Офицеры российской гвардии в Белой борьбе. Том 8

(декабрь 1919-го – март 1920 года)

Разразившаяся в ноябре над Добровольческой армией гроза – прорыв большевиками фронта у Купянска – приблизила вскоре линию фронта к Полтаве, которая была оставлена нами без давления противника.

26 ноября генерал Кальницкий созвал военный совет для принятия решения о защите или оставлении Полтавы. Большинство начальников частей высказалось за оставление города и присоединение к армии. Пехотные начальники заявили, что не ручаются за настроение своих частей, составленных из недавно мобилизованных солдат.

Полковник барон Таубе предложил остаться в Полтаве с дивизионом кирасир и другими кавалерийскими частями, дабы в случае благоприятного поворота военных событий сохранить Полтаву от разграбления бандами, уже подступившими к самому городу и ожидавшими только ухода войск, чтобы начать грабеж. В случае же дальнейшего отхода армии и взятия красными Полтавы кавалерийский отряд, не обремененный ни пехотой, ни обозами, пробился бы на соединение с главными силами.

Не желая ослаблять ядро своего отряда, генерал Кальницкий не принял это предложение, и 27 ноября дивизион начал отход в составе Особого Полтавского отряда. 1 декабря дивизион прибыл в Константиноград, где оставался до 6-го числа, неся сторожевое охранение к северу от города в селах Тишинковка, Берестовенька и Староверовка. 7 декабря, согласно полученному приказанию, дивизион двинулся на присоединение к полку, с которым встретился в ночь с 7-го на 8-е в селе Дмитровка, на реке Орели. В это время Сводно-кирасирский полк, потеряв 9/10 своего состава, частью в боях, частью обмороженными и больными, имел совместно со 2-м гвардейским полком всего лишь около 60 шашек. Налицо оставались лишь кавалергарды и Конная гвардия, а от кирасир Его Величества лишь 2—3 человека без офицеров. 5-й Кавалерийский корпус, под командой полковника Барбовича, потеряв часть своих полков, оторвавшихся и отходивших на Одессу, и понеся громадные потери, состоял всего из трех бригад, самого ничтожного состава.

Исключительно тяжелая обстановка сложилась в это время для армии. Эпидемия сыпного тифа свирепствовала по Югу России, а одушевление сменилось, под влиянием неудач на фронте, разочарованием и упадком духа. Тиф стал косить и ряды кирасир. В конце ноября и начале декабря были эвакуированы в тифу штабс-ротмистр Сахаров, корнет Кисель-3агорянский, вахмистр 1-го эскадрона подпрапорщик Курятенко и много кирасир. Штабс-ротмистр Одинцов заболел воспалением легких, и в командование эскадронами вступили: 1-м – корнет Корженевский и 2-м – корнет Литвинов 2-й, кроме которых в эскадронах оставалось по одному лишь офицеру – корнеты Тимченко и Собинов. В полковой пулеметной команде были налицо штабс-ротмистр Гончаренко и корнет Кашин. Полковник барон Таубе вступил в командование полком, штабс-ротмистр Полянский – в исправление должности полкового адъютанта.

Дивизион, имевший в момент присоединения к полку свыше 200 шашек, начинает сразу таять. В первом же бою 8 декабря на реке Орели 2-й эскадрон, будучи послан в обход наступающего противника у села Марьинского, попал в тяжелую обстановку и потерял убитыми и ранеными свыше 30 кирасир, а под корнетом Литвиновым была убита лошадь. Следующий за этим ночной бой 9 декабря у села Преображенского, где дивизион, после целого дня боя, подвергся в непроглядной тьме нападению противника, уменьшил сразу 1-й эскадрон почти на треть. 10 декабря полк двинулся к станции Краснопавловка, а оттуда, 11-го, вдоль линии железной дороги на Лозовую, где, по слухам, были приготовлены укрепленные позиции, на которых предполагалось задержаться. Еще за несколько дней до этого в полку стало известно о назначении генерала барона Врангеля командующим Добровольческой армии, вместо уволенного генерала Май-Маевского. Решительные приказы нового командующего о сокращении обозов, уничтожении полковых эшелонов, прекращении отпусков и т. п. дали надежду на возможность перемены к лучшему. Однако по приходе в Лозовую все убедились, что никакой укрепленной линии фронта нет, а корпус получил приказание идти форсированным маршем на Таганрог.

12 декабря утром 1-й эскадрон, в командование которым накануне вступил штабс-ротмистр Полянский, получил задачу задержать у станции Панютино сильно наседающих красных, чтобы дать возможность корпусу оторваться от противника. Эскадрон отражает ожесточенные атаки во много раз превосходящей его неприятельской пехоты и, выполнив возложенную на него задачу, следует в арьергарде наших отходящих войск. Идти пришлось среди верениц обозов и бегущих местных жителей, заполнявших деревни и дороги. Фуража и продовольствия был крайний недостаток. Железные дороги работали плохо, пути были забиты брошенными и пустыми эшелонами. Корпус проходил по каменноугольному району, мимо станции Ясиноватая, в направлении на Матвеев Курган, и по ночам зарево непогасших еще доменных печей смешивалось с блестками отдельных орудийных выстрелов и заревом горящих станций. Вдалеке была слышна орудийная стрельба – это дрался отступавший корпус генерала Кутепова. Невзирая на тяжесть положения, оторвавшись от своих обозов, страдая от холода, разутые и раздетые боевые части отходили в порядке, везя за собой своих раненых и тифозных, число коих со дня на день увеличивалось, а ряды эскадронов таяли. В течение двух недель, начиная с 8 декабря, дивизион потерял убитыми и ранеными 3/4 своего состава и, подходя к Таганрогу, имел лишь 50 шашек. Тем временем полковые тылы тоже отходили на юг, частью по железной дороге, частью походным порядком по маршруту Полтава—Карловка—Константиноград—Лозовая—Павлоград.

Почти не выходя из нарядов по охранению и разведки, полк продолжал движение на юго-восток. 17 декабря прибыло пополнение, приведенное полковником Коссиковским, и полк снова вывел в строй полные эскадроны, вследствие чего и запасный и формировавшийся 3-й эскадроны кирасир Ее Величества были сведены почти на нет, а оба действующих эскадрона снова слиты в один. Полковые мастерские и хозяйственные части отошли из Павлограда по железной дороге в Крым, а колесный обоз, под начальством ротмистра Афанасьева, с остатками запасного эскадрона двинулся на Ростов, совершая ежедневно громадные переходы. С обозом отходили прибывшие два офицера полка, штабс-ротмистр Михайлов[407], воевавший до сего времени с начала Гражданской войны в Уральской казачьей армии, и корнет Ракович[408] из-за границы.

21 декабря корпус подошел к станции Матвеев Курган, занятой уже большевиками, и, обойдя ее с юга, пришел на ночлег в Покровскую. Здесь предполагалось дать дневку. Пользуясь этой остановкой, вахмистр полковой пулеметной команды Захарченко отправился на свой хутор (возле Лысогорской, к северо-востоку от Покровской) и нашел его занятым красными. От своих односельчан он узнал, что главные силы кавалерии красных уже прошли на Ростов, грозя, таким образом, отрезать отряд генерала Барбовича от сосредотачивающейся у Ростова армии. Дневка была отставлена. Отряд выступил из Покровской и, идя всю ночь, пришел на рассвете 23 декабря в Синявку (в 35 верстах от Ростова на железной дороге Ростов—Таганрог), где вошел в связь с нашей пехотой. Здесь стало известно о сведении частей Добровольческой армии, отошедших к Ростову, в Добровольческий корпус, под командой генерала Кутепова. 5-й Кавалерийский корпус оказался сведенным в бригаду, под командой генерала Барбовича, в составе двух полков – Сводно-гвардейского и Армейского. Командование гвардейским полком принял генерал Данилов, помощником его по строевой части был назначен полковник Ковалинский, а адъютантом – штабс-ротмистр Рогович (Кавалергардского полка). Незадолго до этого к бывшему 2-му гвардейскому полку присоединились из Кавказской армии лейб-гусары и уланы Ее Величества, понесшие перед этим потери в боях под Царицыном (из улан Ее Величества убит штабс-ротмистр Малама, из лейб-гусар – ротмистр князь Голицын, корнеты Петрово-Соловово, Курис[409] и Булдов и прапорщик Боткин[410]). Таким образом, в полку собралась вся гвардейская кавалерия, за исключением пока лишь гродненских гусар. Из кирасир Ее Величества вернулись в строй выздоровевший и принявший командование эскадроном штабс-ротмистр Одинцов и из командировки штабс-ротмистр Спешнев, назначенный начальником боевого обоза полка, и корнет граф Гейден. Заболевший полковник барон Таубе был эвакуирован в конце декабря в Крым.

Добровольческий корпус занял позиции вокруг Ростова в 20 верстах от города фронтом на север и на запад. Бригаде генерала Барбовича приказано было оставаться в районе Недвиговский—Синявка, впереди расположения пехоты, ведя разведку. Полк оставался в Синявке до 26 декабря, когда красные начали наступление на позицию Добровольческого корпуса у села Мокрый Чалтырь. Эта позиция за несколько дней стоянки была довольно хорошо оборудована. Кроме того, у пехоты имелись танки, действие которых нам пришлось наблюдать впервые. Атака красных разбилась о сопротивление Добровольческого корпуса, и атакованные, в свою очередь, с фронта бригадой генерала Барбовича большевики начали отступать. Штабс-ротмистр Одинцов с эскадроном кирасир Ее Величества атаковал в конном строю отступающие колонны красных и по собственной инициативе, оторвавшись от главных сил, преследовал их до наступления темноты, превратив их отступление в беспорядочное бегство. Во время этой атаки был ранен корнет Тимченко.

Несмотря на этот успешный бой, общая боевая обстановка сложилась не в нашу пользу. Терская пластунская бригада сдалась красным у села Султан Салы и открыла им путь на Ростов. Добровольческий корпус принужден был начать отход, чтобы не быть отрезанным от переправ и припертым к морю. Бригада генерала Барбовича, сосредоточившаяся после боя в селе Мокрый Чалтырь, двинулась на Ростов ночью 27 декабря, прикрывая отходящую пехоту. После ночного перехода под ледяным дождем по гололедице и при сильном ветре, покрывавшем людей и лошадей толстой ледяной корой, бригада на рассвете подошла к Ростову, который оказался занятым красными. Посланный от полка разъезд корнета Некрасова (улана Ее Величества) пропал без вести, а головные части были встречены на окраине пулеметным огнем. Бригада свернула на станицу Гниловскую и здесь начала переправу через Дон. Пущенный накануне для затруднения перехода Дона большевиками ледокол оставил на середине реки борозду шириною в несколько сажен, которая за ночь снова затянулась тонким льдом. Лед этот под тяжестью людей и лошадей дал трещины и осел, покрывшись водою. С большим трудом удалось перетащить по этому хрупкому пласту артиллерию и пулеметные повозки. Во время переправы в тылу у нас появилась конница Буденного. Сводно-гвардейский полк получил задачу задержать ее наступление. Штабс-ротмистр Одинцов, заняв смешанным эскадроном кирасир Ее Величества и пулеметами ряд курганов на расстоянии версты от станицы Гниловской, отбил сильным огнем конную атаку противника, принудил его спешиться и завязал с ним стрелковый бой. (В этом бою пропал без вести один из первых добровольцев юнкер Беляев.) Отступая и отразив все попытки Конной дивизии Буденного, лично руководившего боем, отрезать нас от переправы, Сводно-гвардейский полк, последним из Добровольческого корпуса, перешел через Дон и расположился на ночь в селе Капор.