Бальзак. Одинокий пасынок Парижа

* * *

Если кто-то считает, что жизнь молодого Бальзака – сплошная череда неудач и падений, а сам он, несчастный, оказался незаслуженно забыт изменницей Фортуной, – спешу успокоить: это не так. Падать всегда больно. Даже спотыкаться очень-таки неприятно. Проблема в другом: суметь восстановить дыхание после случившегося. И в этом отношении молодой Оноре показал себя в полной мере цельной натурой. Надеясь на успех, он безбоязненно брался за любое рискованное дело, мчался вперёд, спотыкался, валился навзничь (порой – разбивая лицо), вставал, отряхивался, быстро приходил в себя и… снова мчался туда, где его поджидало очередное испытание.

Всё это говорит о незаурядном характере нашего героя, главной чертой которого являлась целеустремлённость. Доводить начатое до конца с какого-то времени становится неким девизом его внутреннего «я». Только такой человек и мог достигнуть высот, которые удалось покорить Бальзаку.

Осмелюсь сказать больше: молодой Бальзак – это счастливый Бальзак! Как и капитан Буонапарте, наш герой в свои двадцать с небольшим вовсю покоряет крепкие крепостные стены, отличаясь при этом некой избирательностью: ему по нраву исключительно непробиваемые твердыни, подход к которым требует изрядной дерзости, отваги и небывалого мужества. Ибо крепостные стены Бальзака – это женские сердца.

Овладение таким мощным фортом, как «мадам де Берни», окрылило надеждой на вседозволенность: почему бы не польститься на большее? И когда вдалеке замелькали штандарты крепости «герцогиня д’Абрантес», Оноре, потеряв голову, со всей бесшабашностью пылкого сердцееда кинулся покорять очередную твердыню. Нет, я не ошибся: «бесшабашность» – то самое слово, которое, вне всякого сомнения, больше всего подходит для характеристики Бальзака тех лет.

Сбросив с глаз пелену иллюзий, можно увидеть, что молодой Бальзак – баловень судьбы: он удачливый покоритель женских сердец. Словесная паутина, которой наш герой, изводя одно писчее перо за другим, овладел в полной мере, сделала его дамским угодником, способным тонкой лестью пробивать женские сердца не хуже пушечного ядра, разрушающего крепостные стены.

Герцогиня д’Абрантес появилась в жизни Бальзака в 1825 году, в разгар бурного романа нашего героя с мадам де Берни. И вздыхать по данному поводу («ну да, та ему надоела…») вовсе не следует: «свою Лору» юный любовник по-прежнему обожал! Другое дело, что ему явно не хватало чего-то большего. Молодому Оноре, которого влекло высшее общество, недоставало некой авантажности.

Мадам де Берни для Бальзака – это Тулон для Бонапарта; герцогиня д’Абрантес – парижский Тюильри. Де Берни олицетворяла высший свет канувшего в Лету «блистательного века» Людовика XVI; герцогиня д’Абрантес – времена Первой империи и Наполеоновских войн. Даже после того, как смолкли пушки и стих шелест боевых знамён, вдова прославленного наполеоновского генерала Жюно оставалась в свете этаким эхом минувшей эпохи: герцогиня продолжала олицетворять вчерашнюю Францию. А потому её с удовольствием принимали в модных салонах (скажем, в салоне[31] мадам Рекамье) и там, где сновали философы, дипломаты, литераторы и банкиры.

Дивизионный генерал Жан Андош Жюно (1771–1813) при Наполеоне I руководил французскими оккупационными войсками в Португалии; за отличие при взятии Лиссабона в январе 1809 года получил победный титул герцога д’Абрантес (duc d’Abrantès). Личная отвага подарила ему прозвище «генерала-урагана».

В 1792 году, будучи сержантом, Жюно в составе Северной армии принял участие в войне с Австрией. В бою при Глизюэле он чудом не погиб: австрийский кавалерист едва не раскроил храбрецу череп. Однако, отлежавшись в госпитале, раненый сбежал на войну. Во время осады Тулона Жюно, писавший каллиграфическим почерком, стал личным писарем капитана Буонапарте.

Произошло это так. Однажды во время передислокации командир попросил подойти к нему какого-нибудь капрала из числа толковых. Из строя вышел неприметный сержант и прямо на бруствере стал записывать все приказания начальника. Едва Буонапарте закончил диктовать, как упавшее поблизости ядро запорошило письмо землей.

– Славно! Благодарю вас, – весело воскликнул писарь, обращаясь в сторону неприятельских позиций. – Вот и песка не нужно…

Невозмутимость, с какой это было сказано, покорила сердце Буонапарте. Он заприметил храброго бургундца, которым, как вы поняли, оказался Андош Жюно.

«Этот случай решил его судьбу, – пишет о Жюно герцогиня д’Абрантес. – Он остался при начальнике артиллерии и не возвратился в свой корпус. Когда город был взят и Буонапарте сделан генералом, Жюно просил, в награду своего отличного мужества при осаде, только одного: звания адъютанта при генерале, предпочитая низший чин тому, какой мог бы он получить, оставшись в своем корпусе; но для этого надобно было расстаться с Бонапартом, а Жюно уже не мог сделать этого»{104}.

После Тулона Жюно, став лейтенантом, будет сопровождать Бонапарта во время первой Итальянской кампании. Являясь доверенным офицером главнокомандующего, именно он доставит в Париж радостную весть о победе и захваченные у неприятеля знамёна. В августе 1796 года в сражении при Лонато Жюно, преследуя отряд противника, окажется в окружении, будет сбит с лошади и изрублен саблями. К счастью, выживет, а позже, оправившись от ран, примет участие в знаменитой битве при Арколе.

Далее военная карьера этого отчаянного драчуна продвигалась стремительно. В 1799 году Андош Жюно уже в звании бригадного генерала принимает участие в Египетском походе Бонапарта. В сражении при Назарете во главе трёхсот солдат отважный бургундец отразит атаку 10-тысячного авангарда турецкой армии, лично зарубив сына Мурад-бея; прославится в сражениях при Абукире, Александрии и Яффе. Будучи отчаянным дуэлянтом, едва не прирезал на дуэли генерала Ланюсса, позволившего себе непочтительное высказывание в адрес патрона (Наполеона). Правда, едва не погибнет сам, получив тяжёлое ранение в живот.

Герцогиня д’Абрантес: «Жюно хорошо владел шпагою… Он был ловок, храбр и совершенно хладнокровен… Улучив мгновение, он рубанул Ланюсса так, что снёс верх его шляпы и пуговицу, за которую прикрепляется галун: удар ослабел на щеке. Если бы противник его был без шляпы, он остался бы на месте. Но Жюно сам едва не пожертвовал жизнью, потому что Ланюсс воспользовался движением, которое открыло его, и нанес ему сбоку удар в живот: рана была так велика, что простиралась более нежели на восемь дюймов в длину…»{105}

Одно время Жюно занимал должность коменданта Парижа; в битве при Аустерлице (1805 г.) командовал гусарами.

Но до этого произошло одно событие, поставившее крест не только на всей последующей военной карьере Андоша Жюно, но и на его доверительных отношениях с Бонапартом. Дело в том, что этот бесшабашный храбрец, как это часто бывает, поскользнулся совсем на другом – он пал жертвой придворных интриг. А если быть точнее – пострадал из-за собственного языка.

Пока генерал Бонапарт находился в Египте, его супруга Жозефина закрутила шашни с неким смазливым красавчиком, над чем похохатывал весь Париж. Не знал об этом только обманутый муж, страдая от мизерного количества писем из дому. Так вот, из тех, кто был с Бонапартом на «ты», в Египте рядом находился лишь преданный Андош Жюно. Последний не только догадывался об изменах супруги своего командующего, но и был хорошо об этом осведомлен.

Жак Бенуа-Мешэн: «…Жюно получил письмо от своей семьи, в котором говорилось о том, что Жозефина открыто обманывает своего мужа, а весь Париж над этим потешается. Возмущенный, даже не представляющий той ярости, которую он спровоцирует, Жюно показал это письмо Бонапарту. Тот же был этим потрясен»{106}.

Да, Жюно не выдержал. И однажды выложил патрону всю правду (произошло это недалеко от сирийского городка Эль-Ариш).

– Кто?! – не поверил ушам Бонапарт. – Кто этот негодяй?! – набросился он на Жюно.

– Ипполит Шарль. Ну, тот щеголь, который постоянно вертится рядом с вашей супругой…

– Почему я узнаю об этом только сейчас? Почему, якорь тебе в печень! – крикнул, перейдя на корсиканский, обманутый муж и подошел вплотную к испуганному товарищу. – Я в недоумении, Жюно…

Бонапарт был в ярости. Полгода, всего полгода – и уже рогоносец! Жозефина, как она могла?! Ведь никто так не любил эту женщину, как он, ее преданный Наполеоне…

Потом он вызвал секретаря Бурьенна. Требовалось хоть на кого-то излить накопившийся гнев. Луи-Антуан Бурьенн – именно тот, кто обязан был рассказать ему обо всём первым. Но личный секретарь главнокомандующего, во-первых, не был болтуном, а во-вторых, он не хотел расстраивать патрона, к которому был сильно привязан.

– Жюно – вот истинный друг, – вскричал Бонапарт при виде растерявшегося секретаря. – Почему вы об этом ничего не сказали мне раньше?

– Но… мне… мне было неловко… – бормотал испуганный Бурьенн.

– Вы не совсем искренни, mon cher. И я уже сомневаюсь, привязаны ли ко мне настолько, как я об этом думал ранее…

Письма во Францию прекратились. Теперь Бонапарт почти не писал. Корреспонденция шла «единственному другу» – старшему брату Жозефу. Только ему он мог сейчас доверить свои самые сокровенные мысли и чаяния. «Сердце мое очерствело, – напишет Наполеон в одном из писем брату. – В двадцать девять лет я чувствую себя опустошенным…»

Результат доверительного разговора с патроном окажется для генерала Жюно роковым. Обманутый Бонапарт не забудет того болезненного удара, который нанёс ему боевой товарищ, и последний жестоко поплатится за свою несдержанность.

Герцогиня д’Абрантес: «Он [Наполеон. – В.С.] различал своих друзей от тех, кого награждал только за услуги. Он был гораздо меньше привязан к ним, меньше благосклонен, но часто награждал их щедро. Фаворитство не было в употреблении при его царствовании и редко перевешивало истинное достоинство. Он оказывал милости тем, кого любил, например, Жюно, Дюроку, Ланну и многим другим. И когда эти самые друзья заслуживали высоких наград, он осыпал их ими. Но эти люди являлись столпами государства, служа ему пером или шпагою…»{107}

Жюно ошибся. И, став императором, Наполеон ему этого не простит. Он удалит от себя бывшего друга, которому отныне придётся с завистью наблюдать, как другие полководцы (на его взгляд, менее талантливые) будут получать из рук императора маршальские жезлы. Но только не он – самый преданный и отважный! Андош Жюно станет единственным из близких к Наполеону генералов, кто так и не станет маршалом.

В июле 1813 года во время одного из приступов сильной головной боли находившийся в отцовском доме в Бургундии Жюно выбросится из окна. Но погибнет не сразу. Ему ампутируют поврежденную ногу, после чего начнётся гангрена. Наполеон, узнав о смерти соратника, скажет: «Это был храбрый парень, этот Жюно. Он ходил в огонь как на бал».

Так закончит свои дни герцог д’Абрантес.