Позолоченные латунные кости. Коварное бронзовое тщеславие

82

Маришка Махткесс не сидела на месте. Мы шли и шли, но так и не догнали ее. Всякий раз, когда Лунная Гниль думала, что цель близка, выяснялось, что Маришка скрылась.

— Она просто осторожничает, — сказала Тара Чейн. — И чего-то ждет. В конце концов она остановится.

Мы вломились в пару перевалочных пунктов Маришки. Там никто не жил. И не было ничего интересного.

Последний выглядел так, словно его уже обыскали.

— Возможно, Операторы перешли в панический режим, — заметила Тара Чейн. — И Маришка — не единственный преступник в бегах.

— Значит, мы хорошенько их встряхнули.

— Может быть. Я на это надеюсь. Но склонна предполагать, что кто-то, знакомый с Черной Орхидеей, узнал ее почерк. Орхидия Хедли-Фарфоул вызывает намного больший страх, чем кто-либо из нас. Она даже страшнее Констанс.

— Ох!

Это было действительно страшно.

— Именно. Каждое слово про Орхидию — правда. Она настолько ужасна, насколько может представить твое воображение, — и еще немного. В отличие от Констанс, по ее внешности этого не скажешь. Констанс хочет, чтобы ты сразу понял, что она ходячий ужас и что единственное безопасное место — там, где ее нет. Но, встретив на улице Черную Орхидею, ты просто скользнешь по ней взглядом… хотя реальные шансы на это низки. Вернувшись из Кантарда, она сделалась отшельницей.

Это не редкость. Танфер — огромный, бурлящий, шумный метрополис, однако в действительности ты видишь лишь небольшую часть его обитателей. Среди них есть дневные и ночные, утренние и сумеречные, и все они образуют собственные кланы. Есть люди и нелюди. Каждая родственная группа составляет город в городе. А еще есть те, кто вернулся домой ущербным, члены кланов, которых редко встретишь. Их тела возвратились, лишившись чего-то, что осталось бродить по горам, и пустыням, и десяти тысячам проклятых тропических островов на юге.

Оно здесь, среди нас, на виду, но невидимое. Любой ветеран сразу узнает его. Однако должен сказать, сам я никогда этого не понимал. Да, война не была приятной. Мы лицезрели мерзкие вещи. Но я вернулся домой, все кончилось, и теперь мне приходится иметь дело с не менее мерзкими вещами.

Полагаю, отчасти причина в том, что я не чувствую себя жертвой. То есть мне попадаются ветераны, построившие карьеру на страданиях от последствий пережитого. Я не говорю, что это неправда. Просто думаю, что некоторые люди подпитываются драмой.

Многое зависит от того, куда повернуто твое лицо. Если вперед — все в порядке, но если назад — дело плохо.

Я снова попался на жуткую уловку с вонзившимся в меня пальцем Тары Чейн.

— Сможешь удержаться от посещения страны фей, на случай если нас атакуют?

— Э…

— Так я и думала. Начинаю подозревать, что было бы безопасней работать в одиночку.

Каштанка засопела. Сначала я решил, что это грубый ответ, однако трусившая впереди псица-разведчица остановилась, уставившись на скопление неестественно плотных теней. Ее шерсть поднялась дыбом, она оскалила зубы, но не зарычала. Пока.

— Аргумент принят, — насмешливо сказала Тара Чейн. — У тебя действительно есть более надежная охрана.

Что бы там ни затаилось, мои девочки не испугались. Помощница сдвинулась влево, другая безымянная псица — вправо, а Каштанка, словно настоящий морской пехотинец, почесала вперед прямо по центру. Все три яростно взрыкнули.

Лунная Гниль вызвала свою призрачную многоножку. Можно было подумать, что в безлунную ночь тварь окажется невидимой. Но нет. Когда она не шевелилась, темно-синее пятно действительно сложно было заметить, однако в движении существо сверкало тусклыми фиолетовыми огнями. На большой скорости из него сыпались маленькие пурпурно-лиловые искры. Хвосты из этих волшебных искр быстро потянулись к темному саду. Кажется, наш потенциальный противник не знал про арсенал Лунной Гнили.

Собаки остановились, затем уселись. Они не видели необходимости подходить ближе, подвергаясь риску стать жертвами сопутствующего ущерба.