Степные волки

Глава 22

Рано утром двадцать девятого декабря меня разбудило тарахтение телефона. Он у меня такой старомодный, не звонит, не мурлыкает, а именно тарахтит. Не открывая глаз, я нашарил трубку, подтащил ее к подушке.

— Да!

— Денис Игоревич? — поинтересовался женский голос. Смутно знакомый.

— Ну! — сказал я, не совсем еще проснувшись.

— Бергами не желаете позавтракать?

— Чем-чем?

— Это такие большие пельмени, национальное блюдо байчорской кухни.

Тут до меня дошло. Кто мог звонить мне с напоминанием о недавних приключениях в маленькой степной республике? Вот это сюрприз! А я, болван, и не позвонил даже! Утром перед нашим походом в подземелье простился на всякий случай, оставил московские координаты, а потом, естественно, возможности заскочить не было. Бить меня надо, скотину этакую! Смертным боем!

— Рита, ты?

— Конечно! Приехала и стою здесь, у Павелецкого вокзала, как дура!

— Так предупреждать же надо! — заорал я, вскакивая с постели. — Трудно было позвонить, чтобы я встретил? Все, стой там и никуда не уходи. Через полчаса буду!

Никаких бергов Рита, разумеется, не привезла. Но обещала приготовить к новогоднему столу. Я, совершенно ошалелый, метался по квартире, пытаясь создать хоть видимость порядка. Моя гостья сидела в кресле, предварительно убрав из него утюг, магнитофон и стопку книг, и с улыбкой наблюдала за моей суетой. Потом потребовала уборочные аксессуары, а меня отправила на кухню придумать какой-нибудь немудреный завтрак. Ну, это я умел. Яичница с сосисками, кофе, даже слегка поджаренные тосты. Класс!

К тому времени, как завтрак появился на столе, закончила свою работу и Рита. «В первом приближении», — как она выразилась. Действительно, если браться серьезно, то там было еще убирать и убирать. Я в своей безалаберной холостяцкой жизни с постоянными командировками совсем жилище запустил. Никак руки не доходили создать уютное теплое гнездышко. А ведь сколько раз собирался…

На кухне было как-то уютнее, поскольку там я проводил больше времен, чем в комнате. За кухонным столом мы и сели завтракать. Рита между делом рассказывала байчорские новости. Так, ничего существенного. Не считая мелких подробностей.

— Казино теперь у нас не будет. Президент решил, что там лучше проводить шахматные чемпионаты. Он почти ежедневно с народом встречается, жалобы выслушивает. И многое делает. У нашей школы новое здание. Объявили, что аэропорт закрывается, не нужен такой большой, а средства пустят на социальные нужды. Что вы там такого натворили?

— Мы? Ничего вроде. Разобрались с нехорошими людьми — и все.

— Нехороший — это Баркаев? Пропал он, вообще ничего не слышно. И службу безопасности его распустили. Слухи разные ходят.

— Какие?

— Ну что он собирался Байчорию к Чечне присоединить, всех в ислам обратить…

— Ерунда это все! — авторитетно заявил я. — Ну подумай, это просто технически невозможно. У Байчории с Ичкерией даже общих границ нет.

— Ну, не знаю. Я же говорю — слухи.

Вот, черт побери, в наше время от народа ничего скрыть нельзя!

— Марфа Петровна привет передавала.

— Как она там?

— Ну, как… Сам догадываешься.

Внезапно подал голос мой пейджер. Екарный бабай, неужели командировка? Да что шеф, совсем опупел?! Новый год на носу! Ну, был бы я один, тогда ладно. Но ведь Рита приехала!

— Прости, пожалуйста!

У меня был совсем убитый вид. Девушка встревожилась.

— Что случилось, Денис?

— Служба, чтоб ей пусто было! Надо съездить на часок, с делами разобраться. Ты не обидишься?

— Ну что ты! Я отдохну немного с дороги и возьмусь за капитальную уборку. Что у тебя с продуктами?

— Не совсем чтобы очень… Но я по дороге все куплю!

— Вот и хорошо. Поезжай. Дяде Сереже привет.

«Вот уж нет! — подумал я. — Обойдется дядя Сережа без привета! А то такого наслушаюсь!» И решил попытаться открутиться от командировки всеми силами и средствами. Хотя бы отложить ее на пару дней.

Поцеловав Риту в щеку, я запрыгал по ступенькам, удивляясь тому, что веду себя, как примерный супруг после нескольких лет счастливой совместной жизни. А как же быть с моим холостяцким статусом?

Боря с машиной уже ждал у подъезда. Но он, конечно, не знал о причине сегодняшнего вызова, полагал, что обычная командировка. И поэтому вздыхал сочувственно.

За поездку в Байчорию я свое уже получил. Несмотря на то, что управился меньше, чем за неделю, и вытащил из подземелья похищенных журналистов, шеф вставил мне крупного фитиля. Без смазки.

Во-первых, должен был действовать один, а связался с каким-то законспирированным фээсбэшником…

Во-вторых, меня совсем не просили что-то там взрывать и кого-то убивать. Если не получалось самому, в одиночку, вытащить московскую команду, надо было спокойно ретироваться и доложить начальству. Оно приняло бы соответствующее решение. Короче, как всегда — инициатива наказуема.

В-третьих, какого это дьявола я решил, что имею право угонять президентский «роллс-ройс» и президентский же вертолет? Я что, американских боевиков насмотрелся? Так свои агрессивные качества я вполне могу проявлять в войсках, куда отправить меня — пара пустяков, даже моего рапорта не потребуется…

Тут я взбеленился и тоже наговорил шефу кучу гадостей. О том, что я на свое нынешнее место совсем не просился, и в Москве отсиживаться мне — как серпом по определенному месту. Могу прямо сегодня сдать дела и отбыть хоть в свою часть, хоть к черту на кулички. И если шеф считает, что я плохо выполнил последнее задание, то пусть пообщается с четверкой журналистов и узнает, что им грозило, не подоспей буквально в последний момент я и «законспирированный фээсбэшник» Сашка Загайнов. И пусть шеф также себе представит, что вообще могло произойти, не полезь мы в то распроклятое подземелье. И что у того долбанного президента целое стадо таких «роллс-ройсов» и ради спасения себя и своей задрипанной республики он вполне бы мог пожертвовать одним лимузином.

Шеф, ошеломленный моей тирадой, молчал, и тут я, умерив пыл, вкрадчиво спросил, почему все-таки меня послали разыскивать журналистов в одиночку, безо всякой поддержки? Ведь не может быть такого, чтобы никто ничего не знал о деятельности Баркаева?

Шеф пожевал губами, потом сказал только:

— Политика… Иди, Денис, свободен.

На том инцидент и исчерпал себя. Шеф был обязан вставить мне фитиль, а я был вправе считать, что фитиля как бы и не существовало, поскольку собственное достоинство защитил. Каждый остался при своем.

Почти весь декабрь меня не тревожили. Я изредка являлся в управление, но так как постоянно присутствовать там был не обязан, то через пару часов отправлялся домой. Ни выговора, ни поощрения за проделанную работу не получил, осталось только моральное удовлетворение. Мне и этого вполне хватило. В Ставрополе я скопировал содержимое памяти ноутбука Баркаева на диск, хотя Загайнов сильно возражал. Но как-то отчитываться о проделанной работе надо? Кроме того, меня не оставляла мысль, что, если сведения о тайном производстве в Байчории бактериологического оружия попадут в два разных ведомства, скандал труднее будет замять. Тихий скандал, внутренний. Ну, можно еще было отправить информацию в какие-нибудь газеты, но мне совсем не улыбалось быть героем первых полос прессы. Не мое это дело.

Светочка, секретарша шефа, подмигнула ободряюще, и в моей душе опять затеплилась надежда: а вдруг все-таки не командировка? Но тогда что?

Шеф был мрачен. Он жевал мундштук пустой трубки. Молча кивнул в ответ на приветствие, указал пальцем: садись! Я сел. Начало обычное. Сейчас перебросит мне листки с инструкциями, может быть, с легендой, потом в двух словах изложит дело — и вперед Денис Игоревич! На новые подвиги!

Однако молчание затягивалось. Я вполголоса попросил разрешения закурить. Шеф не курил уже с десяток лет, но привычка к табачному дыму осталась. И все в кабинете шефа смолили невозбранно.

Что-то он рассматривал на своем столе, перелистывал бумажки, черкал красным карандашом, накладывая резолюции. Я терпеливо ждал. К концу второй сигареты шеф наконец поднял на меня глаза.

— Как, говоришь, того фээсбэшника зовут, который с тобой против Баркаева орудовал?

— Загайнов. Александр.

Что он еще придумал?

— Есть мнение перевести его в нашу систему и в наш отдел.

— С чего бы это, Сергей Афанасьевич?

— Эффективно вы там поработали. Хотя и слишком шумно. Зачем ты этого, как его там… Григория подстрелил? Ну, дал бы по голове, чтобы уши отклеились — и всех дел. Он как-никак советник тамошнего президента.

— Да ну? — поразился я. — А что же этот советник палил в меня, как в стендовую мишень? По штату ему так полагается?

— Ну ладно, ладно, не заводись… Только на будущее учти — аккуратней с людьми надо, душевней.

— Есть душевней! — улыбнулся я.

— Свободен, — махнул рукой шеф. — Рите привет передавай. Пусть обязательно в гости зайдет. И если ты, сукин кот, ее обидишь…

Нет, гадство, положительно ничего от народа сейчас скрыть нельзя! А уж от шефа…

— Погоди, — позвал он, когда я уже выходил из кабинета. — Вот еще что.

Он полез в стол и вытащил небольшую прямоугольную коробочку.

— Держи. Поздравляю.

Я открыл коробку. Там, на бархатной подушечке, лежал овальный, орден не орден… Скорее жетон с изображением бегущего волка и восходящего за ним солнца.

— Этот президент хотел, чтобы тебя непременно орденом наградили. Но руководство решило, что дело здесь слишком деликатное, обойдешься. Тогда он придумал свой знак, личный. «Степной волк» называется. За особые заслуги перед Байчорией. Золотой, между прочим, с бриллиантами. И не орден, а все равно человек отмечается. Ты, кстати, первый, кто его получает. Владей и гордись.

Шеф непонятно усмехнулся. То ли грустно, то ли насмешливо. Я спрятал коробочку в карман.

— Разрешите идти?

— Валяй.

В приемной я поздравил Светочку с наступающим Новым годом, потому что минимум до третьего января не собирался здесь показываться. И пейджер отключу к чертовой бабушке. Пусть названивают! А вот интересно, Сашке «Степного волка» тоже дали? Или, как обычно, обошли?

Машина меня ждала.

— Боря, — сказал я водителю, — а не знаешь ли ты хороший магазин, где сразу все можно купить к празднику? И елку!

— Как не знать, — солидно ответил он. — Таких сейчас навалом. Но могу особенный показать. Вот там все есть.

— Тогда поехали скорей. А то Рита квартиру уже до стадии стерильности довела. Я в такой чистоте просто не выживу!