Между двух миров

Анна Индира Ксарави. Глава 6

Изменения сохранены.

1700/06/03 AM 8.00 Четверг

Мемориал Сарджент, третья больница штата и сортировочная станция, куда свозят наркоманов и бездомных, именно туда его привезла служба контроля за животными. Его нашли в районе Каравью, за фильтрами водоочистительных башен, уборщик услышал стук и заглянул в щель канализационного люка. Увидев его светящиеся в темноте, желто-зеленые глаза с вертикальным зрачком, уборщик от страха вызвал ловцов. Те, спустившись вниз, в тоннель канализации, не сразу поняли с чем имеют дело и нашпиговали его транквилизаторами, хотя в этом не было необходимости, ведь прежде чем сбросить его в эту дыру, кто-то предусмотрительно заткнул ему рот кляпом и обмотал цепью. В больнице его испугались трогать и начали искать тех, на кого можно скинуть ответственность. Только к шести утра смогли дозвониться до Владислава Гереро и тот лично приехал в больницу.

К семи утра его личность подтвердили и твой телефон зазвонил.

В больницу тебя привез Йен и остался сидеть в приемном покое, ты же пошла вслед за охранником, который предложил проводить на отделение.

Ты идешь по больничному коридору и тебя снова окружают запахи и боль, жажда и бессонная ночь раскачивают мир, тебя тошнит. Звуки вокруг болезненным эхом отдаются в груди.

Гереро сам встречает тебя у лифта, на деловой костюм ему не хватило времени, на нем футболка и спортивные штаны. Он кивает тебе, руки не протягивает, профессионально держит дистанцию.

— Мне сообщили, что этот случай уже третий, но два предыдущих случились в другом штате, мы уже собираем группу реагирования и консультативный штаб. Я лично займусь расследованием, если позволите, я бы хотел попросить вас не вмешиваться в нашу работу. У нас считается, что нельзя смешивать личное и профессиональное. Надеюсь вы со мной согласитесь.

От Гереро остро пахнет какими-то эфирными масла, дико раздражающими твое не самое острое обоняние. Волосы выглядят мокрыми.

В тесном лифте вас двое, двери бесшумно смыкаются и ты закрываешь глаза.

— Отта Ксарави, вы меня слышите? — спрашивает Гереро. — Мне понадобится его сотрудничество.

— Две другие жертвы мертвы? — спрашиваешь ты. Владислав поворачивается к тебе и подается вперед, чтобы расслышать. Ты заставляешь себя говорить громче:

— Первые две жертвы, причина смерти переохлаждение?

— Да, так написано в отчете, который пришел из Трийе, — отвечает Гереро. Эксперты уверены, что жертв некоторое время держали в холодильнике, прежде чем выбросить в канализацию.

— Все жертвы — заары?

— Да, — во внешней палитре термы Гереро смешиваются цвета. Он пульсирует от гнева. — Они же ещё дети!

— Гнев не поможет найти ответы, — говоришь ты.

— Это сделали люди, отта, хоть я и считаю их нелюдями! Они накачали мальчишек успокоительным и пока сцеживали яд, держали в холодильнике. На местах, где бросили тела, найдены граффити с лозунгом антиадарской коалиции — воздух для людей.

Двери открываются и вы выходите в коридор. Это закрытое отделение, тут почти нет людей и всего пять пациентов, вас встречает управляющий больницей, маленький человек в очках и с залысинами, и глава токсикологического отделения. Ненужные разговоры утомительны, ты обходишь мужчин и, не сказав ни слова, идешь в палату.

Палата напоминает солярий, здесь специальное освещение. Вместо кровати матрас на полу от стенки до стенки. Он лежит на боку, спиной к дверям, поджав ноги к груди, он голый и ты видишь изумительной красоты узор чешуи по всей правой стороне его тела. Ты слышишь, как медленно бьется его сердце и еще медленнее течет кровь по венам, он чувствует тебя, поворачивает голову и меж губ вздрагивает кончик раздвоенного языка. Он улыбается и ты видишь, что верхняя, левая игла сломана.

— Вставай, мы едем домой. Хочу чтобы тебя осмотрел доктор Меррато.

Он садится к тебе лицом и тянет шею, обхватывает себя за плечи и мотает головой.

— Мы не можем бегать туда-сюда, — говорит он. — Если ты хочешь чтобы я жил здесь, то стоит научиться доверять их медицине.

Ты молчишь, то, что ты сейчас чувствуешь, ближе всего к жажде искупления, и хотя в его словах ты слышишь прощение, он не каур и не отпустит тебе твои грехи. Не заберет вместе с памятью твои долги и не выдаст вместо них чистый лист.

— Ты уверен?

— А ты? — спрашивает он в ответ. — Люди никогда не согласятся на наши условия. Сколько бы яда мы им не ввели, они будут сопротивляться. Ненависть это их иммунитет.

Ты киваешь, дознаватель внутри тебя шевелится и поднимает голову.

— Следователя зовут Владислав Гереро, он хочет поговорить с тобой, ты готов?

— Если он запретит тебе их искать, то я расскажу все, что помню.

— Слишком щедро, они развоплотили двоих, — говоришь ты.

Его сломанный клык на человеческой стороне лица, делает тебе больно. Он это видит и говорит:

— Никаких имплантатов, хочу оставить так. На память. И тебе стоит думать немного иначе, скольких еще они убьют, если твоя месть будет служить для них оправданием?

В такие момент ты вспоминаешь сколько лет его бесконечной сущности и сколько жизней он прожил, прежде чем вы встретились.

— Тебе нужна еда, вода или адвокат? — говорит Гереро, входя на его территорию. Следователь шутит, но Фархад шуток не понимает и чуть наклоняет голову к правому плечу. Это вопросительный жест, который Гереро не считывает. Он принес с собой стул и теперь не понимает куда его поставить — пол мягкий. Еще Владислав шурится от слишком яркого света и сильно потеет, для человека в палате очень жарко. Стул он отдает охраннику, закрывает дверь и садится на пол. Ты наблюдаешь за ними через внутренние камеры на посту охраны. Это неожиданный жест со стороны Гереро и ты благодарна.

— Вы давно живете в Штатах? — спрашивает Гереро. Вы договорились, что он не будет ничего записывать в блокнот или на терминал. Гереро согласился отложить официальный допрос свидетеля и подождать пока Фархада выпишут из больницы.

— Ты хорошо говоришь на латти, — добавляет Гереро.

— Он похож на вестэри, — отвечает Фар. — Вообще-то моей сущности много сотен лет, мои корни помнят Вестников, а ваши языки очень похожи.

Ты улыбаешься, он хвастается, хочет произвести впечатление.

Гереро поднимает брови, изображая удивление и кивает, вроде как выражая почтительность.

— Так давно вы здесь?

— Я помню последние десять лет, — отвечает Фар.

— Но живете вы здесь дольше? — настаивает Гереро.

— Отта Ксарави впервые привезла меня в Латирию тридцать лет назад.

— Значит у тебя была другая жизнь? Ты ее не помнишь?

— Память прошлых жизней накапливается медленно, я вспомню предыдущую ипостась после первой сотни, — отвечает Фар. — Примерно. Зачем вам эта информация? Хотите узнать о нас побольше, купите книжку, “Между двух миров”, отта написала ее пятнадцать лет назад, она все еще продается в букинистических магазинах.

Гереро кивает.

— Хорошо, назови, пожалуйста, свое полное имя.

— Зачем, вы же не ведет протокол?

Гереро снова кивает.

— Тогда давай перейдем к тому дню, когда все случилось. Утром, как я знаю, ты был в лаборатории, потом отта отвезла тебя в школу, так? Ты обычно сам возвращаешься домой?

— Да, иногда она присылает за мной машину.

— А в этот раз?

— Нет, я сказал что доберусь сам.

— Но до дома ты так и не добрался? Так куда же ты пошел после занятий?

— В Сад Трех Сестер, — отвечает Фар. — Отта позвонила около пяти и сказала, что у нас к ужину будут гости и я захотел прогуляться. Мне нравится Скорбный Сад, там никогда не бывает людей. А еще он кажется мне самым честным из всех памятников вашей культуры.

— Интересное мнение, — говорит Гереро. — Ты считаешь что нашу культуру лучше всего отражает горечь потерь?

— Нет, я имею в виду время, которое идет для вас очень быстро.

— Ну что ж, в этом ты прав, но давай вернемся к твоей прогулке, сколько ты там пробыл? В парке?

Фархад не отвечает, он поднимает глаза и смотрит туда, где висит камера.

— Я не хотел возвращаться домой, — говорит он тебе, а не Гереро.

— Почему? — спрашивает Гереро, делая вид что не заметил этой демонстрации.

— Мне не нравится детектив Полански, а именно ее отта пригласила к нам в гости. И прежде чем вы спросите почему, я скажу, что нет никакой причины, просто Дом — это Дом. И нас в нем только двое.

Гереро разумно отпускает эту тему и продолжает уже о другом:

— Ты не испугался остаться в парке после комендантского часа?

— А чего мне бояться? — отвечает Фархад и пожимает плечами, как сделал бы человек. Ты раньше не видела у него этого жеста. — Я — хищник.

— Ты считаешь, что в этой, новой среде, у тебя нет врагов?

— Физически я сильнее и быстрее любого человека, я не привык бояться. Самоуверенно ли это? Да, но это объективно. Все дело в том, что я не ожидал. Они просто застали меня врасплох, а еще я до последнего не верил, что это происходит. Отта часто говорит мне, что люди другие, они не ведут себя как мы, они не охотятся, не делят мир на добычу и хищников, они просто живут и им бывает любопытно, бывает страшно, но чаще всего они условно беззащитны. Я вижу своих ровесников в школе и они слабые, они умеют только говорить за спиной, тех, кому хватает смелости посмотреть мне в глаза, единицы.

— Тебя оскорбляют в школе? Ты не ладишь с одноклассниками? — спрашивает Гереро.

— Ладить? Это как? — спрашивает Фар и снова вопросительно опускает голову к плечу. — Сглаживать что ли? Прикладывать? Не понимаю этого слова.

— У вас бывают конфликты? Кто-то из школы нападал на тебя физически?

— Конечно, нет! — смеется Фар, улыбка обнажает сломанную иглу. — Они не смотрят мне в глаза, даже учителя! Кто-то написал статью в школьной газете про заарское запечатление и теперь все думают, что я могу заставить их со мной дружить.

— А ты можешь? — спрашивает Гереро.

— Могу, — перестает улыбаться Фар. — Но зачем? Для доверия у меня есть Дом.

— Так ты сказал, что тебя застали врасплох, когда это случилось? Помнишь точное время?

— Это случилось до полуночи, было слишком тихо, а когда после комендантского часа дроны взлетают, то воздух вибрирует. Я вышел за ограду Сада, на ту сторону где последнее кладбище, там красивые склепы и всегда темно, освещение туда так и не провели, я иногда там охочусь, приношу с собой мышь, чтобы выпустить ее и ловить. Лабораторные мыши правда чаще всего не понимают, что должны убегать и это скучно…

— Ты вышел за ограду, — напоминает ему Гереро, возвращая к событиям. — А дальше что случилось?

— Там стоял фургон, двое курили у входа в склеп, запах я учуял раньше, но обходить не стал, это большой круг, а я и так… опаздывал. Пошел мимо кладбища. Они меня отвлекли, выпустили кого-то теплокровного, он метнулся под машину, я проводил взглядом, а потом дверь фургона открылась и мне что-то прыснули в лицо, я мгновенно ослеп, дальше они что-то мне вкололи. Очнулся я уже в холодильнике, во рту была вставлена такая штука, как и в лаборатории, когда я сцеживал яд, она держала мою челюсть, но позволяла до определенного предела выдвигать ее и прикусывать, они подставляли под иглы банку с мягкой крышкой, которую я легко прокусывал. От холода я очень плохо соображал, зрение было мутным, видел только тепло их тел, их было четверо.