Кома

Понедельник, 1 октября, жизнь № 2

Я проснулась не трупом, как выражается мой дорогой друг. Вернее сказать, я просто проснулась. Ну и опять же наречие «просто» здесь не подходит, потому что не может описать всей моей боли, всего дискомфорта и страха, которые я пережила, возвращаясь из забытья в реальность. Так что правильнее будет сказать, я проснулась тяжело. Все тело болело, конечности занемели, и первые несколько минут я провела в настоящем ужасе, думая, что уже рассталась с ними навсегда, оттого их и не чувствую. Не буду описывать подробно, какие страшные мысли проносились в моей голове тогда, потому что слова — слишком слабый инструмент, чтобы это все суметь выразить. Скажу лишь, что сильно хотелось кричать, а лучше — выть и реветь, громко и отчаянно, но я сдерживалась из последних сил, потому что не хотела привлекать к себе внимание своих мучителей, которые считали, что я еще сплю. Сумев-таки пошевелить пальцем ноги, а потом и руки, я убедилась, что пока цела, и отчаяние ушло, уступив место разумности, твердости духа и отчасти ярости. Отчасти — потому что если бы она занимала сейчас лидирующие позиции во всем моем естестве, то разуму не осталось бы места (как известно, они с яростью великие конкуренты, если не сказать — враги), и я бы могла натворить всяких глупостей, которые явно на продолжении моего жизненного пути не отразились бы лучшим образом. А сейчас я молчала и прислушивалась, пытаясь понять, чем они заняты, что произошло за эти тридцать или около часов моего отсутствия и где я вообще-то нахожусь. В общем-то, еще минуту назад пройдясь по всем ногам-рукам, проверяя их на наличие, я поняла, что занимаю горизонтальное положение, что уже было странно — засыпала я на стуле. Отчего же меня перенесли? А главное, куда?

Приведя мысли в порядок, я смогла расслышать слова, произносимые кем-то вдалеке. Наверняка это мои похитители вели неспешный диалог, думая, что я еще в отключке. Теперь я могла уже без утайки шевелиться: меня бы не заметили. Итак, следующим открытием было — я лежу на твердой поверхности, но вряд ли это пол. А подо мной какая-то лужа. Во всяком случае, что-то жидкое и вязкое.

Еще через минуту я рискнула открыть глаза. Я лежала в ванне, которая стояла не в подвале, а на первом этаже, потому что здесь было окно. Значит, меня не поленились поднять по лестнице сюда. А может, я сама пошла? То есть мой вчерашний клон?

Эмаль ванны была модно окрашена — в красновато-бордовых разводах. Вокруг — полупустое помещение, и, как и в других недостроенных зданиях, здесь имелось полным полно всяких досок, стружки, пыли, гвоздей… Множество балок соединяли стены и вертикальные подпорки, на них стояли банки с красками, валялись кисточки и прочий строительный хлам. Из мебели тут находились только два стареньких стула с рваной обивкой и эта ванна с дико раскрашенной эмалью. Вообще, в таком захолустье это чудо искусства смотрелось вычурно и абсолютно неуместно. Неужели в ней мылись таджики после тяжелой работы?

Поскольку к моему зрению вернулась острота, я смогла приглядеться и тут уже невольно вскрикнула. Ванна была красной не по задумке изготовителя! Это была моя кровь!

С возвратом всех чувств вернулась и боль. Руки и ноги саднило, и я поняла, что потеряла немало крови, но раны не смертельны: ни один важный орган мне не задели, в основном досталось именно конечностям.

Я попыталась подняться и схватилась с этой целью руками за бортики ванны, но то ли они были слабы, то ли ванна была скользкая из-за крови, так что ладони поехали вниз, вместе с верхней частью туловища, которую я успела приподнять.

На мой крик сбежались мучители.

— Итак, — сказал Клещ, держащий в руках… клещи, — после долгого сна наша спящая красавица наконец очнулась. Не думал, что ты такая слабачка! А строила-то из себя! — Оба рассмеялись. — Расскажи-ка нам, деточка, как тебе это удалось? Уж и по щекам были, и нашатырь давали, и водку…

— Водку? — удивленно переспросила я.

— Она хочет еще, — резюмировал Пес, и оба опять заржали. М-да, похоже, мои намеки сходить проверить голову не возымели действия. Они по-прежнему считали, что им лечение ни к чему. — Пора кончать с ней! Я думал, будет веселее!

— Согласен, — кивнул Клещ. — Пистолет у тебя?

— Нет, в комнате. Сейчас сбегаю.

Я не испытывала ужаса. Только внутреннюю решимость совершить правосудие. Когда Пес покинул помещение через проем с отсутствующей дверью, я резко взмахнула ногой и попала расслабленному и безмятежному Клещу прямо в нос. Он взвыл, а я, не теряя ни секунды, вскочила на обе ноги, просунула руку под футболку, достала из незаметного снаружи маленького свежепришитого кармана острое лезвие и перерезала ему сонную артерию. Все происходило в считанные секунды. Клещ схватился за шею рукой, как будто мог остановить хлещущий фонтан. Наша общая кровь перемешалась на дне ванны…

— Что там? — крикнул из смежного помещения Пес, услышавший вскрик, а потом всхлип подельника.

Я поняла, что сейчас он прибежит с пистолетом, и тогда мне придется несладко, поэтому попыталась вылезти наконец из ванны, но снова поскользнулась; упав, приложилась затылком о крашеный чугун, а сверху на меня взгромоздился все еще истекающий кровью, но уже мертвый Клещ. Лезвие в суматохе выпало из рук и затерялось в красном озере… Всё моя проклятая невезучесть во второй жизни!

С обеспокоенным выражением лица в проеме показался Пес с пистолетом наготове. Я как раз старалась спихнуть с себя труп, в котором бандит признал своего приятеля, и, не раздумывая, направил в мою сторону дуло пистолета. В последний миг я успела приладить Клеща обратно, и пуля угодила в него. Та же история приключилась и со следующими тремя. Поняв, что это бесперспективно, убийца отбросил пистолет и кинулся брать меня голыми руками. Он резко отпихнул тело бывшего дружка на другой край ванны, как будто тот во мгновение ока стал для него ненужным мусором, поднес к моей шее свои толстые, широкие лапищи и начал душить. Но я и к этому была готова. Помогло то, что Пес душил меня не вытянутыми руками, а склонившись близко к моему лицу. Очевидно, желал насладиться зрелищем уходящей из моих глаз жизни. Быстрым движением, пока еще организм не успел ощутить кислородное голодание, я вмазала ему лбом по носу. Да, Иван был прав, этот прием всегда работает! Самый болезненный удар — в пах и в нос.

Пес тут же отпустил меня и схватился руками за лицо. Пользуясь временной свободой, я ужом выскользнула из ванны на пол и одним рывком кинулась к пистолету. Однако противник был проворен! Когда я приблизила ладонь к оружию, Пес подбежал и с силой наступил на нее ногой. Я взвыла, а он не убрал стопу, а только начал сильнее давить. Тогда левой рукой, пытаясь мысленно отключиться от боли, я влезла под футболку, достала металлический штырь, толщиной со спичку, длиной с ладонь, и одним движением, со всей силы и с громким рыком пронзила его стопу, обутую в замшевый ботинок. Он заорал и начал материться, задрав ногу и обняв ее руками, я же схватила пистолет, но левой рукой, так как правая ладонь сильно болела, и, видимо, по этой причине промазала, попав Псу в плечо вместо головы. От выстрела у меня пистолет выпал из ослабленных рук, а бандит дернулся назад, оступился и повалился на спину. Времени поднимать оружие и добивать злодея у меня не было. И не было также уверенности, что в своем теперешнем состоянии (включая невезучесть) я смогу это сделать. Поэтому я просто бросилась наутек.

Выбежав из помещения, я сразу узрела, где выход — нужно было всего-то преодолеть эту комнату и коридор — и кинулась туда. Пес побежал за мной, матерясь, хромая и держась за плечо. Первый раз обернувшись на него, я не заметила пистолет, но секундой позже, услышав выстрел и грозное:

— Убью, с-сука! — поняла, что он успел его прихватить.

Выбежав из здания и пробежав пару метров, я зацепилась ногой за какой-то сук, торчащий из земли, и полетела носом вперед, угодив в какую-то канаву, расположившуюся прямо перед покошенным забором, огораживающим кое-где территорию стройки.

Пес мой виртуозный полет, разумеется, видел и уже не торопясь (я определила это по слуху, потому что, отдыхая в довольно-таки глубокой канаве, его уже не видела) пошел ко мне, чтобы прикончить.

— Ну что, гадина! Попалась. Папочка идет к тебе! Ха-ха! — Дыхание было ровным, что можно было судить по голосу, так что стоило призадуматься: а я вообще в него попала? Или сколько пуль надо всадить в это плотное тело, чтобы хоть на время лишить его подвижности? Увы, необходимо было выпустить в него всю обойму… Но что теперь говорить об этом? Слишком поздно. — А вот и ямка, в которую угодила наша зверушка, ха-ха! Сейчас папочка сделает пиф-паф!

Я рассеянно оглядывалась по сторонам: ничего, кроме грязи и протухших листьев, здесь не было. Тогда снова влезла в свои запасы и попеременно выудила из другого, более обширного, внутреннего кармана: тонкий ножик с короткой рукояткой (не то!), маникюрные ножницы (тоже не очень), металлический бумеранг с зубчатыми острыми концами (а вот это то, что надо!). И как они, изрезав мне ноги, руки и в некоторых местах туловище, не заметили вшитых карманов в футболке? Конечно, сверху на мне была безрукавка, но от частых манипуляций ножом она уже не была похожа вообще ни на один вид одежды, да и карманы могли распороться… Странно, что футболка была разрезана в тех местах, где карманов не было. Или это не странность, а закономерность? Ведь вчера, когда меня резали, этих карманов и их содержимого еще не было! А новая реальность должна была подстроиться как-то под предыдущую, чтобы поток жизни шел линейно и достоверно. Иначе случился бы какой-нибудь коллапс Вселенной… Не поэтому ли выяснилось, что мой клон поехал в ту же гостиницу и отрывался с гостем на крыше, где и находилась вторая я (то есть я настоящая)? Не поэтому ли моему клону стало плохо на работе и он свалился именно на тот диван, где я настоящая дрыхла пьяная? Вселенная сама защищает себя от хаоса и дыры в пространстве и времени. И подстраивается под мои две жизни. Но зачем ей это надо? Зачем?!

Сначала появилась макушка Пса, затем его голова и верхняя часть тела. На этом он остановился и направил на меня дрожащей правой рукой пистолет, при этом левой держался за пробитое правое плечо.

— Промажешь! — крикнула я, чтобы на время сбить его с толку.

Рука начала трястись еще сильнее, но взглядом меня одарили самым ненавистным из всех, что мне когда-либо приходилось наблюдать (а я еще раз подивилась, откуда у этих людей взялось такое сильное чувство ко мне), и прохрипели:

— Я не ты!

Тут я уже отчетливо поняла, что даже с раненым плечом он сумеет метко выстрелить, и, приподнявшись, метнула в его сторону бумеранг. Почти одновременно с этим грянул выстрел, но за долю секунды вертящаяся железяка задела край дула, из-за чего пуля просвистела где-то возле моего уха, а сам бумеранг улетел прямо, но, возвращаясь, втемяшился металлическим зубцом Псу в затылок. Он на миг выпучил глаза, пошатнулся и упал. Конечно, прямо на меня! Да так, что голова с воткнутым бумерангом упокоилась между моих полусогнутых ног.