Вирус

Аманда моется, морщась, когда вода попадает в раны на ее щеке и голове. Затем она садится на унитаз, так, чтобы Айрис могла осмотреть рану на ее голове.

– Похоже, тебя укусили.

– Не совсем, но там, наверно, есть следы зубов, – отвечает Аманда. – Так что обрабатывай скорее.

– Кажется, я вижу осколки зуба.

– Ох, вынь их, пожалуйста, – просит Аманда, и Айрис лезет в шкафчик за пинцетом.

Некоторое время Айрис работает молча. Тишину нарушают только оханья Аманды, пока Айрис ковыряется в ране, а потом промывает ее антисептиком.

– Пока я не родила, у нас дома никогда не было никаких медикаментов, кроме нескольких лейкопластырей, но когда появилась Сигрид, я купила самую полную аптечку первой помощи, какую только можно. Я считаю, что аптечка должна лежать в каждом доме, где есть маленькие дети. Хотя, думаю, на самом деле мало кто ими пользуется для… для…

Она не заканчивает фразу и достает марлю и эластичный бинт.

Аманда придерживает повязку пальцами, пока Айрис перевязывает ей голову и после некоторых колебаний закрепляет конец бинта с помощью маленького крючка.

– Ну вот, вроде бы неплохо. Раньше мне никогда не приходилось обрабатывать такие серьезные раны.

Аманда встает и с критическим видом рассматривает себя в зеркале.

– Я похожа на раненую из документальных фильмов о Первой мировой, – говорит она.

Они продолжают стоять без дела в ванной – им явно не хочется возвращаться на кухню.

– Что случилось с Филиппом? – спрашивает Аманда.

Айрис пожимает плечами:

– Не знаю. Вчера утром, когда мы с Сигрид в последний раз его видели, он был в полном порядке. Должно быть, все произошло после нашего ухода. Во всяком случае, он не успел мне ничего рассказать. Ясно только то, что болезнь прикончила его очень быстро. Наверное, он выходил из дома и заразился от кого-нибудь, а потом вернулся домой, заснул и умер во сне. Когда мне перед обедом позвонили из детсада Сигрид, он уже не отвечал. Пока мы не вернулись домой, я звонила ему раз двадцать. А оказалось, что его смартфон просто лежал с ним рядом на кровати…

– И… что ты собираешься с ним делать?

Айрис вздыхает и на несколько секунд зажмуривается, прежде чем ответить.

– Понятия не имею. Но мы не можем его здесь оставить. Он… он начинает пахнуть. Я поняла это сразу, как только мы открыли дверь в квартиру. В окно спальни весь день солнце светило, и поэтому… сама понимаешь. Мне хватило ума сразу же распахнуть его и оставить открытым, но сейчас там жарко. Я собиралась вытащить его наружу этим вечером, но побоялась оставлять Сигрид совсем одну, да тут еще моя проклятая рука… Ох, даже не знаю…

Аманда заходит в гостиную.

– Тебе повезло, что я пришла, – говорит она.

– Но… ты же не… Я имею в виду, что это не твоя…

– Идем, чего тут рассуждать? Хочешь сказать, что это не мое дело? Вы с Филиппом знакомы лет шесть, а я дружила с ним с детского садика, поэтому кому, как не мне, позаботиться о нем?

Айрис открывает рот, чтобы возразить, но не находит что сказать. На споры уже не осталось ни сил, ни желания. Аманда права.

– Я подумывала завернуть его в ковер из гостиной, вытащить на лестничную клетку и спустить вниз по лестнице, – говорит она.

– Звучит неплохо, – отвечает Аманда. – Лопата есть?

Айрис качает головой.

– Только игрушечная. Или… постой-ка, у нас есть маленький совок под кухонной раковиной, чтобы пересаживать комнатные цветы. Я сейчас посмотрю.

Они выходит из гостиной. Айрис мимоходом заглядывает в комнату Сигрид и несколько секунд просто стоит и прислушивается к тихому посапыванию, пытаясь растянуть этот иллюзорный миг нормальной семейной жизни.

Затем она тихонько закрывает дверь детской и идет вытаскивать тело своего мертвого мужа из спальни. Аманда

В темной спальне стоит приторно-сладкий, невыносимый до тошноты трупный запах. Аманда была готова к этому, но все равно сморщилась и едва не задохнулась, когда Айрис открыла замок и распахнула дверь.

– Я не убрала ключ на место, потому что боялась, что Сигрид найдет его и снова зайдет в спальню, пока я буду на кухне.

Айрис останавливается на пороге, боясь сдвинуться с места. Наконец она решительно заходит внутрь, разворачивает на полу ковер и бесцеремонно стаскивает мертвое тело с кровати. Аманда аккуратно накрывает его одеялом. Они берутся за края ковра и перетаскивают его в коридор. На лестничной клетке Айрис останавливается и извиняюще улыбается, давая понять, что больше ничем не может помочь, но Аманда, не обращая на нее внимания, молча тащит ковер дальше вниз по лестнице.

Аманда изо всех сил старается держать ковер повыше, чтобы голова Филиппа не билась о ступеньки. Ему-то, конечно, все равно, а вот Аманду буквально выворачивает наизнанку каждый раз, когда она слышит эти жуткие звуки – ТУК, ТУК, ТУК. На последнем лестничном пролете у нее подкашиваются ноги, ковер вываливается из рук и сползает вниз. ТУК, ТУК, ТУК. Ей приходится присесть на несколько секунд, чтобы прийти в себя.

Наконец она добирается со своей неподъемной ношей до уличной двери. Руки Аманды онемели от усталости, кровь бешено стучит в висках, но она не останавливается. Просто не имеет права остановиться.

Аманда толкает дверь и подпирает ее висящим на стене крюком. Делает глубокий вдох и последним отчаянным рывком вытаскивает ковер на тротуар.

На безлюдной Ниторгсгатан стоит мертвая тишина. Аманда замирает на месте и переводит дыхание.

Первый раз слышу настоящую тишину, думает она. Как интересно.

Аманда отчаянно смотрит по сторонам, думая, что делать дальше. Она не может просто так бросить тело под окнами, следовательно, его надо куда-то увезти. Но как и на чем? Ее взгляд останавливается на припаркованных автомобилях. Аманда быстро пробегает по улице, но, проверив с десяток машин, с сожалением констатирует, что они все закрыты.

Она приходит в бешенство. Привычный мир рушится на глазах, а люди как ни в чем не бывало тратят время на то, чтобы аккуратно припарковать и закрыть свой автомобиль! Аманда почти наверняка найдет машину с ключами в замке зажигания, если потратит на поиски больше времени, но она не хочет далеко отходить от тела Филиппа. Вдруг кто-нибудь утащит его? Бред, конечно, но тем не менее.

Аманда стоит на углу улицы Сканегатан, раздумывая, не проверить ли ей машины, стоящие на улице Седерманнагатан. Сначала ее внимание привлекает тело мертвой женщины на соседнем перекрестке, но потом она замечает кое-что более интересное.

– Обожаю хипстеров, – мрачно произносит она вслух.

Уже через несколько минут Аманда запихивает тело Филиппа в огромный багажник грузового трехколесного велосипеда, брошенного кем-то у входа в бар «Снотти».

Труп успел окоченеть, и Аманде приходиться немало потрудиться, чтобы он поместился в багажнике и не сильно вылезал наружу.

Аманда садится на велосипед и пару минут отдыхает. Внезапно на нее наваливается смертельная усталость. Она не хочет никуда ехать. Она хочет проснуться на своей кухне и, умирая от похмелья, со стыдом вспоминать вчерашний случайный секс с незнакомцем. Она хочет просто жить обычной нормальной жизнью.

Трупный запах, доносящийся из-под одеяла, возвращает ее к реальности. Аманда переводит взгляд на дорогу и ставит ноги на педали. Дано

Дано вскакивает и ударяется головой о потолок игрового домика: кто-то только что обнюхивал его лицо. Неужели собака? Не хватало только снова обмочиться от страха, успевает подумать он, прежде чем хлопнуться лбом о дерево. Дано взвизгивает, череп пульсирует от боли, он слышит шорох – что-то живое? Удирающее в панике? Ошарашенный, он принимает вертикальное положение и в последний момент успевает заметить кошачий хвост, стремительно исчезающий в дверном проеме.

Страх отступает. Дано облегченно вздыхает. Трогает рукой лоб. Крови нет, но над правым глазом появляется шишка.

Судя по свету снаружи, еще совсем раннее утро, в воздухе ощущается прохлада. Он снова ложится. Спать больше не хочется, но надо собраться с мыслями.

Сегодня Дано ночевал в другом игровом домике, расположенном на квадратной площадке с обширным газоном с одной стороны и детской площадкой – с другой. И совсем рядом с дверью, в которую вошла женщина, за которой он последовал вчера днем.

Сперва он заполз за кусты, росшие на краю газона, и, притаившись, ждал, не появится ли она снова. Но до самого захода солнца ничего не произошло. С наступлением темноты он уснул прямо на траве, но тут же проснулся, когда хлопнула дверь, и он увидел ее стоящей на тротуаре. У ног женщины лежал большой длинный рулон. Сначала Дано не понял, что это такое – нечто завернутое в ковер. Но когда она потащила его, один конец ковра откинулся и наружу показалась чья-то рука. Он даже на долю секунды успел увидеть чью-то голову. Начисто обритую голову мужчины. Муж этой женщины?

Она подъехала на трехколесном велосипеде с большим багажником между двумя задними колесами и с шумом, больше похожим на сердитую ругань, попыталась положить в него тело.

Потом женщина добралась до перекрестка, проехав всего в метре от затаившегося в кустах мальчишки, и тут Дано понял, что то, что он сначала принял за шляпу, на самом деле было повязкой из бинтов. Он хотел последовать за незнакомкой, но она свернула и исчезла из его поля зрения прежде, чем он успел выбраться из кустов. Продолжать же погоню пешком не было никакого смысла.

После часа ожидания Дано сдался и вернулся обратно в игровой домик, где соорудил себе уютное гнездышко из нескольких пледов для пикников, которые валялись брошенными на газоне. Он подумал было найти себе более комфортное место для ночлега, например он мог бы забраться в чью-нибудь квартиру с окнами на улицу, но одна лишь мысль о гниющих трупах внутри заставила его отказаться от этой идеи.

Несмотря на то что он проспал четыре или шесть часов, Дано чувствует себя еще более измученным, чем накануне. Он ослабел от голода – все, что ему удалось вчера съесть, это дурно пахнущий сэндвич с сыром, который он нашел в рюкзаке, валявшемся на одном из пледов. Внутри оказалась также почти полная бутылка воды.

До его слуха доносится воркование голубей и следом… Хлопок автомобильной дверцы? Нет, это же входная дверь!

Он торопливо выбирается из игрового домика и выпрямляется. От резкого движения начинает кружиться голова. Какое-то время Дано выжидает и затем, пошатываясь, направляется к кустам, служившим ему укрытием прошлым вечером.

Но еще раньше, чем он доходит до них, в груди появляется странное волнение. Что-то похожее на радость. Велосипед стоит рядом с дверью, прислоненный к стене. Значит, пока он спал, женщина вернулась домой. На Дано накатывает волна облегчения – он сидит в кустах и глупо улыбается.

Он даже не понимает, чему так радуется. Но похожее чувство он испытал еще позапрошлой ночью, когда увидел бредущего по трассе человека с бейсбольной битой. Мысль о том, что кто-то еще смог выжить в этом кошмаре, наполнила его надеждой. И теперь эта женщина… Чем-то она была близка ему. То ли цветом волос, как у мамы, то ли возрастом – тоже как у мамы. Казалось бы, ерунда, но сейчас это имело для него большое значение.