S-T-I-K-S. Паломник

Глава двадцать седьмая. Тайны сороконожки

Тот кто когда-нибудь пытался ходить на ходулях знает, что это занятие весьма увлекательное, но в то же время достаточно трудоемкое. Впрочем, увлекательным оно остается до тех пор, пока высота ходуль не превышает метра, а вот выше, ежели ты не профессионал, поневоле задумываешься, как бы не навернуться и не разбить себе лоб.

Нечто подобное испытывал сейчас и Паломник. Дело в том, что он впервые в своей жизни самостоятельно, без поддержки извне, оторвал собственный зад от опоры, хотя бы в виде того же седалища кресла, на высоту где-то метр. Высоту соответствующей длине его ног. Казалось бы, а причем тут ходули? Ходули к этому случаю имели самое непосредственное отношение. Ноги Паломника как не ходили, так и продолжали не ходить. Зато стало понятно, что же имел ввиду сектант, когда утверждал, что у инвалида есть все необходимое, чтобы передвигаться своими силами. Этим инструментом ходьбы оказались вовсе не конечности Паломника, а Дар Улья, который будучи использованным должным образом позволял изображать из себя того самого ходока с ходулями.

Конечно, было бы гораздо проще, ежели бы Паломник научился парить над городами и весям аки птаха безгрешная. Ужо тогда бы он развернулся, ну или разлетался. Но чего нет, того нет и никогда, как подозревал инвалид, не будет.

Самое неприятное, что при том при всем, ноги Паломника ощущались им самыми обыкновенными палками, которые сгибались должным образом в случае, когда к ним применялся телекинез. Так что назвать такой способ передвижения ходьбой было весьма проблематично. К тому же оказалось, что сам процесс ходьбы требует выполнения множества последовательных действий, как то: перенести вес тела на опорную ногу, при этом удерживать равновесие, согнуть вторую ногу в колене и приподнять бедро, выпрямиь вторую ногу, упасть на нее, да так чтобы при этом самому не навернуться. Ну и так далее,еще десятка два всевозможных микродвижений. Проще сделать, нежели все это описать. Впрочем и со «сделать» возникли проблемы. Опять же, ежели человек нормальный, обученный ходьбе с детства, отпадал свое в нежном возрасте, и в возрасте сознательном выполнял все вышеперечисленные манипуляции на бессознательном уровне то Паломнику приходилось держать все в уме, прикладывая телекинетические усилия попеременно к той или иной части тела. Поневоле почувствуешь себя сороконожкой, которая после просьбы рассказать как ей удается управляться одновременно таким числом конечностей, задумалась, потом запуталась в ногах и совершенно разучилась ходить.

Неясно, как это Паломнику удалось сделать сразу пять шагов вперед, после того, как его птица в затылок клюнула. Но вот шестой шаг, как впрочем и седьмой и даже сорок пятый с завидной регулярностью заканчивались падением. Не будь в распоряжении Паломника сразу трех потоков сознания, все бы его потуги научиться ходить с помощью телекинеза так бы и закончились полным провалом. Но оказалось, что второй поток сознания буквально заточен на подобные задачи: мысленное управление последовательной цепочкой повторяющихся действий. Так что через некоторое время, а именно на третий день с начала экспериментов, Паломник уже достаточно уверенно вышагивал посредине деревенской улицы. При этом громко напевая из Киплинга:

День, ночь, день, ночь, Мы идем по Африке,

День, ночь, день, ночь, Всё по той же Африке.

Только пыль, пыль, пыль от шагающих сапог.

Отпуска нет на войне.

При этом он старался посильнее хлопать подошвами тяжелых берцев по земле, с тем, чтобы с каждым шагом выбивать облачко пыли. Лично ему подобный эффект очень нравился. Со стороны складывалось впечатление, что Паломник и вовсе впал в детство. К тому же оказалось, что Паломнику вовсе нет необходимости досконально копировать походку обычного человека. Разве что с целью маскировки своей «инаковости». А приложив определенным образом ориентированные телекинетические усилия сразу к двум ногам, он может совершать длинные скачки, навроде кузнечика. Причем так оказалось и быстрее и энергетически эффективнее. А вопрос сохранения энергии, сразу же после того, как второй поток сознания выработал нужные шаблоны движений, и сам процесс перемещения приобрел черты автоматизма, вышел внезапно на первое место. Поскольку передвигаться подобным образом Паломнику удавалось, в лучшем случае, минут десять — пятнадцать подряд. А потом требовался длительный отдых. Не менее двух часов.

— Слишком быстро у меня бензин кончается, — жаловался сам себе инвалид. Но при этом тешил себя надежной, что с помощью гороха, принимаемого на регулярной основе, Дар Улья будет развиваться и он со временем достигнет показателей какого — нибудь олимпийского чемпиона из числа марафонцев. Способного без остановки пробежать сорок два километра.

— А пока тренировка «Наше все», — убеждал Паломник сам себя, подпрыгивая на ходу сразу на пару метров вверх. И все-таки ему не стоило при этом так громко петь. Или хотя бы сменить репертуар. Поскольку трое зараженных, во главе с кусачем, невесть какого рожна, оказавшиеся в этой заброшенной деревеньке явно недоброжелательно относились к песенному наследию импортного барда. И тут же попытались наглядно выразит свои чувства, сожравши Паломника. Возможно, именно таким образом реализовала себя совокупность кармичеких следствий душевных эманаций, под общим названием «сглазил».

Дело в том, что это днем Паломник разгуливал по деревне, повторяя: Левой — Правой! Сено — Солома! А вот ночью он размышлял о многом. И мысли о том, что ему странным образом удавалось до сих пор избежать фатального столкновения с зараженными, ну если не считать Адольфа, Рыжую и тех троих, которых он сбил коляской по пути следования в стаб Дальний, откровенно его беспокоила. Если судить по рассказам людей бывалых, то твари стикса должны были встречаться буквально на каждом шагу. А он считай за неделю проживания в заброшенной деревне даже издали ничего и никого подобного не наблюдал.-Так не бывает, — убеждал себя Паломник. И таки убедил. Подтверждением чему стали три развитых монстра, внезапно возникшие словно бы из неоткуда и отрезавшие ему путь отступления на базу, в качестве которой была выбрана изба с печкой лежанкой. Впрочем, в данной конкретной ситуации, наличие или отсутствие печи в избе не играло ни малейшего значения. А вот то, что Паломник оставил на базе и свою винтовку, и, даже, «Пустынного Орла», было чревато для него серьезными последствиями. Самое обидное, что разоружился он буквально накануне, решив проверить, как снижение веса, а тот же Пустынный Орел тянул в снаряженном состоянии на два кило, повлияет на расход энергии при движении. Проверил на свою голову. И в самый нужный момент остался практически безоружным перед лицом нешуточной угрозы. К счастью хоть управляющий обруч на голове и меч джедая в виде кастета на правой руке догадался оставить. Эти приблуды Паломник твердо для себя решил никогда не снимать. Хотя в первое время кожа на голове под обручем и чесалась. Но потом вроде как привык.Меньше всего Паломнику хотелось вступать в рукопашную схватку с тварями стикса. В голове тут же сработал внутренний арифмометр. Длина собственной руки — восемьдесят сантиметров, плюс энергетическое лезвие меча — еще пятьдесят, итого — сто тридцать. А у того же кусача, с учетом когтей, лапа размером никак не меньше полутора метров. Причем таких лап у него две. И это не считая нижних конечностей, зубов и двух союзников в лице вполне себе развитых топтунов. Рассчитывать на компенсацию количества за счет качества в виде незаурядных характеристик самого меча джедая, способного без напряжения разрезать стальную плиту, тоже особо не приходилось. Поскольку стальные плиты, как правило, сохраняют неподвижность, а по тварям стикса еще попади попробуй. Кусач, да и те же топтуны, это вам не медляки, которые утробно урча любезно готовы подставить фехтовальщику любую часть своего тела, на усмотрение последнего. Быстро прокрутив в голове все последствия прямого столкновения, Паломник принял единственное в этой ситуации правильное решение: попытался удрать, воспользовавшись вновь приобретенной способностью к прыжкам с места на длинную дистанцию. Вот только между «попытаться удрать» и «удрать» образовалась дистанция, которую прыжками кузнечика преодолеть не удалось. И хотя с первых же секунд у Паломника образовалась фора метров в двадцать, но твари стикса проявили незаурядные охотничье навыки и без особого труда загнали инвалида в узкий тупик между двумя добротными сараями, заканчивающимся высокой поленницей дров. В ходе маневров и резких рывков в стороны Паломнику так и не удалось прорваться к собственной базе. По ходу дела обругав себя за то, что за неделю пребывания в деревне так и не удосужился изучить все ее укромные уголки, вот и дрова обнаружились, а он зеленые насаждения на топливо изводил, Паломник все же отважился дать последний и решительный бой. Опять же, само место предстоящей схватки позволяло надеяться на то, что монстры будут подходить по одному и убивать их можно будет поодиночке, а не всех скопом. С кусачем все оказалось на удивление просто. Судя по всему противник не ожидал от своей жертвы достойного сопротивления и сам пал жертвой собственной самоуверенности. Вместо того, чтобы предварительно прибить шустрого кузнечика граблеобразной лапой, монстр сначала рыкнул на своих младших партнеров, с тем чтобы обозначит приоритеты в очередности пожирания добычи, а потом, широко разинув пасть, попытался засунут в нее голову Паломника целиком. Наверное относился к числу любителей мозгов в горшочке. Если исходить из размеров этой самой пасти, то у него все должно было бы получиться. Вот только этакая неторопливость и даже какая-то вальяжность движений кусача, его и сгубила. Паломник активировал меч джедая, который все это время пребывал в пассивном режиме с целью сбережения энергии, и одним движением снес монстру голову. Причем складывалось впечатление, что это было не осознанное действие со стороны инвалида, а этаким жестом отчаяния человека не до конца понимающего, что он делает. В противном случае, зачем было бы продолжать хаотично размахивать клинком, сшибая все на своем пути, после того, как голова монстра откатилась в сторону. С другой стороны, именно эта несуразная импровизация и дала неожиданный эффект. По ходу дела Паломнику удалось убить и вторую тварь, которая заняла место погибшего командира, желая то ли отомстить за начальника, то ли просто наконец-то плотно отобедать. А так же задеть клинком третьего топтуна. После чего «бензин» Паломника резко закончился. Энергии не осталось ни то что на поддержание меча джедая в активном состоянии, но даже на то, чтобы сделать шаг вперед, не говоря уж о том, чтобы воспользовавшись замешательством оставшейся в живых твари, ретироваться. Паломник, тяжело дыша, стоял прислонившись к стенке сарая, сложенного из почерневших толстенных бревен, и разглядывал последнего топтуна, баюкающего раненную лапу с которой на землю тяжелыми маслянистыми каплями падала густая жидкость,отдаленно напоминающая кровь. Не вызывало ни малейшего сомнения, что надумай топтун сделать шаг вперед и приголубить инвалида по голове здоровой лапой, тот бы и пискнуть не смог. Вот только, в отличии от своих подельников, у этого монстра сохранились остатки инстинкта самосохранения. Чувство напрочь атрофируемое у зараженных при первичной трансформации. Паломнику сразу же показалось, что этот крепыш все время старался держаться от него подальше. Вот и сейчас топтун с определенным сомнением рассматривал свою потенциальную жертву. Демонстрируя при этом высокий интеллект, не слишком характерный для тварей такого уровня развития. Это элитнику вполне по силам просчитать отдаленные последствия своих действий далеко наперед. А топтун обыкновенный, в лучшем случае способен понять, что тому же кусачу перечить не стоит, да организовать засаду на шуструю дичь. К счастью для Паломника, его нынешний противник, в части интеллекта, отличался в значительно лучшую сторону. Пытаясь понять, насколько безопасен инвалид. И надо сказать, что монстра тревожили смутные сомнения. А уж после того, как инвалид в кураже показал топтуну «фак» и вовсе решил не связываться с сумасшедшим. А просто ухватил лапами, и больной и здоровой, своих недавних партнеров за ноги и куда-то поволок. Не вызывало сомнения, что топтун решил компенсировать деликатное мясо иммунного, тушами зараженных. Пусть и не так полезно, зато много. Сам же Паломник, после того, как немного восстановил энергию стоя у стеночки, тихонько побрел к своей лежке. А там, не задерживаясь ни на секунду, опоясался Пустынным Орлом, побросал вещи в рюкзак и взгромоздившись на инвалидную коляску быстро покинул деревеньку, с которой уже казалось совсем сроднился. И которая, в заключении, подбросила ему такую неприятность. Выехав на околицу, Паломник вытащил из рюкзака бинокль и внимательно осмотрелся. Вдалеке, у березовой рощицы, удалось рассмотреть знакомого топтуна. Который к этому времени уже успел доесть кусача и с отвращением, во всяком случае инвалиду так показалось, разглядывал вторую тушу. — Переедать вредно, — буркнул инвалид, которому даже в голову не пришло воспользоваться винтовкой, с тем, чтобы разобраться со своим недавним противником. Несмотря на расстояние, топтун похоже его услыхал. И неодобрительно посмотрев в сторону Паломника, тяжело вздохнул, после чего потянулся за следующей порцией мяса. Всем своим видом словно бы подтверждая импортную народную мудрость из родного мира инвалида «Хіба хочеш? Мусиш!».Как ни странно, за весь последующий двухнедельный вояж к Белогорску, Паломник так больше никого и не встретил. Он снова двигался с запада на восток параллельно магистрали, вернее отрезкам дорог самого разного размера, фактуры и предназначения, принадлежащим различным кластерам и сливающимися в нечто единое целое, при этом всячески отбрасывая от себя малейшие намеки на сомнение «А почему меня никто не пытается сожрать? Не к добру все это».Передвигался Паломник с помощью своей инвалидной коляски, используя исключительно собственную физическую илу и Дар Улья. Батареи инвалид берег на критический случай. На стоянках продолжал тренироваться в прыжках и ходьбе, достигнув при этом существенного прогресса. Мог без затруднений оставаться на ногах до получаса. Одно время даже попытался двигаться, изображая из себя то ли «Бурлака на Волге», то ли и вовсе лошадь, впряженную в телегу. Но оказалось, что тащить за собой инвалидную коляску весьма неудобно и затруднительно. Так что от такого способа движения вперед пришлось отказаться. И вот, через две недели, он наконец добрался до окрестностей Белогорска. И сейчас, с помощью бинокля рассматривал этот Белый Город на Холме. Такое поэтическое название пришло ему в голову сразу же после того, как от смог различить вычурные белые башенки и сказочные домики. Впрочем, отношение к Белогорску у Паломника резко изменилось, а название трансформировалось в «Бред Обдолбанного Утырка», сразу же после того, как он почувствовал, что зеленый голыш, который ему вручил сектант, стал нагреваться при приближении к городу.