Офицеры российской гвардии в Белой борьбе. Том 8

(сентябрь—ноябрь 1919 года)

В то время, когда Добровольческая армия продвигалась вперед, в тылу у нее, в глухих местах, стали постепенно накапливаться большевики, дезертиры, грабившие и убивавшие зажиточных крестьян и представителей местной администрации и портившие пути сообщения. Отсутствие линии сплошного фронта дало возможность в середине сентября пройти сквозь наш фронт банде атамана Шубы, направлявшейся в Екатеринославскую губернию на присоединение к известному разбойничьему атаману Махно.

Дивизион вошел в состав отряда полковника Матвеева для уничтожения названной банды Шубы, численностью до 1500 человек пехоты при пулеметах и кавалерии. 23 сентября дивизион погрузился в эшелон, прибыл в Ромны, выгрузился и двинулся походным порядком на город Недригайлов, а оттуда дальше по следам банды. Переходы с каждым днем увеличивались. 30 сентября отряд настиг, наконец, банду у хутора Воликова возле деревни Прасколовки, в 25 верстах от местечка Сорочинцы; к этому времени лошади были сильно вымотаны походом. Начальник отряда решил атаковать банду и послал оба эскадрона в обход левого фланга противника, поведя одновременно наступление в лоб Роменской офицерской ротой (силой около 100 штыков) при поддержке двух орудий 8-й конной батареи и Кирасирской пулеметной команды. Противник, заметив приближение отряда, сам перешел в наступление, послав свою кавалерию в обход правого фланга отряда. Цепи противника, во много раз превосходящие нашу, отбросили офицерскую роту и вышли на батарею. Кавалерия противника, стремившаяся охватить наш правый фланг и совершенно окружить отряд, наткнулась на дивизион кирасир, который сомкнутым строем с дистанции 150 шагов пошел в атаку на конницу противника, превосходившую его численностью более чем в 2 раза, и отбросил ее. (Подошедшая во время боя к нам на помощь сотня местной земской стражи приняла нас за большевиков и обстреляла с тыла, после чего бесследно скрылась.) Во время кавалерийского боя пехота наша, сражаясь с вдесятеро сильнейшим противником и, несмотря на блестящую работу кирасирских пулеметов, понеся потери более чем на 50 процентов, начала отступление. Артиллерийские лошади были измучены от перехода совершенно и вывезти орудия были не в состоянии. Стреляя картечью до последнего момента, офицеры-артиллеристы все погибли на своем посту, а пушки остались бандитам. Корнет Викгорст, командовавший пулеметами, отбивал атаку противника до крайней возможности и затем под сильнейшим огнем вывез пулеметы, имея много раненых людей и лошадей. Вследствие такого исхода боя, эскадроны стали также отходить, увозя своих раненых. Во время отхода погибла лишь пушка Гочкиса, отосланная в начале боя в обоз вследствие порчи, попавшая под преследование неприятельского разъезда и застрявшая в болоте. После боя дивизион двинулся к станции Гоголево, а оттуда, согласно приказанию, на станцию Яреська для следования в город Полтаву. В этот день прибыло новое пополнение из запасного эскадрона под командой штабс-ротмистра Поливанова, в составе корнета Литвинова 1-го и свыше 30 конных кирасир. На следующее утро прибыл из командировки для отвоза тела штабс-ротмистра Деконского в город Таганрог корнет Литвинов 2-й и прикомандирован корнет Собинов. Дивизион погрузился в эшелон 4-го и прибыл в Полтаву к вечеру 5 октября, уже после отбития нападения бандитов, завладевших было половиной города.

Дивизион вошел в состав Полтавского отряда полковника Пальшау[403] (Ингерманландского гусарского полка), находящегося в непосредственном подчинении у Главнокомандующего Полтавской губернии генерал-майора Генерального штаба Кальницкого. Располагается дивизион первоначально в красных казармах и несет ежедневную разведывательную службу в окрестностях города, а 11-го участвует в отбитии нового нападения бандитов на город. Непосредственное участие в бою принимает только пулеметная команда и взвод 2-го эскадрона, под командой корнета Собинова. В этот же день, по просьбе местных властей, был послан сильный разъезд 1-го эскадрона, под командой корнета Корженевского, в Лазаревский конский завод, в 8 верстах от города, для вывода 18 маток и 17 двухлеток лучших кровей. В то время как лошади выводились из конюшен, обратная дорога в Полтаву была уже занята бандитами, и разъезду пришлось возвращаться полями, без дорог, под обстрелом противника. Тем не менее все лошади были приведены в целости. (Впоследствии всех этих лошадей дивизиону было приказано вернуть обратно на завод, где они и были оставлены при эвакуации Полтавы.) В середине октября повстанцы отходят на юг, дивизион же, оставаясь в Полтаве, несет разведывательную и охранную службу.

Время, проведенное кирасирами в Полтаве, было широко использовано для приведения в полный порядок эскадронов, сильно утомленных предыдущими походами и боями. Хотя возложенный на дивизион боевой наряд – ежедневные разъезды и целые экспедиции в уездах – и нельзя было считать легким, однако продолжительное расквартирование на одном месте всего дивизиона вместе и ведение регулярных занятий дали возможность наряду с чисто боевым воспитанием усилить внутреннюю спайку. Внутренняя жизнь дивизиона, расположенного казарменным порядком, представляла собой точный сколок со старой гатчинской жизни. Благодаря дружной и регулярной работе офицеров удалось достичь не только хорошей боевой подготовки, не только внешней дисциплины и выправки, но и сделать из мобилизованных солдат и добровольцев настоящих кирасир, проникнутых старыми традициями и искренно любящих свой полк. Среди кирасир развивается особая любовь к своему мундиру и полковой патриотизм. Оставшиеся еще в 1-м эскадроне немногочисленные осетины откомандировываются, и, таким образом, состав эскадронов делается более однородным, легче поддающимся дисциплине. Большое воспитательное значение имеет величие старых кирасир Ее Величества, добровольно прибывших для исполнения своего долга перед Родиной в ряды родного возрождающегося полка. Старый кирасир подпрапорщик Курятенко, проживавший в 1919 году в Гатчине, услыхав про восстановление полка, нашел силу и средства, чтобы пробраться и найти полк.

При таких условиях дивизион был доведен без труда свыше чем до 200 шашек. Командование 1-м эскадроном принимает штабс-ротмистр Одинцов, сдавший должность адъютанта штабс-ротмистру Безобразову. Штабс-ротмистр Полянский назначается адъютантом дивизиона. Эскадроны располагаются в разных частях города: 1-й и полковая пулеметная команда – на Келленском проезде, в помещении пожарной команды и в нескольких частных домах, 2-й – в казарме на Монастырской улице. Офицерское собрание устраивается при 1-м эскадроне. К дивизиону прикомандирован в боевом отношении полуэскадрон украинских гусар[404] Сводно-уланского полка, под командой ротмистра Крыжановского.

Сильно изменился к лучшему и конский состав дивизиона благодаря произведенным в городе и уездах реквизициям.

Реквизиции в уездах сопровождались целыми экспедициями. Расчет производился по выданным квитанциям в полтавском казначействе.

Офицеры дивизиона были радушно и сердечно приняты полтавским обществом, в особенности семействами Ильинских, Кулябко-Корецких, Хрещетицкого и Шевченко, и часто проводили свободное время в обстановке семейного уюта, заставлявшей их забывать трудности походной жизни.

Стоянка в Полтаве омрачилась, к сожалению, характером службы и военными заданиями, которые обнаруживали постоянно нерешительность ведения борьбы и чрезвычайно утомляли людей и лошадей. Располагая силами большими, нежели плохо организованные бандиты, начальник Полтавского отряда не решался, однако, предпринять уничтожение их, а полтора месяца ограничивался ежедневным разгоном мелких разъездов кирасир для разведки по всем направлениям, давая вместе с тем возможность бандитам развивать свою деятельность и увеличивать силы. Когда под конец, 25 ноября, бандиты снова подошли к самой Полтаве и заняли село Жуки, туда был послан один из запасных армейских батальонов, с придачей ему полуэскадрона 2-го эскадрона. Энергичной атаки, однако, не решились предпринять, равно как и на следующий день, когда отряд был собран на окраине города у Киевского вокзала, где, простояв несколько часов и не решившись начать бой, а выставив лишь охранение вокруг города, возвратился обратно.

Интересным эпизодом в истории дивизиона было появление в это время в его рядах женщины-добровольца. Рогнеда Константиновна Сахарова (рожденная Константинович), жена ротмистра 8-го гусарского Лубенского полка, провела на фронте почти все германскую войну, несколько раз была ранена, награждена Георгиевскими крестами и унтер-офицерским званием. Не менее доблестно она продолжала свою службу в Добровольческой армии. Ей очень понравилась лихая атака кирасир на село Британы 15 сентября, которую она наблюдала, состоя в рядах новгородских драгун, и она решила перейти в наш дивизион. Несмотря на отказ командира дивизиона, считавшего присутствие молодой, интересной женщины в рядах боевой части нежелательным новшеством, она с чисто женской настойчивостью добилась своего и за два месяца, проведенные ею в дивизионе, при безупречном поведении и большом такте, выказала себя бесстрашным воином и превосходным строевиком, великолепно знающим военную службу. Окруженная общей симпатией, она покинула дивизион в конце ноября, уехав к мужу.

Тем временем запасная и хозяйственная части дивизиона, переведенные в город Лубны, не только развивают усиленную деятельность по формированию пополнений для действующих эскадронов, но приступают к формированию 3-го эскадрона. Туда прибывают новые офицеры, произведенные из юнкеров в корнеты Кашин и Сементовский и бывшие вахмистры старого полка, ныне офицеры, корнет Маляр[405] и прапорщик Магда[406]. Последний, будучи послан в октябре в командировку под Киев за приводом лошадей, пропал без вести. Прибывает также несколько старых кирасир: унтер-офицер Лышенко и старый кирасир ефрейтор Силюков, впоследствии вахмистр 2-го эскадрона.

В глубоком тылу, в живописном Гурзуфе, на Южном берегу Крыма, заботами семьи штабс-ротмистра Дерюжинского учреждается санатория для выздоравливающих от болезней и ран чинов Сводно-кирасирского полка, просуществовавшая вплоть до самой эвакуации 1920 года. Во главе санатории встает Екатерина Александровна Чернявская, а сестрой санатории становится Анна Александровна Дерюжинская, благодаря исключительным заботам которых кирасирская санатория делается образцовым учреждением по своему порядку и чистоте. Кроме санатории, расположенной в одной из гостиниц курорта Гурзуфа, дача семьи Дерюжинских была широко раскрыта для кирасир Ее Величества, и все офицеры, побывавшие на Южном берегу Крыма хоть краткий срок, были гостями этой милой семьи, окружавшей всех заботами, лаской и уютом.

Отступление