Степные волки

Глава 17

И охранник смилостивился, потянул металлическую полосу засова. Может быть, он хотел просто обматюкать нас, чтобы не совались, куда не положено и знали свое место. Но даже одного слова ему не удалось произнести. Рассмотрев, что за его спиной никого нет, я вырубил парня, едва открылась дверь. Он только икнул и повалился на пол. Загайнов подхватил тело, чтобы не было лишнего шума, а я сорвал с его плеча автомат. Скрутив запястья и заткнув грязноватой кепкой рот, мы отволокли охранника за одну из больших кадок с пальмами, расставленных по всему вестибюлю казино. Путь к заветной дверке, ведущей в подвал, был свободен.

Кабинка лифта в прозрачной трубе шахты оставалась где-то наверху. Значит, люди туда поднялись. Может быть, и Баркаев с президентом. Ну, тем лучше, внизу народа меньше будет…

Я махнул Сашке рукой: «Давай!» — и он побежал к дверце. Я же, держа автомат наизготовку, отступал к ней спиной, чтобы никому не вздумалось открыть сейчас по нам огонь.

Дверь тихо закрылась за нами, вниз вела все та же лестница. Со времени моего первого и единственного сюда визита никто так и не удосужился заняться отделкой шероховатых бетонных стен. И освещение было таким же тусклым. На нижней площадке, куда выходили две двери, Загайнов вопросительно поднял брови: «Которая?» Я указал на левую.

Возможно, это было и неправильно: сначала стоило пойти направо, разобраться с подземной камерой допросов Баркаева и всеми, кто там будет, а потом уже спокойно обследовать левый тоннель. Но время поджимало. Мы не собирались кого-либо здесь убивать. Лучше обойтись без жертв. По обстоятельствам. И все же свернули налево.

Как я помнил, сразу же за дверью должны были находиться два охранника. Поэтому полез в карман и достал небольшую ампулку в пластиковой оболочке, припасенную заранее. Приготовился, нажал на ручку и в образовавшуюся щелку швырнул эту игрушку, предварительно надавив кнопку. Дверь тут же захлопнул.

Через две минуты туда уже можно был входить. Да, охранники имелись. Но сейчас они были парализованы газом из ампулы. Мгновенное действие, облачко разлетается на пять метров и тут же оседает каплями жидкости. Удобная штука, если надо кого-то нейтрализовать. Только вот действие непродолжительное.

Парни валялись на полу с белыми, как мел, лицами. Еще несколько мгновений — и сознание начнет к ним возвращаться. Нам этих мгновений хватило, чтобы связать охрану и не дать ей разглядеть наших лиц.

Наконец можно было снять клоунские наряды, что мы и сделали с нескрываемым удовольствием. Халаты накинули на дергающихся бойцов Баркаева и теперь только всмотрелись в глубину коридора. Я еще раз прикинул направление. Да, кажется, Сашка был прав. Именно в той стороне, куда вел тоннель с бетонными стенами, находилось поместье президента. Хороших рабочих заказывал шеф президентской службы безопасности, если они за тот короткий срок, что здесь трудились, сумели прорыть и забетонировать ход высотой метра три и пять шириной.

Лампы, освещавшие его, висели под потолком очень редко, и уже невдалеке продолжение тоннеля скрывалось в темноте. Стояла тишина, где-то раздавался мерный звук, словно от падения капель.

— Идем? — шепнул Сашка.

Я предостерегающе поднял руку, продолжая прислушиваться. Нет, тихо. Осмотрел потолок. Никаких следов камер наблюдения. Разве что где-то упрятана такая, как у меня. Но это вряд ли.

— Вперед!

Прижимаясь к стенам, мы двинулись по тоннелю, каждую секунду ожидая услышать окрик, а то и грохот выстрелов с визгом рикошетов. Загайнов подобрал АКСУ одного из парализованных газом, а свой пневматический пистолет с транквилизатором сунул в карман так, чтобы успеть выхватить сразу, если не придется использовать автоматы.

Как мне помнилось, отсюда до виллы было чуть больше километра. Тоннель, наверное, предполагал не просто подземный укрепленный бетоном ход, но и какие-нибудь помещения. Вот только есть ли в них мои журналисты? Сейчас хорошо было бы отключиться от реальности и проверить. Но кто же мне такую возможность даст? Поэтому приходилось идти вперед, напряженно вслушиваясь и всматриваясь в сумерки, тянувшиеся, казалось, до бесконечности и лишь изредка разрываемые тусклым светом потолочных ламп.

Пол здесь был чистый, без камней и строительного мусора, под нашими ботинками ничего не скрипело и не шуршало, продвигались мы практически бесшумно. Пятьдесят, сто метров — ничего интересного. Мы уже наверняка миновали и нашу «Ниву», и сам котлован, а ход все продолжался.

Только на второй сотне метров кое-что изменилось. А именно: тоннель во всю его ширину и высоту перегораживала стена. Тоже бетонная. Самый вульгарный тупик. Вот так: пробирались, рисковали, а теперь что, назад поворачивать? Обидно!

Обескураженные, мы стояли перед стеной и не знали, что делать дальше. Потом Сашка сел на корточки и закурил. Я пристроился рядом.

— Ну и?.. — спросил он все еще шепотом между двумя затяжками.

Я пожал плечами.

— Не представляю.

— Но такого не может быть!

— Не может. Но есть.

Потом у меня забрезжила мысль. Я встал и, не доверяя глазам, стал ладонью ощупывать стену. Загайнов наблюдал за моими действиями с интересом. Кажется, он начал понимать, что я ищу.

И ведь нашел! Неприметная пластина, замаскированная под бетон так, что действительно невооруженным глазом не отличишь, легко подалась под нажатием пальцев, щелкнула и откинулась. Под ней был кодовый пульт.

На мой взгляд, это мало что нам дало — код неделями можно подбирать и то, если без перекуров. Но Сашка имел на этот счет совсем другое мнение.

Он скинул на пол свой рюкзак, порылся в нем и достал прямоугольный прибор с экранчиком и кнопками. Включил его, подсоединил контакты к пластине замка и стал набирать неизвестную мне программу. Ну, естественно! Вот чего мне не хватало в подвале президентского особняка! Электронный дешифратор! Он должен быстро подобрать нужный нам код. Если, конечно, мощности хватит.

На экране прибора цифры менялись с ошеломляющей быстротой. Потом замерла одна, первая, за ней через несколько секунд — вторая. Так и пошло. Через пятнадцать минут мы знали код. К моему удивлению, он оказался тем же, что и в подвале на вилле президента. Пятерка, тройка, единица, семерка и шестерка. Богатством фантазии Баркаев похвастаться явно не мог. Загайнов презрительно фыркнул:

— Не могли что-нибудь серьезнее поставить! Сэкономили! Вот всегда их жадность подводит. И самоуверенность до полного идиотизма. Открывать?

Второй ампулы с парализатором у меня не было, поэтому я опустился на колено, взял на изготовку автомат и приготовился стрелять, если там кто-то есть.

С тихим шипением потайная дверь отворилась. Я осторожно заглянул в проем и разочарованно опустил оружие. За дверью был все тот же самый коридор. Безо всяких изменений.

Сашка понял мое разочарование.

— Не горюй! Значит, еще одна дверь будет. Или не одна. Ничего, справимся.

И мы отправились дальше.

Хотя сумели пройти всего каких-то пятнадцать метров. Потому что теперь двери появились в стенах. Они шли через равные промежутки и были в отличие от первой не овальными, а прямоугольными и имели замки. Но не кодовые, электронные, а обычные, механические.

— Ну, чисто тюрьма, — шепнул Загайнов.

— Скорее — лаборатория, глазков нет, — высказал я свое предположение.

— Попробуем заглянуть?

— А что мы теряем?

— Вообще-то я подобное уже где-то видел, — наморщил он лоб. — Вспомнил! Игрушка такая компьютерная старая была: «Вольфенштайн». Там герой шляется по коридорам и этажам, суется во все двери и убивает всех, кто под руку попадет. В конце напарывается то на Гитлера в костюме робота, то на мутанта какого-нибудь. Бедноватая фантазия у этого Баркаева, не мог ничего умнее придумать.

— Зато просто все и рационально. Кстати, ты не замечаешь? Здесь ведь тепло.

Действительно, откуда-то из тоннеля дул несильный, но теплый ветерок.

— Еще бы, под землей, да в бетоне без подогрева и вентиляции они бы давно околели.

— Кого ты, собственно, имеешь в виду?

— Ну, Баркаева, там… и прочих…

Я остановился и в упор посмотрел на него.

— Слышишь ты, Джеймс Бонд, долго еще волу хвост вертеть будешь?

— Какой еще хвост? — сделал он невинные глаза.

— Обыкновенный, с кисточкой на конце. Хватит мне лапшу на уши вешать! Рассказывай все. А то дальше не пойду. Сам расхлебывай! То «Петр Борисович» смутно выражался, теперь ты…

Мне давно уже казалось, что Сашка знает гораздо больше, чем говорит. И совсем не аэродром его в Байчории интересует. Ну, про знания — это естественно, служба у него такая. Но вот зачем он, гад, меня все время вперед, на разведку пускает? Ведь ему именно этот тоннель интересен. А то, что я его уговорил вместе сюда идти — не более, чем удача, остатки офицерской совести проснулись. Или понял, что одному мне все равно не справиться.

Загайнов помялся немного, потом предложил:

— Давай так. Времени у нас немного, поэтому осмотрим здесь, что можем, а потом я тебе все в подробностях опишу.

— Скажи хоть, чего бояться.

— А я знаю? — вдруг вызверился он. — Мне тоже не все говорят! От этой падлюки — Баркаева — чего угодно можно ожидать. Ненавидит он нас лютой ненавистью, и башка у него варит только в одном направлении — как бы России побольше гадостей сделать. Что-то он тут затевает. Недаром ведь в Англию мотался! Да тут еще английские уши торчат. И хватит, подробности потом.

Дверь открывать пришлось мне своей универсальной отмычкой. Я уже становился профессионалом в этом деле. Замок не продержался и минуты. Но нам не повезло. Здесь стоял всего лишь большой трансформатор, который работал так тихо, что снаружи почти и не слышно было. Я представил себе, как открываю остальные двери, и подумал, что, может быть, стоит после окончания этой миссии сменить профессию? Взломщик из меня получится еще тот.

Пока я возился со следующим замком, Сашка, сунувшись в свой рюкзак, что-то достал оттуда и скрылся в комнате с трансформатором. Вышел довольный, поплотнее прикрыл за собой дверь.

Еще в двух отсеках, соединенных внутри переходом, оказался склад, наполненный ящиками с непонятным содержимым. Надписи были на английском языке, но по ним я определить содержимое не смог бы. Загайнову хватило одного взгляда на них, чтобы понять: горное оборудование. Осталось, наверное, со времени прокладки тоннеля.

— Хотя может быть что угодно, — резюмировал он.

Ящики мы вскрывать не стали, не до того. Но и здесь Сашка что-то оставил.

— Ты никак бомбы подкладываешь? — догадался я.

— Именно! Пусть Баркаеву сюрприз будет.

Возражать не стоило.

А вот в четвертом помещении (вернее сказать — камере) мы наконец обнаружили моих дорогих московских борзописцев. Правда, не всех, только мужчин. Камера была оборудована по всем правилам: железные, на цепях, нары у стен, умывальник не первой свежести и надколотый унитаз вместо традиционной параши. Под потолком лампочка в металлической сетке, такая же тусклая, как и все остальные здесь.

Пленники выглядели плохо: заросшие щетиной, с запавшими глазами, ссадинами и кровоподтеками на лице. Их явно били, причем основательно. Никто не встал, когда распахнулась дверь, все так и остались лежать, прикрывая ладонями глаза от света. Я бы даже не узнал их, если бы накрепко не запомнил фотографии.