Легавые. Ружье. Загадка Глухого

ГЛАВА IV

Все посчитали, что произошла какая-то ошибка.

Конечно, было очень приятно получить еще одну ксерокопию бывшего всеми любимого руководителя самой лучшей в мире национальной службы безопасности, но оставалось непонятным, зачем было присылать еще одну копию. Создавалось впечатление, что кто-то решил подурачиться. Очень уж непохоже это было на Глухого, никогда не делавшего что-либо дважды. Естественно, обе копии были похожи, как братья-близнецы, в этом сомнений не возникало. Единственное, что разнило их, это то обстоятельство, что прибыли они в разное время: первая пришла в субботу, семнадцатого апреля, а вторая — сегодня, девятнадцатого апреля. Даты на штемпелях также были разными. Все остальное было идентично. Скорее всего, произошла ошибка, и ребята из восемьдесят седьмого участка постепенно приободрились и более оптимистично смотрели в будущее: наверняка Глухой начал впадать в маразм.

В телефонном справочнике, отпечатанном на желтой тонкой бумаге, перечень магазинов, изготавливающих копии при помощи фотокопировальных автоматов, занимал пять страниц. Может, и стоило полиции заняться проверкой этих заведений с целью обнаружить магазин, делающий данные копии. Но пока никакого преступления н< было совершено, никто не имел права отнимать время у владельцев магазинов пустыми расспросами, так как для этого не было серьезных оснований. Правда, можно было оспаривать серьезность или несерьезность предприятия, ведь прошлые кровавые преступления Глухого — достаточное основание для мобилизации всей полиции города, тотальной проверки магазинов, прослушивания телефонных линий, перлюстрации почты и прочих подобных мер. Но с другой стороны, никто не мог с полной определенностью сказать, что именно Глухой прислал эти две ксерокопии фото Эдгара Гувера и что они каким-то образом связаны с преступлением, которое он планировал совершить. Можно было понять, почему недоукомплектованная кадрами полиция восемьдесят седьмого участка, заваленная делами об ограблениях, поножовщине, перестрелках, налетах, изнасилованиях, взломе квартир, подделке ценных бумаг, угоне машин и другой уголовщиной, просто попросила ребят из лаборатории провести экспертизу изготовления этих ксерокопий и возможного наличия на них отпечатков пальцев. Результаты всех разочаровали: бумага, использованная для изготовления ксерокопий, оказалась самой обыкновенной, отпечатков, даже самых слабых, обнаружено не было. И неудивительно, что полиция по-прежнему была занята более серьезными делами, чем разглядывание разных картинок, тем более, что утром, в 10.27, поступил очередной звонок с места происшествия.

В заброшенном многоквартирном доме был обнаружен труп молодого человека, распятый на стене.

Длинноволосый юнец с подстриженными усиками, одетый только в узкие белые трусы, висел, как Иисус Христос, с той лишь разницей, что распят был на стене. В левой части груди, под сердцем, отчетливо виднелась глубокая ножевая рана. Широко раскинутые руки были приколочены к стене, в ладонях виднелись шляпки гвоздей, ноги были скрещены и пробиты насквозь третьим длинным гвоздем, голова беспомощно лежала на плече. Тело уже начало покрываться трупными пятнами, кровь давно запеклась, но все равно было трудно на глаз определить, как долго оно здесь висит. Очевидно, парень сильно струхнул перед смертью: трупный запах смешивался с запахом его дерьма, так что атмосфера в комнате была невыносимой. Прибывшие на место детективы были вынуждены выйти из комнаты в коридор, где было немного легче дышать.

Дом, в котором висел распятый, был одним из многих заброшенных домов по Норс Гаррисон. Эти дома просто кишели крысами. Когда-то здесь жили хиппи, но продержались недолго. Они вынуждены были убраться отсюда из-за постоянных нападений со стороны разного преступного сброда и частых набегов крыс. На стенах до сих пор можно было прочесть символизирующие мировоззрение хиппи надписи «love» с нарисованными вокруг цветами.

Покойник так тошнотворно вонял, что даже судмедэксперт отказался войти в комнату, чтобы обследовать труп.

— Ну почему я должен возиться в его дерьме? — жаловался он Карелле. — Все, от чего отказываются другие, перепадает мне. Да пошли они к черту! Пусть догнивает, мне на это наплевать. Пусть «Скорая» отдирает его от стены и везет в морг. Я обследую его там. По крайней мере, там хоть руки можно помыть.

Капли воды блестели на потолке, штукатурка во многих местах отслоилась й угрожающе нависла, вот-вот готова была рухнуть полицейским на головы. В комнате с трупом окно было выбито, входной двери тоже не было. Дверь была снята с петель и служила мусоросборником для бывших жителей этой комнаты. Мусор: разлагающиеся отходы, помятые банки, битые бутылки, рваные газеты, использованные презервативы, собачье дерьмо, дохлая полуистлевшая крыса — громоздился многосантиметровым ярусом поверх лежавшей на полу двери. Каждый, кто входил в комнату, должен был осторожно переступать через эту смрадную кучу. Потолок был высокий, где-то метра три с половиной, и ноги убитого не доставали до вершины мусорной горы сантиметров шествдесят-семь- десят. Убитый был довольно высокого роста. Тот, кто прибил его к стене, должно быть, был еще выше. Со временем тело провисло на гвоздях под собственной тяжестью, руки оказались выдернутыми из ключиц, и пока одному 6oiy было известно, к каким внутренним повреждениям это привело.,

— Эй, ты меня слышишь? — спросил судмедэксперт.

— Что хочешь, то и делай. Мне все равно, — отозвался Карелла.

— И сделаю.

— Только смотри, у нас должен быть полный отчет о результатах вскрытия.

— Как ты думаешь, он был еще жив, когда его приколачивали к стене? — спросил Мейер.

— Вполне может быть. Ударить ножом его могли и Потом, — ответил Карелла.

— Я не буду его отдирать от стены, так и знайте, — снова напомнил о себе судмедэксперт.

— Послушай, — не выдержав, разозлился Карелла. — Снимай его или оставляй висеть — это твое личное дело. Но чтобы у меня был твой отчет, — и не забудь про отпечатки Пальцев!

— Не забуду!

— Про отпечатки обуви тоже не забудь.

— Сколько всяких ублюдков в нашем городе, — пробурчал эксперт, затем переступил через кучу мусора, вышел в коридор и начал спускаться по лестнице, очевидно, намереваясь переложить часть своей грязной работы на плечи «Скорой помощи», которая вот-вот должна была приехать.

— Давай хорошенько осмотрим другие квартиры на этаже, — предложил Мейер.

На лестничной площадке располагались еще две квартиры. Замки на них тоже были выдраны с мясом. В одной из квартир на полу виднелись остатки недавнего костра. Возле окна лежала разорванная теннисная кроссовка. Мейер осторожно взял ее платком и положил в пронумерованный целлофановый кулек для вещественных доказательств. Во второй квартире было пусто, только на полу валялся старый изорванный матрац, загаженный крысами.

— Ну и дыра, — произнес кто-то сзади.

Карелла и Мейер обернулись и увидели в дверях детектива Моногана. Как всегда, за его спиной стоял детектив Монро. Одетые в черные плащи и серые шляпы, оба детектива из отдела по расследованию убийств осматривали помещение с недовольными гримасами, которые, казалось, застыли у них на лицах с раннего детства.

— Представляешь, а ведь люди действительно живут в таких дырах, — заметил Монро. г

— Невероятно, — покачал головой Моноган.

— Трудно в это поверить, но это факт, — подвел черту Монро.

— Где жмурик? — спросил Моноган.

— Прямо по коридору, — махнул рукой Карелла.

— Можешь проводить?

— Да ты и сам найдешь.

— Ладно, идем, — сказал Моноган своему напарнику, и оба детектива медленно пошли по коридору.

Оба были широкоплечими громилами, но по их медленной поступи можно было подумать, что они идут нс по пустому коридору, а прокладывают себе путь в толпе.

— Святая богородица! — воскликнул Моноган, увидев распятого юнца.

Находясь в коридоре, Карелла только кивнул.

На лестнице послышались шаги. Карелла глянул вниз. Пробираясь через куски обвалившейся штукатурки и мусора, наверх поднимались два человека в белых халатах. Увидев Кареллу, они сразу же подошли к нему.

— Слушай, ты здесь главный? — спросил один.

— Да, я веду это дело, — ответил Карелла.

— Я — доктор Кортез. Какого черта от меня требуют, чтобы я отдирал кого-то от стены?

— Но труп надо доставить в морг, — спокойно заметил Карелла.

— Прекрасно, мы его отвезем туда. Но ваш судмедэксперт говорит, что труп приколочен гвоздями к стене, и я не собираюсь…

— Он все верно сказал.

— Я не буду его снимать, приятель.

— А чью кандидатуру ты можешь предложить, дружище? — спросил Карелла. — Кто же его снимет?

— Да мне плевать кто. Да хоть ты сам! Выглядишь довольно крепким парнем, почему бы тебе самому его не снять?

— Это жертва преднамеренного убийства, — все так же спокойно объяснил Карелла.

— В первую очередь, это труп, — так же невозмутимо парировал врач.

В это время Моноган вышел из комнаты и пошел по коридору, зажимая пальцами нос. Монро шагал за ним, прикрывая ладонью всю нижнюю часть лица.

— Это детективы из отдела по расследованию убийств, — кивнул на идущих Карелла. — Попробуй поговорить с ними.

— Кто по закону должен снимать труп? — спросил Кортез.

— Судмедэксперт закончил с ним? — спросил подошедший Моноган.

— Он отказался обследовать его здесь, — ответил Карелла.

— Что значит отказался? Он должен произвести осмотр на месте! Так гласит инструкция. Мы не можем трогать труп, пока эксперт его не осмотрит и не засвидетельствует смерть.

— Да-да, вот теперь пойди и скажи ему об этом, — саркастически сказал Кортез.

— Где он? — спросил Моноган.

— Внизу. Наверное, собирается с духом.

— Идем, — сказал Моноган своему напарнику, и они направились вниз по лестнице. — Ты остаешься здесь, Карелла.

Было слышно, как полицейские, гулко стуча ботинками и давя штукатурку, спускались вниз. Затем шаги смолкли. Установилась гнетущая тишина.

— Слушай, ты извини, я' тут наговорил лишнего, — сказал Кортез.

— Ладно, все нормально, — спокойно принял извинения Карелла.

— Эксперт ведь не хуже меня знает инструкцию. Пускай не пытается увильнуть от грязной работенки.

— Угу, — отозвался Карелла.

— Он ведь отлично знает свои обязанности, — снова повторил Кортез.

Если судмедэксперт и не знал должностную инструкцию, то после краткой беседы с Моноганом и Монро он ее уже знал назубок. Прикрывая нос платком, в резиновых перчатках, он отодрал продырявленное тело неизвестного от стены и, проделав несложные, но необходимые по правилам манипуляции, засвидетельствовал смерть.

Теперь наступил черед тех людей, чья прямая обязанность заключалась в том, чтобы установить причины смерти и, конечно, выяснить обстоятельства, приведшие этого несчастного к гибели.