселилась в Версале на улице Монтрей, решив заняться литературным трудом. Тем более что рассказать этой женщине было о чём, ведь она являлась ровесницей целой эпохи – «от Людовика до Людовика», то есть от свержения Людовика XVI до реставрации Бурбонов в лице Людовика XVIII. А ещё была и Первая империя Наполеона Бонапарта!

Хозяйка парижского литературного салона, известная мемуаристка Маргарита Луиза Виржини Ансело писала о герцогине: «Эта женщина видела Наполеона, когда он был ещё никому не известным молодым человеком; она видела его за самыми обыденными занятиями, потом на её глазах он начал расти, возвеличиваться и заставил говорить о себе весь мир! Для меня она подобна человеку, сопричисленному к лику блаженных и сидящему рядом со мной после пребывания на небесах возле самого Господа Бога»{109}.

Когда дочь герцогини предложила (через Лору Сюрвиль) познакомиться с подающим надежды писателем, та согласилась. Возможно, дав согласие на это знакомство, она полагала, что романист поможет отредактировать её мемуары. Хотя, как полагают некоторые бальзаковеды, Оноре как раз и подал мысль мадам д’Абрантес написать «бесценные» мемуары, а потом (когда их знакомство переросло в нечто большее) оказал помощь в работе над ними, собственноручно делая первые правки. Как бы то ни было, мемуары получились отменными, и кто их читал, не мог не отметить литературного дара их автора. Впрочем, нельзя не отметить и само содержание воспоминаний, посвящённых, в общем-то, своему умершему мужу и его патрону – Наполеону Бонапарту. Хотя там досталось всем – особенно европейской знати, королям и правителям, а также секретарю Наполеона г-ну Бурьенну и наполеоновским маршалам, которые, безусловно, не шли ни в какое сравнение с «блистательным генералом Жюно», оставшимся, как мы помним, без маршальского жезла. Об их жёнах и говорить нечего. Свою порцию восхищения и желчи получила и г-жа Жозефина – женщина со своими прелестями, недостатками и… И так далее.

Как известно, некоторое время герцогиня жила в Аббеи-о-Буа, где в отдельном монастырском корпусе находились квартиры знатных дам, «искавших уединения». Там же мадам Рекамье держала свой салон, где и был принят мсье Бальзак.

Итак, однажды в поле зрения «версальской герцогини» оказался некто Оноре Бальзак. И это была целая история…