Опасный преступник (1986 - 1)
- Автор: Алексей Зубков
- Жанр: Боевик / Фанфик / Самиздат, сетевая литература / Социально-философская фантастика
- Дата выхода: 2023
Читать книгу "Опасный преступник (1986 - 1)"
Беспартийные члены семьи на официальные мероприятия одевались в приличные деловые костюмы, но в партийных цветах супруга. Жены черных – в черное, жены синих – в синее. Бонни купила и подогнала по фигуре темно-синие жакет и юбку примерно под цвет комбинезона Уинстона.
Ковент-Гарден имени Большого Брата стоял в новогоднем убранстве. С гирляндами, елками и рекламным плакатом Кола-Клауса. У входа толпилась публика. Подъезжали и отъезжали такси, служебные автомобили узнаваемых министерств, включая «Бентли» и «Роллс-Ройсы», сверкающие американские лимузины с американскими же номерами и разномастные частные машинки.
- Мы не слишком рискуем, идя вместе? – спросил Уинстон.
- Нисколько, - ответила Бонни, - Половина публики это теневики. А половина девушек в черных комбинезонах – любовницы черных, которые не состоят ни в какой партии.
- Разве так можно?
- Им можно. Нам нет.
На входе проверяли только билеты, а не паспорта. Все знали, что билеты в Ковент-Гарден нельзя просто купить. Их надо «доставать», а «доставать» могут только уважаемые люди, которых вахтеры не должны лишний раз беспокоить.
Сюжет мюзикла раскрывал историю любви президента США Авраама Линкольна и его жены Мэри Тодд. На фоне романтических отношений будущий президент вступал в Партию и избирался на руководящую должность. Методика избрания простая. Из партийных рядов выдвигается два равноценных кандидата, которые получают тестовое задание. Убедить «выборщиков», то есть, партийную элиту, в правильности «своей», то есть своего лобби, политической программы.
На памяти Уинстона раньше в США было две партии – Республиканская и Демократическая. Но после того, как они объединились, по истории пошла волна в прошлое, будто Партия всегда была одна, и американская Демократическая-Республиканская Партия это заокеанский аналог Партии Английского Социализма.
Линкольн победил, продвигая идею строительства первой в мире трансконтинентальной железной дороги. Железную дорогу и паровозы Партия изобрела уже тогда.
Несмотря на политизированное содержание, мюзикл Уинстону очень понравился еще до антракта. Замечательная музыка. Великолепные голоса солистов. Слаженный хор. Стильные костюмы прошлого века и забавные спецэффекты. Даже настоящий паровозик, проехавший по сцене. Во втором действии в программке упоминались события Гражданской войны и трагическая гибель президента.
В антракте Уинстон и Бонни вышли в фойе.
Слева мелькнуло вроде бы знакомое лицо.
- Добрый вечер, - машинально поздоровался Уинстон.
Потом сообразил, что вроде бы знакомый прошел в черном. Повернулся, чтобы распознать в униформе, кого это он сейчас поприветствовал.
«Знакомый», похоже, услышал приветствие и тоже обернулся, чтобы посмотреть, кто это из синих с ним знаком.
Уинстон встретился взглядом с Эдвардом. С близким другом Профессора Алана, который на охоте с участием Министра Изобилия чуть не спровоцировал массовые репрессии и гибель нескольких тысяч человек.
Уинстон сдержанно кивнул. Эдвард не ответил и двинулся дальше.
- Стивен! – вот это настоящий знакомый.
- Уинстон! Бонни! Рад вас видеть, - ответил Стивен Дадли.
Стивен выбрал для выходного костюма темно-темно синий, почти черный оттенок. И выглядел намного солиднее, чем «партийный синий» или «морской синий».
- Чернеете понемногу, - осторожно пошутила Бонни.
- Понемногу, - развел руками Стивен, - Мне бы доделать одну секретную штуку. Жаль, что к концу года не успели.
- Почему к концу года всегда остается так много бюджета? – неоригинально, но уместно пошутил Уинстон.
Стивен рассмеялся.
- Если бы военные КБ могли работать с той скоростью, как нам платят…
- Мы бы давно уже всех победили, и вам бы пришлось менять работу?
- Примерно так.
Потом Бонни встретила знакомую по парикмахерской. Три ярко накрашенных девушки в до неприличия обтягивающих черных комбинезонах и с туго затянутыми на талиях алыми шарфами позировали фотографу в белых брюках и темно-синем клубном пиджаке с медными пуговицами.
Наряд фотографа выглядел категорически неуместно для англичанина, но стоило ему произнести пару слов, как Уинстон понял, что это заезжий американец. Еще и южанин.
Бонни заговорилась с девушками, а американец приобнял Уинстона за плечи волосатой рукой с тяжеленными золотыми часами, отвел в сторону и шепотом спросил:
- Как мне узнать, готовы ли они заняться любовью у меня на яхте и сколько это будет стоить? Я могу сам у них спросить, но это не будет неприлично?
- Минутку.
С одной стороны, предложение посредничать между предполагаемой проституткой и клиентом не особо лестное для порядочного человека. С другой стороны, когда явный миллионер старается соблюдать правила приличия с очевидно нижестоящими, стоит одобрить подобное поведение.
Уинстон шепотом передал вопрос Бонни, а потом передал ответ.
- Та, что слева, берет триста за ночь. Два другие – приличные женщины и стоят дороже. Обсуждать с ними подробности можно, но в сторонке и тихо.
- Спасибо, - американец аккуратно сунул в нагрудный карман собеседника свернутую сотенную купюру.
- Ага, вот вы где!
Уинстон обернулся. Их с Бонни окружила компания в семь человек. Двое в синих комбинезонах и пятеро в черных, в том числе Эдвард. Одному из черных за тридцать, старший из синих примерно того же возраста, а остальным около двадцати.
- Предъявите документы, - сказал старший черный, - Генри Сатклифф, партийный контроль.
- На каком основании? - спросил Уинстон.
- Непристойное поведение при свидетелях.
Уинстон посмотрел по сторонам. Ситуация скверная. Сдадут охране, составят протокол. Чисто технически это не страшно и можно смело сдаваться. По протоколу за непристойное поведение их должны «пропесочить» на партсобрании по месту работы. Но Бонни беспартийная, и место работы у нее липовое. Уинстон номинально сотрудник Министерства, но Плезенс вряд ли будет ради него собирать собрание.
Эти избалованные бездельники стопроцентно наехали не для того, чтобы составить протокол и забыть. Отделаться взяткой на таком уровне нереально.
- Граждане, не задерживайте, - сказал старший из синих, крупный и мускулистый.
- Товарищи! – к компании подошел Мерфи в черном комбинезоне, державший под руку женщину в темном деловом костюме. Уинстон никогда раньше не видел его в такой одежде. Вслед за Мерфи подтянулись еще двое черных.
- Мы, кажется, немного знакомы, - начал Мерфи, подчеркнуто не торопясь.
Эдвард ощутимо испугался и подергал за рукав «партийного контролера». Тот обернулся к подошедшим.
Его спутница обошла черных и шепнула Уинстону и Бонни:
- Быстро уходите! Бегом.
Взяла их за руки и потянула за собой. На них оглянулись, но не преследовали. Синие, потому что черт его знает, что за черные у этих в друзьях. Черные, потому что со стороны партийной молодежи стало бы крайне невежливо развернуться и уйти перед лицом неизвестных высокопоставленных партийцев.
- Вы Уинстон и Бонни, - сказала она на ходу.
- Да.
- Я Элизабет Мерфи, жена Уильяма.
- Очень приятно.
- Он просил передать, что вы ни в коем случае не должны ни с кем здесь ссориться. Лучше сразу бегите. Просто бросайте все и бегите, как не бегали никогда в жизни.
- Убегать невежливо, - сказал Уинстон.
- Это лучше, чем вступить в конфликт сразу с несколькими змеями в этом гадюшнике. Черные чрезвычайно злопамятны, а их родители очень влиятельны. Если вы рассчитываете на нашу крышу, то среди черных у нас очень ограниченные возможности. Очень. И Уильям не любит, когда ему создают проблемы на ровном месте.
- Это он про нас сказал? – спросила Бонни.
- Нет, это я про него знаю.
- Спасибо.
- Приятно было познакомиться. Где у вас места?
- На галерке.
- У них наверняка в партере или в ложах. После спектакля уходите как можно быстрее.
По пути к галерке попался еще один знакомый.
- Смит!
- Амплфорт!
Амплфорт в Министерстве Правды занимался исправлением стихотворных произведений. Последний раз Уинстон видел его арестованным в подземельях Министерства Любви. С тех пор Амплфорт сильно изменился. Стал более уверенным и менее сутулым. Взялся следить за собой настолько, что даже убрал волоски, росшие на ушах. Как будто он теперь мелкий, но начальник.
- Я думал, Вас отменят, - сказал Уинстон.
- Я думал, что Вас, - ответил Амплфорт.
- Я слишком ценный сотрудник. Меня вернули.
- Туда же?
- Нет, в другое место. А Парсонса на старое.
- Раз за вас обоих, - Амплфорт искренне улыбнулся, - А меня не вернули, но карьеру я сделал.
- Как это?
- Сначала вел тюремную стенгазету. Потом поднялся до внутренней многотиражки. Потом до внешней. У них там есть «Башня радости», которая внутри здания, и «Горизонты свободы», которая печатается для филиалов по всей Эйрстрип Ван.
- В статусе арестанта? – удивился Уинстон.
- Сначала да. Потом повысили до «капо», когда я стал выпускающим редактором. Потом оформили амнистию и стали повышать быстрее, чем я успевал удивляться.
- Кадры решают все, - Уинстон улыбнулся.
- Да. У них нет грамотных людей, чтобы заниматься газетой. Там бывали такие ошибки, что в нашем Министерстве Правды за них бы отменили со скоростью звука. Даже со скоростью стука. У «умников» спокойнее. Они просто недостаточно умные, чтобы замечать те политические некорректности, которые замечаю я. Те, которые я пропущу, они тем более пропустят. Ты даже не представляешь, что у них проходит незамеченным.
- Что?
- Например, когда мне показывали редакцию «Башни радости», у них на стенде висел их последний номер. Первый разворот - первая и четвертая полоса, второй разворот - вторая и третья полоса. На первой полосе заголовок передовицы «Спасибо Большому Брату», а на четвертой полосе, это же тюремная газета, заголовок «За попытку изнасилования». Тем же шрифтом, почти напротив.
- Ужас… - прошептал Уинстон, чувствуя, как над лысиной встают гипотетические волосы.
- Ужас, - спокойно ответил Амплфорт, - У нас бы головы полетели от выпускающего редактора до последнего наборщика. А у них никто не заметил.
- Да, слушай, есть разница.
- Еще какая. А ты тоже сменил работу?
Амплфорт не мог не заметить существенно более здоровый вид бывшего сослуживца, который раньше сутулился и кашлял.
- Да. Я тоже редактор, только в Министерстве Изобилия.
- Поздравляю. Не хочешь к нам?
- Зачем?
- Если тебя действительно интересует творчество, то настоящий креативный класс сидит в тюрьме. Художники, поэты, режиссеры, актеры. А какие там танцовщицы!
- В тюрьме?
- В женском отделении. Знаете, американцы придумали танец на шесте. Так вот, наши в ответ придумали танец на решетке. На вертикальной решетке, не спускаясь на землю.
- С трудом представляю.
- Это надо видеть. Ты не представляешь, как в женских тюрьмах обожают мужчин, которые могут оценить талант по достоинству.
- В каком смысле?
- В прямом. На прослушивании из кожи вон лезут. Не говоря уже об одежде. Я предложил начальнику поставить эротический спектакль для высшего руководства, и меня тут же назначили продюсером. Вот, билет дали, чтобы набирался опыта…