Степные волки

Одет «Коннери» был в темно-зеленую «аляску» с капюшоном, на голове стандартная вязаная шапочка, тоже зеленая, но еще темнее, чем куртка. Впрочем, в сумраке нетрудно было и ошибиться. Джинсы, зимние ботинки на толстой подошве. Самая рациональная и удобная одежда для здешней зимы.

Некоторое время мы пристально изучали друг друга. Наконец он широко улыбнулся.

— Полагаю, внешний осмотр окончен? Перейдем собственно к разговору?

— Попробуем. Но сначала я хотел бы задать несколько вопросов.

Он развел руками.

— Сколько угодно! Вас, кажется, дама ждет?

— Ничего, она в хорошей компании. Дождется.

— У Марфы Петровны, надо думать? Легендарная женщина… А я вот к ней на прием так и не смог попасть. Серьезные рекомендации для этого нужны.

— Хотите, чтобы я составил протекцию?

— Ни в коем случае! Как можно вас утруждать? Да и ее… Тем более что я все равно в ближайшем будущем уезжаю отсюда и вряд ли когда-нибудь вернусь.

— Ну, как знаете. И все же — вопросы.

— Бога ради.

Светскостью от нашей беседы несло на километр. Только представить себе картину: сидят на грязном чердаке два вооруженных мужчины и упражняются в любезности. Обхохотаться можно. И что это на меня наехало в тот момент? Нет, чтобы аккуратно его уложить, обезоружить, да поспрашивать, что почем. Сидел и улыбался, как Корейко Бендеру, когда тот принес ему украденные деньги. Наваждение.

— Кто вы?

Он развел руками.

— Это единственный вопрос, на который я не имею права давать прямого ответа. Согласитесь, если я верну его вам, то ведь и вы не ответите прямо? Попробуйте сделать косвенный вывод из ответов на другие вопросы. Я сделаю то же самое. Договорились?

— Ну, обо мне вы, похоже, и так все знаете. Даже имя и отчество.

— Вы мне льстите, Денис Игоревич. Кстати, зовите меня Петром Борисовичем. В действительности это не совсем так, но похоже.

— Хорошо, Петр Борисович. Что означает вся эта сцена? — я указал на труп.

— Человек пытался вас убить, я его обезвредил. Все очень просто.

— Просто? С какой стати он в меня стрелял, зачем за мной следили вы, и какая вам радость «обезвреживать» того, кто покушался на меня?

— Было бы лучше, Денис Игоревич, если бы вы задавали эти вопросы по очереди, а не все сразу. Порядка больше. Но попробую ответить. Как любит выражаться один мой знакомый: «В действительности все не так просто, господа. Все гораздо проще». За вами следили, а потом в вас стреляли люди некоего Махмуда Баркаева. Знаком такой? Чем-то вы ему очень досадили. А он не любит тех, кто ему мешает. Я не расист, но сами знаете, к какому народу он принадлежит. Там люди горячие, злопамятные, мстительные. Вот вы ему где-то на хвост и наступили. Неаккуратно действовали.

Втирать ему по ушам сказочку насчет мирного сотрудника московского института было бессмысленно. Этот человек знал обо мне многое. Обо мне сегодняшнем, возможно, и о вчерашнем. И он явно не был агрономом или учителем начальных классов. Так что мы с самого начала разговора вели себя как не то, чтобы коллеги, а люди одного уровня: настороженно, но достойно и с уважением. Один нюанс, мелкая такая деталь отложилась где-то на переферии моего сознания: его произношение. Казалось, что собеседник немного пришепетывает, но, если вслушаться, впечатление исчезало.

Он продолжал:

— Из некоторых источников мне стало известно, что на вас готовится покушение. Имея немного свободного времени, возможности и питая к вам некоторую личную симпатию, я решил это покушение предотвратить. Извините, вышло немного не так, как планировалось. В нашем деле тоже накладки бывают.

— Зачем же было его убивать? Он от меня и так никуда бы не делся. А сведения интересные у него наверняка были.

«Коннери» вздохнул.

— Что прикажете делать, если, завидев меня, он вскинул пистолет. У меня, понимаете, рефлекс такой выработался: стрелять первым, когда вижу дуло оружия. А сведения… Какие там сведения! Простой тупой исполнитель, непрофессионал, сами должны были заметить. Ничего бы он интересного не рассказал. Пришли, заплатили, дали оружие, сказали в кого стрелять. Оно вам надо — с дураками возиться?

Если все было так, как он утверждал, то конечно — оно мне надо?

— Хорошо, поверим. Если вы такой осведомленный, то не подскажете ли: чем занимается здесь Баркаев и где скрывает похищенных журналистов?

— Занимается этот тип очень плохими делами. К стыду своему должен признаться, что наше ведомство в какой-то мере ему помогало. Но теперь с этим покончено раз и навсегда. Баркаев опаснее бешеной собаки, и остановить его можно только пулей. Иные средства не действуют.

— Вы ему помогали? Ну так и остановите! По-моему, у вас это очень легко получается. Пример привести? — Я покосился на тело снайпера.

— Увы, теперь это вне нашей компетенции. Скорее в вашей. Как я понимаю, вы собираетесь навестить Баркаева в ближайшее время? С Загайновым Александром Анатольевичем? При встрече передайте ему от меня самые теплые приветствия и заверения в уважении. Так и скажите — от Петра Борисовича. Он поймет… Чем Баркаев занимается — поймете сами, когда попадете в его подземелье. Кстати, журналисты там, это точно. Как предполагаете, где в него входы?

— На президентской вилле и в строящемся казино.

— Абсолютно верно! На виллу вам не попасть, заходите со стороны казино. Идите вдвоем, как и задумали, никого больше не берите, чтобы ненужного шума не поднимать. И будьте предельно осторожны. Этот человек — хитрющая бестия. Кстати, вы тоже не промах. Наблюдал погоню за вами на вертолете. Впечатляет, честное слово. Александр Анатольевич тоже молодцом. Вот вдвоем и перехитрите Баркаева. Надеюсь на удачу и желаю вам всяческих успехов. Мне кажется, в будущем мы еще не раз с вами встретимся. Только не в таких условиях.

Он поднялся с ящика.

— Мы еще не закончили! — довольно резко сказал я, тоже вставая.

— Увы, дорогой Денис Игоревич, время мое истекло, дела призывают. Вот, видите, только что сообщили, — «Коннери» продемонстрировал горошину наушника, которую вытащил из уха. Проводок от нее уходил под «аляску». — И не надо пытаться остановить меня с помощью оружия. При всем моем к вам пиетете, должен заверить, что стреляю я быстрее, и вы были у меня на прицеле все время нашего разговора.

Это был настоящий профессионал, не мне чета. Откуда он появился, кем был на самом деле? Имелись у меня кое-какие соображения, но ими следовало поделиться только с Сашкой. Пришлось смириться и не хвататься за «стечкина».

— Денис Игоревич, — предложил Петр Борисович, — давайте вы вот здесь спуститесь, а я другим ходом выйду. Заодно и подберу имущество, брошенное этим… Ведь он все бросил?

— Бросил, — согласился я.

— Видите? Ну и мы хозяина здесь бросим, а имущество я подберу в качестве трофея. Вам оно ни к чему, а местной милиции зачем голову ломать? Договорились? Еще раз всего доброго.

И неожиданный знакомый исчез в сумраке чердака. Я же в некоторой растерянности от разговора преспокойно спустился вниз, успел увидеть, как от соседнего подъезда тронулась неприметная бежевая «четверка», тут же скрывшаяся за углом, и пошел забирать Риту.

Подруга моя дожидалась на лестничной площадке. Она в окно увидела меня выходящим из подъезда и выскочила навстречу.

— Ну что там? Почему так долго? Ты его убил?

Я удивился.

— Откуда такая кровожадность, мадам? Сбежал он, благополучно сбежал. И следов не оставил. А долго, потому что искал эти следы. С тобой-то все впорядке?

— Вполне.

— Ну и ладушки, пошли домой. Уже не есть хочется, а просто-таки жрать.

— Больше стрелять не будут? — опасливо спросила она.

Ну конечно, для нее происшествие стало настоящим переживанием. И в меня не каждый день стреляют. А уж в нее… Я обнял девушку, успокаивая.

— Нет, все в порядке, убегая, он обещал больше не баловаться с оружием.

— Все-то тебе шуточки… — вздохнула Рита.

Тем не менее дома она энергично взялась за приготовление «шик-карного» обеда. Я попытался сунуться с предложением помощи, но был отослан с кухни, получив приказ пойти не знаю куда и найти бутылочку хорошего вина. Что и выполнил с честью, поскольку магазины здесь не страдали от отсутствия спиртного. Хотя выбор продуктов был по сравнению с Москвой гораздо скуднее. Но на то она и столица.

Пока прогуливался, вспомнил, какой спокойной была Рита после первого выстрела, когда я втолкнул ее в подъезд. Почему бы это? И задал этот вопрос, когда все уже съели, почти все выпили и наступал момент тихого домашнего блаженства, которое должно было иметь соответствующее продолжение.

— А я знала, что с тобой ничего страшного не случится, — безмятежно заявила Рита.

— Это еще почему?

— Но ведь мне Марфа Петровна все о тебе рассказала на ближайшие годы.

— Что именно?

— Нет уж, вот этого человеку, будущее которого она видела, ни в коем случае передавать нельзя. Все равно он ничего изменить не сможет, только измучается. Но ты не беспокойся, у тебя все будет хорошо. Страшно, иногда больно, но хорошо.

— У меня или у нас? — вопрос мой был провокационным.

— Ах, разве это так важно, Диня? Главное — все будет хорошо.

И сколько я ни приставал с вопросами, больше она не сказала ничего…

Ночью я тихо встал, прошел в ванную и долго голяком красовался перед зеркалом. Шрамы от трех ранений и одного удара ножом действительно исчезли. На их месте была здоровая гладкая кожа, которая слегка зудела и почесывалась. Ну, спасибо, Марфа Петровна…