Между двух миров

Джейн Доу. Глава 6

Изменения сохранены

1700/06/08PM15.00

Ты не забываешь. Обычно ты никогда ничего не забываешь, это особенность твой бесконечной сущности, но сейчас это тело делает тебя слабой. У тебя очень ограниченный спектр восприятия волн, твои глаза не видят, дальше куска плоти, твои уши не слышат, глубже того, что на поверхности. Очень тяжело думать, находясь взаперти, будто рыба в банке, еще сложнее привыкнуть к мысли, что ты беспомощна. Печать на груди пульсирует, разъедая кожу и плоть под ней. В голове тикают стрелки часов. Ты постоянно ждешь конца и это мешает сосредоточиться, а еще мешают мысли о Фархаде. Нужно принять решение, а ты пока не можешь. Он — твоя ответственность, решение принимать придется, нравится тебе это или нет, но сейчас ты гонишь эти мысли прочь. Цель дознания — истина, именно к ней и нужно стремиться.

Губы Ольги шевелятся, она что-то говорит тебе, но ты не слышишь. Машина как раз сворачивает на Круговую, она идет вокруг вокзала по дуге, а потом уходит в тоннель, под дамбу, за петлю причального тора, ты успеваешь увидеть, как по ту сторону приливными волнами бьется в Купол воздушный океан, а дальше вас обнимает темнота и две узкие колеи дорожной разметки, бегущие из-под колес.

— Анна, — кричит Ольга, нажимая на клаксон. Он резкого звука, ты вздрагиваешь и поворачиваешь голову.

— Что с тобой? — спрашивает Ольга.

— Не обращай внимания, точка контакта пропадает иногда. Проблемы со скоростью отдачи.

Ольга не понимает и качает головой.

— Ты хоть предупреждай.

Теперь уже ты качаешь головой.

— Не могу, это и для меня всегда неожиданность. Часть восприятия отказывает, зрение или слух.

— Вот дерьмо, — ругается Ольга. — А может ты вернешься как-нибудь обратно в Адар? Могут они тебя там… переодеть во что-нибудь? Или чтобы получить оболочку надо в очереди стоять? Как начать жизнь заново?

— Как у консула королевы, у меня бессрочная привилегия, моя оболочка всегда возвращается статусе взрослого и моя память не прерывается.

— А как же предел безумия, про который ты пишешь? Разве ты не должна в какой-то момент под давлением памяти сойти с ума?

Ты смеешься.

— Когда я решу сойти с ума, я тебя оповещу! Кстати, о безумии, как те девушки в психиатрической лечебнице? Есть новости?

— Последний раз, когда я разговаривала с врачом, он назвал их состояние стабильным, а что это значит, я не знаю. Медсестра мне по секрету сказала, что даже на таблетках они несут какой-то страшный бред и не понимают, где находятся.

Ты подозреваешь, что никакой это не бред, а просто память прошлых жизней рвется наружу. Тех самых жизней, который у них официально нет, никогда не было и не будет.

Центр токсикологии, с несколькими заездами и тремя подземными вензелями парковок, выводит Ольгу из себя, она шипит сквозь зубы добрые пожелания в адрес архитекторов и проектировщиков, и в итоге вы оставляете машину на третьем ярусе под буквой F, где крупными буквами написано — служебный транспорт. Она запускает виртуальную оградительную полицейскую ленту вокруг машины, чтобы никому не пришло в голову ее эвакуировать. Дальше вы долго поднимаетесь на лифте. Здание очень высокое. Добродушный голос справочного сервиса прямо в лифте рассказывает вам, где и что искать, и предлагать скачать карту. Вы быстро находите дверь, которая ведет к серпентологам и герпентолагам. Здесь из каждой стены вылезает информационная голограмма, рассказывая вам подробности исследовательской деятельности Центра и его богатую историю. В холле, где ты в прошлый раз ждала Фархада, вас тоже никто не встречает. Ольга матерится, лезет изучать карту и находит медицинское отделение, где принимают пациентов, вы снова ищете лифт и поднимаетесь еще на два этажа. Здесь уже есть стойка в приемной, где сидит настоящая девушка. Она смотрит на вас вопросительно и Ольга достает жетон.

— Добрый день, — говорит детектив Полански и в момент превращается в само очарование, эти ямочки на щеках, искры из глаз, она опирается на стойку двумя руками, улыбается и говорит: — Очень нужна ваша помощь, мы по поводу происшествия с молодой девушкой, Морин Гуревич, она была вашей пациенткой, припоминаете?

— Все, что я припоминаю, я уже сказала двум детективам, которые приходили два дня назад, — девушка встает и выходит из-за стойки. — Если у вас нет ордера, то я попрошу вас уйти.

Очарование Ольги на нее не действует и оно гаснет, как лампочка.

— Ну можем, конечно, и с ордером поговорить, вызовем группу, перевернем тут все вверх дном, знаете, обыск это такая неприятная штука. Особенно когда ищут наркотики. Вы ведь знаете, что она перевозила, да? А где брала, интересно? Может у вас, прямо тут, в лаборатории? Вы то, конечно вряд ли в курсе чем ваше начальство занимается, так зачем вам их проблемы?

— Уходите, немедленно, иначе вызову охрану! — настаивает девушка, она складывает руки на груди и выглядит непреклонной, она явно не намерена отступать. — Доктор Асама из-за вас и так почти не спит! Он порядочный человек, а вы смеете его в чем-то подозревать! Он спасает жизни! И вообще его здесь нет, так что уходите!

Ольга хмыкает и оглядывается на тебя.

Ты осматриваешь три двери внутри холла и выбираешь ту, что прячется сразу за стойкой, в самом углу. Ольга согласно кивает и вы обе направляетесь туда. Ты подходишь первая и толкаешь дверь, к твоему удивлению она без замка. Девушка в панике кричит “стойте”, кидается сначала к телефону, а потом, бросив трубку, бежит за вами. За дверью белый ослепительный свет и еще один коридор. В конце его видно высокое окно, а справа и слева стеклянные переборки между огромными террариумами.

— Вам сюда нельзя! Немедленно уходите, — кричит девушка, в голосе ее ты слышишь отчаяние и видишь змей за стеклом. Их очень много. Внутри горит специальное освещение.

Из двери справа выходит маленькая фигура, ты сразу узнаешь его, Ридж Асама, не доктор, а профессор, которому ты доверила Фархада. На нем синяя форма и шапочка, прячущая волосы. Он услышал крик и вышел, на лице его написано возмущение, он открывает рот, но тут его взгляд упирается в тебя. С его загорелого лица сходит волной краска, ты видишь его паническую бледность, его зрачки расширяются, руки начинают трястись. Ольга делает к нему шаг, но даже заговорить не успевает, как он разворачивается и бежит. Пока вы успеваете сообразить, что происходит, он своим магнитным ключом открывает одну из дверей, вбегает внутрь террариума и запирается изнутри. Испуганные змеи ему не рады, но он не обращает на них внимания, он просто садится на пол и ждет. Девушка-секретарь в ужасе кричит. Ольга бьется в дверь, но каисовое стекло слишком прочное, его так не разбить. Профессор не спускает с тебя взгляда, даже когда змеи, защищаясь, бросаются на него со всех сторон. Он еще какое-то время сидит, а потом начинает дрожать и заваливаться на бок, изо рта его идет пена.

Твой слух отказывает как раз вовремя, чтоб не оглохнуть от воплей и криков за спиной. Выбегают из дверей другие специалисты, врачи и лаборанты, Ольга жестами просит их выйти, но никто ее не слушает. Она достает телефон и вызывает медиков и полицию. Она смотрит на тебя, когда разговаривает по телефону, ты не слышишь слова, только видишь, как шевелятся ее губы. На лице ее ты видишь непривычное выражение — шок.

Равнодушные змеи по ту сторону все также продолжают существовать внутри своего замкнутого мира, им нет дела до трагедии людей.

Гереро прибывает одним из первых и долго орет на Ольгу, не выбирая выражений. Детектив терпеливо молчит, сложив руки на груди и опустив глаза. Потом они оба смотрят на тебя. Гереро трет подбородок, нос, мочки ушей, все, до чего может дотянуться, он нервничает, он между молотом и наковальней и скорее всего это дело превратит его в металлолом, который остается только донести до свалки. Ты стоишь и смотришь в окно, огромное широкое окно с видом на дугу купола. Воздушный океан по ту сторону подбрасывает на крышку вашего прозрачного гроба пенные белые брызги облаков. Под таким углом можно заподозрить, что солнце всего лишь плоскость, а не шар. Мир неустойчив, тебя штормит.

Профессор испугался. Испугался Лавию Амирас. Так испугался, что предпочел умереть страшной смертью. Возможно, он знал, что она должна быть мертва, а восставшие мертвецы по эту сторону Каньона Ирр пугают людей, но чтобы так? Смертные имеют склонность оберегать свою жизнь и бороться за нее до последнего, а профессор как-то очень быстро решился умереть. Что его так напугало? Что может быть страшнее смерти?

— Ты в порядке? — спрашивает Ольга. Она как то незаметно распрощалась в Гереро и подошла, теперь стоит и смотрит задумчиво.

— Татуировка, — говоришь ты. — Татуировка у Лавии Амирас была внутри, в груди, буквально выжжена на плоти опухоли. Почему? Как она в нее попала? Мы ничего не знаем, а это важно. Поехали, прокатимся к тому, кто знал ее лично. Нужно начать сначала, с того, что мы упустили — информация, ступенька за ступенькой. Кто такая Лавия Амирас? Почему она решила начать новую жизнь? Почему из всех штатов она выбрала Монсель?

— Ты не виновата, что он умер, — говорит Ольга.

— Я знаю, что не виновата. Это вопрос информации, мы потеряли источник. — Как давно ты живешь? — вдруг злится Ольга. Ты не понимаешь и поворачиваешь голову. Тебе не показалось, она в бешенстве. — Скажи, через сколько перестаешь делать ошибки? Через сто лет? Через триста? Через сколько мир выглядит как карусель, идущая по кругу? Через сколько ты перестаешь удивляться? Профессор скорее всего был кусок дерьма, но он был, он жил, как и все мы. Мне жаль что мы не можем достать его с того света и спросить, лет через двести, из-за чего он так поступил. Или не можем вывернуть его память наизнанку прямо сейчас и посмотреть, что она там думал перед смертью! Буду в машине!

Ольга уходит, а ты растерянно смотришь ей вслед, наклонив голову к плечу. На твоей памяти она больше шутила грубые шутки и грязно ругалась, а за сантиментами раньше замечена не была. Чем смерть профессора так ее потрясла, ты не понимаешь.

А чем она так потрясла тебя?

Разве это не священное право выбора? Та самая свобода воли человека, за которую они так дерутся и дрались всегда. Это и называется быть человеком. Вот только обычно люди не контролируют ни свое рождение, ни свою смерть, жизнь это просто отрезок между двумя точками, которые кто-то поставил без их ведома.

А многоточие бесконечности — выбор? Выбор ли? Разве ты выбирала?

Что ты будешь делать, если захочешь умереть? Пойдешь к каурам просить щепотку забвения? Спрячется под крышу саркофага на пару столетий? Даже спасительная Тень памяти, отброшенная, как хвост ящерицы, не сделает тебя более свободной, ты принадлежишь ей и даже смерть не разлучит вас, а Творец сохраняет всех, даже тех, кто об этом не ведает.

На часах четыре, слишком рано, клуб “Даймонд”, где ты последний раз видела Гриера, еще не работает, но вы все равно выходите из машины и осматриваетесь. Красные стены при свете дня выглядят тусклыми и зияют потертостями. Никаких фонарей, окна в доме заколочены. Волшебная дверь из сеорида просто синий прямоугольник замазанный краской. Здесь нет припаркованных машин и нет охраны. Где-то слева, течет тусклая в это время дня, но дорогая Гейт-стрит, шум машин теряется в переплетении подворотен. Ольга громко стучит в дверь, но никто не открывает, она смотрит на часы, потом достает терминал, ответ диспетчера приходит через бесконечных пять минут, детектив, не глядя на тебя, возвращается обратно к машине.