Истории приграничья

Утром меня разбудил бодрый голос Торода. Вслед за ним уши наполнил гомон остальных воинов, постукивание глиняных мисок, смех. В зале царил вечный сумрак, который не могли прогнать покачивающиеся лампады, поэтому казалось, что ночь ещё не закончилась.

— Поднимайся, скоро выходим! — повторил Тород.

Рядом громко зевнул Лэдо:

— Завтрак готов?

— Козлятина по-горски, — хохотнул Тород.

Блюдо и впрямь оказалось своеобразным. Хоть мясо и варилось чуть ли не всю ночь, оно осталось жёстким и жилистым. И вонючим в придачу — этого не смогли замаскировать даже жгучие омруданские пряности.

Пока мы сонно жевали, к дяде Эсмонду, восседавшему на соседнем топчане, приблизился Фар Се-Трайнис в сопровождении ратника.

— Похоже, у нас пропал человек, — тихо сказал Се-Трайнис командиру.

— Что значит «похоже»?! — вскинулся Эсмонд. — Он пропал или нет? Кто? Как это случилось?

— Бирн Мокелм, — ответил Фар.

Оставив мясо, я прислушался: Мокелм был одним из солдат, отправленных моей семьёй. Я знал его — невысокий молчаливый крепыш, с постоянно красным лицом, одинаково хорошо владевший копьём и коротким топором.

По словам Се-Трайниса, в последний раз воина видели перед рассветом. После смены караула, он направлялся в уборную — закуток рядом со стойлами. Вернулся ли Бирн оттуда, ходил ли куда-то ещё — никто не мог сказать. Лишь после завтрака, когда начались сборы, один из ратников обратил внимание, что за всё утро ни разу не видел товарища. Поискав его самостоятельно и не обнаружив ни следа, доложил рыцарю, возглавляющему очередную смену дозорных — Фару Се-Трайнису.

Озабоченно поглаживая бороду, дядя Эсмонд наморщил лоб.

— Бел! Рыцарей ко мне. Всех.

Когда мы собрались возле командира, он повторил историю Фара тем, кто её не слышал.

— Быть может, дрыхнет где-то? Вечером некоторые солдаты налегали на вино — грелись, как они говорили, — сказал Венри Кирлан-Трайнис.

— Сомневаюсь, — мрачный Делм Аске-Трайнис с подозрением оглядывал зал, словно выискивая засаду. — Мокелм был среди караульных — значит, на ногах вполне держался. Думаю, тут другое…

— А вдруг ночью разбойники нагрянули? Ратник в уборную пошёл — а она ж прям рядом со входом. Увидал их, шум хотел поднять. Они его и убили. А после ушли, увидев, что солдаты здесь, — предположил Тород.

— В здешних горах ночью только демоны могут шастать, никак не люди, — с сомнением отозвался Фар. — Да и дверь должна быть ночью на запоре.

— Вот что, — заговорил командир. — Проверим всё. Фар, Тород, с пятью солдатами осмотрите окрестности дома. Не найдёте ничего — прогуляйтесь вверх и вниз по склону. Только с оглядкой и недалече… Венри, Лэдо, прихватите троих-четверых и обыщите дом — каждую щель… Бел, позови Сабира и расспроси погонщиков — может, видели или слыхали чего. И поставь двоих воинов внутри, возле входных дверей, накажи никого, кроме своих, не впускать не выпускать. Чуть что — поднимать тревогу… Делм, с оставшимися ратниками будь подле меня и… — Эсмонд глазами указал на спрятанный в мешке сундучок с золотом.

Повинуясь приказу командира, все разошлись. Найдя проводника, я допросил погонщиков. Горцы утверждали, что крепко спали всю ночь и ничего не знают. С этим мы и вернулись к дяде Эсмонду.

Почти одновременно с нами появился гонец от Венри Кирлан-Трайниса, доложивший, что ни в гостевых комнатах, ни в кладовой пропавший ратник не обнаружен. Чуть позже подошёл Фар Се-Трайнис. Он сообщил, что на расстоянии двухсот шагов вокруг караван-сарая нет никаких следов.

— Мы не смогли заглянуть на дно пропасти, — добавил он, — но снежная кромка на краю обрыва всюду цела. Значит, никто вниз не падал…

— Вечером шёл снег, — заметил Делм Аске-Трайнис. — И, скорее всего, сыпал ночь напролёт.

— Даже так сохранились бы приметы.

Дядя Эсмонд собрался что-то сказать, но ему помешал истошный вопль, донёсшийся сверху.

Мы оказались там за меньшее время, чем потребуется для десяти вдохов.

У распахнутых дверей убогих покоев хозяина дома, сложив руки на груди, стоял Лэдо. Внутри двое ратников с поблескивающими в полумраке мечами, недобро глядели на Гозера, который, растопырив руки, закрывал телом вход в женскую половину. Прямо перед ним находился Венри Кирлан-Трайнис, собиравшийся оттащить омруданца в сторону.

— Что тут происходит?! — сурово спросил Эсмонд.

— Этот смерд не даёт нам войти в ту комнату, — раздражённо отозвался Кирлан-Трайнис, выпустив подбитый ватой халат Гозера.

Горец сразу бросился к ногам командира, что-то возбуждённо восклицая. Дядя Эсмонд оглянулся:

— Где Сабир?

Из темноты коридора выступила высокая фигура.

— Звать?

— Что он говорит? — Эсмонд указал на хозяина караван-сарая.

Невозмутимый взгляд проводника опустился на Гозера, с губ сорвался вопрос. Владелец дома оставил дядины ноги в покое, переполз на коленях к Сабиру, а затем метнулся обратно к двери. При этом он ни на мгновение не переставал верещать.

— Ну? — дядя выжидающе смотрел на Сабира.

— Уста этот человек говорить: я позволять ходить искать весь дом, я пускать слуги могущественный господин в мой жилище. Господин делать, что хотеть, может всё брать в караван-сарай, но никогда не ходить в женский покой. Я умолять… — Проводник помолчал и добавил от себя: — Сильно нехорошо видеть его жена.

Командир призадумался. Все напряжённо глядели на него: мы с готовностью выполнить любой приказ, Гозер со страхом. Даже за обычной бесстрастностью проводника просматривалось настороженность.

— Плевать на этого трактирщика! — подал голос Кирлан-Трайнис. — Вышибем дверь и всё тут!

Дядя Эсмонд покачал головой:

— Не забывай, мы в чужой стране. Не следует лишний раз нарушать здешние законы. Вдобавок, чую, нам, вероятно, пришлось бы прикончить этого человека. Не уверен, что амир спустит нам убийство подданного…

— Если узнает, — бросил Венри Кирлан-Трайнис.

— Предлагаешь заодно зарубить проводника с погонщиками? — холодно взглянул на него командир. Потом повернулся терхизцу: — Сабир, спроси его, не входил ли туда мой ратник минувшей ночью?

Караванщик перевёл вопрос Гозеру. Тот неистово замотал головой, сопровождая это целым водопадом слов.

— Он говорить — нет. Он всегда запирать этот дверь и носить ключ с собой. И этот ночь он спать в комната жена.

— Представляю, как бы хозяин раскудахтался, коли кто-то из наших полез к нему ночью, — сказал Лэдо с усмешкой. — На той стороне гор бы услыхали!

— Наверно, ты прав, — без улыбки кивнул дядя Эсмонд. Смерив Гозера тяжёлым взглядом, направился к выходу: — Все за мной!

Солдаты и рыцари потянулись следом. Видя это, хозяин караван-сарая что-то горячо залопотал.

— Он нижайше благодарить, — не дожидаясь вопроса, объяснил проводник.

— Я догадался, — кинул командир, прежде чем исчезнуть в тёмном коридоре.

Покидая помещение последним, я услышал, как Сабир что-то говорит хозяину угрожающим тоном. Гозер ответил удивительно спокойно, точно не он отчаянно голосил всего несколько мгновений назад. Караванщик вновь что-то сказал и вышел.

Придержав за руку ожидавшего меня Лэдо, я спросил проводника, о чём тот беседовал с хозяином. Невозмутимо оглядев нас, Сабир промолвил:

— Обещать наказать именем великий амир, если он сметь обмануть чужеземный господин.

— И что он на это ответил?

— Он покориться.

— По-твоему, Гозер мог соврать нам? — встрял Лэдо.

— Старый мудрость гласить: только Вечный Небо никогда не сказать ложь.

Помедлив в ожидании новых вопросов, Сабир поклонился и, протиснувшись мимо нас, отправился к командиру.

Лэдо задумчиво посмотрел ему вслед:

— По-моему, он сказал не всё.

После безуспешных поисков в караван-сарае, старшие рыцари вновь собрались внизу.

— Похоже, Бирн был в большем подпитии, чем казалось, и заблудился где-то в снегах, — подвёл итог недолгих обсуждений дядя Эсмонд. — Попытаемся его отыскать, и да поможет нам Ильэлл…

Командир, Делм Аске-Трайнис, Венри Кирлан-Трайнис и ещё пара ратников остались караулить сундук. Остальные добрую половину дня рыскали по снегам, разойдясь далеко вверх и вниз по склону.

Было холодно. Постоянно усиливавшийся ветер сек лица снежной крошкой. Мы по пояс проваливались в сугробы, скользили на заледеневших камнях, падали, поднимались и двигались дальше, упрямо обшаривая места, до которых могли добраться. Когда один из ратников чуть не сорвался в расщелину, Фар Се-Трайнис решил, что пора заканчивать. Собрав людей, мы устало вернулись в наше временное пристанище.

Хмуро выслушав доклад Се-Трайниса, дядя Эсмонд сказал:

— Мы сделали что могли, но потерпели неудачу. Пусть боги милостиво примут дух Бирна, ибо он был добрым воином.

Дав нам отдохнуть, командир приказал собираться в дорогу. Увидев приготовления, Гозер забеспокоился, что-то быстро забормотал. Часто кланяясь и жестами предлагая дяде идти за ним, пятился к входной двери.

— Чего ему нужно? — недовольно поинтересовался командир, обращаясь к Сабиру.

— Он хотеть что-то показать могучий господин.

— Фар, Бел, со мной, — распорядился дядя Эсмонд, поднимаясь со своего места.

Выйдя наружу, владелец караван-сарая повысил голос, чтобы перекрыть завывания ветра, и заговорил, то воздевая руки к затянутому тучами небу, то указывая в сторону ближайшего пика, почти полностью скрытого угрюмой мглой.

— Он говорить, идти буря, — перевёл Сабир. — Сильно холод, страшный ветер сбрасывать люди с гора, много снег сразу засыпать их. Говорить, сейчас нельзя в дорога.

Предводитель тихо выругался.

— А сам, что думаешь?

— Буря в горы — большой опасность. Предлагать переждать.

Уперев руки в бока, дядя Эсмонд ещё некоторое время рассматривал вершины, окутанные густой дымкой. В сердцах плюнул на снег и молча вернулся в дом. За ним потянулись остальные.

Я шёл последним. Оказавшись внутри, свернул налево, в уборную, располагавшуюся напротив загона для животных. Покуда мои озябшие пальцы пытались справиться с завязками плотных шерстяных штанов, а затем со шнурком брэ, в стойлах, где погонщики снимали вьюки с ослов, разгорелась перепалка. Среди прочих звучал голос Сабира, и мне стало любопытно, что же там происходит.

Выглянув из-за дощатой перегородки, я увидел одного из погонщиков, направлявшегося к двери. Приоткрыв её, он высунул голову, огляделся, поцокал языком и вернулся к остальным. Последовав за ним, я увидел, как он, кивая, что-то говорит проводнику. Выслушав его, Сабир задал какой-то вопрос. Разом замолчав, загорелые бородатые горцы странно смотрели на него, а затем одновременно загомонили, неистово размахивая руками.

Один из погонщиков вытащил нож и быстро перерезал ремни, удерживавшие груз на спине осла. Сбросив вьюки на пол, мужчина торопливо вывел животное из стойла. Сабир преградил ему путь, положив ладонь на рукоять кинжала. Остальные погонщики угрюмо уставились на терхизца.

Не понимая происходящего, я решил, что следует поддержать проводника. Приблизившись, встал рядом с ним, готовясь выхватить меч. Едва удостоив меня взглядом, Сабир произнёс короткую фразу. Погонщик зло и беспокойно ответил. Чуть наморщив лоб, проводник пристально посмотрел на него и неожиданно посторонился. Горец, дёргая уздечку, выскочил наружу, оставив дверь открытой. В практически тёмном помещении даже сумрачный дневной свет показался удивительно ярким.