Вторник и другие приключения Марты

— Ты наверняка знаешь, — объяснял Марте Олег, когда все вместе они устроились в одной из комнат дома, служившего временным пристанищем бумбощ-щ-щей, за неким подобием стола, сколоченного из старых досок, — что у всего, что существует в этом мире, есть душа?

Марта согласно кивнула — еще бы не знать! Это знает любой первоклассник, но Марта узнала об этом еще раньше, ведь ее папа, профессор, преподавал философию в университете Старого Города Б. Когда Марта была совсем маленькой и долго не могла заснуть, папа садился рядом с ее кроваткой и читал вслух работы своих студентов, многие из которых как раз посвящались изучению души. Она почти с пеленок знала, что душа бывает широкой и заячьей, что она может уходить в пятки и быть нараспашку, что в душе можно жить, а можно лишь касаться, что душу можно вложить, а можно вынуть, да много еще чего слушала про душу Марта, засыпая.

— Душа есть везде, но иногда место, в котором она жила очень долго, ветшает, разрушается, и оставаться в нем становиться просто опасно! Но душа не желает покидать его и прячется, — продолжал Олег.

— И тогда приходим мы, иначе дом не снесут! — вмешался Семён, громко прихлебывая чай из оранжевой в белый горошек пузатой чашки с отколотой ручкой.

Марта потрясла головой — ничего непонятно. Что за дом? Кто снесет и зачем? Она вопросительно смотрела на бумбощ-щ-щей.

— Семён! — досадливо поморщился Олег, — вечно ты торопишься и перескакиваешь.

Семён обиженно засопел:

— А ты вечно тянешь и говоришь много ненужного, И вообще, почему это ты все время говоришь? Я тоже хочу рассказывать!

— Потому что я старше, а значит умнее, — ответил Олег.

— То, что ты старше вовсе не означает, что умнее. Да и к тому же ты старше всего на 17 минут!

— Вы что — братья? Близнецы? — вмешалась Марта.

Бумбощ-щ-щи на секунду замолчали, а потом громко рассмеялись.

— Ты что? Как ты могла такое подумать?

— Мы совсем не похожи! — сказал Олег.

— Мы вообще разные! — подхватил Семён.

— Я красивый, а он нет! — подбоченился Олег.

— Я умный, а он нет, — указал в сторону Олега Семён. — Он всегда делает то, что говорю я, потому что я всегда знаю, как поступить.

— Что ты несешь? Что ты несешь? — возмутился Олег, — нашелся умный! А сам даже не знает, сколько будет семь умножить на восемь!

— А зачем мне это знать, если это никак не помогает искать души?

Марта уже начала привыкать к манере бумбощ-щ-щей постоянно пререкаться, но сейчас ей некогда было слушать их взаимные претензии, нужно было выяснить, о каких таких душах идет речь и как это может помочь ей, Марте. Поэтому она высоко подняла руки и громко хлопнула в ладоши. Спор тут же прекратился, и наступила тишина. Тишина была абсолютная, стопроцентная, можно сказать, тишина в чистом виде. Марта никогда не ощущала такой тишины, казалось, ее можно было потрогать руками. Она в изумлении посмотрела на бумбощ-щ-щей и хотела было спросить, что происходит, но Семён, бешено вращая глазами, зажал рот рукой, тем самым сигнализируя девочке: «Молчи!».

И вдруг все трое почувствовали, как сквозь эту тишину легким ветерком, сопровождаемым еле слышно звучащей мелодией, похожей на перезвон колокольчиков, что называют «музыкой ветра», мимо них пролетело Что-то. И хоть Оно было невидимое, но такое невыразимо прекрасное, что невольно увлажнились глаза, и одна крупная, сияющая слеза скатилась у Марты по щеке и с еле слышным хрустальным звоном булькнула в Мартину чашку.

— Душа-а-а-а… — с благоговейным шепотом поднял палец Семён, — она все-таки здесь…

— Да, она здесь, — тихо сказал Олег, — и мы ее спасем.

Олег и Семён знали обо всех домах, которые должны были снести в Городке, ведь у них была карта. Именно ее из складок своей несуразной одежды извлек Семён. Огромная карта имела вид потрепанный, сгибы стерты почти до дыр. На потемневшем пергаменте Марта увидела схему расположения всех домов в городе. Некоторые дома светились: с одной стороны карты — синими, с другой — зелеными огоньками. Синими, пояснил Семён, светились те, что в скором времени предполагалось разрушить.

— Но понимаешь, Марта, — продолжал бумбощ-щ-щ, — во всем мире давно действует правило — ничто не может быть сломано и ничто не может исчезнуть с лица земли, пока в нем живет душа.

Олег и Семён всегда помнили себя именно такими, как сейчас. Они не взрослели, не менялись внешне и всегда занимались только одним — искали души старых домов. Откуда у них карта, как они стали искателями и что делали раньше, они не знали. Не помнили своего детства, своих родителей, где жили, в какую ходили школу и учились ли вообще — никаких воспоминаний! По правде говоря, они даже не представляли, сколько им лет! И уж тем более, не имели никаких документов. Они были просто Олег и Семён, без фамилий, без роду и племени.

Иногда, греясь возле огня, они вдруг вспоминали, что когда-то сидели возле какого-то очага в очень старом доме, дрожа от озноба из-за очень холодной воды. Мелькало одно на двоих смутное видение, в котором вдоль серых бетонных берегов в двух направлениях текла ледяная, вязкая как грязь, вода, а больше не вспоминалось ничего.

«Скорее всего, бумбощ-щ-щи так же, как и я, побывали в Холодной Реке», — догадалась Марта, но промолчала.

После того, как Олег и Семён находили душу, они помещали ее в Хранилище и оставляли в Укромном Месте; только после этого огонек на карте гас, дом можно было сносить, а товарищи отправлялись дальше, в другой дом, светящийся на карте синим огоньком.

Они показали Марте Хранилище — это оказалась маленькая стеклянная емкость, похожая на каплю, с узким горлышком без пробки.

— Душа у домов очень горячая, такая, что когда она оказывается внутри, горлышко сразу плавится, и обратно душа уже не вылетит.

— Получается, что она оказывается в тюрьме, — грустно сказала Марта.

— Нет, что ты! — энергично потряс головой Олег, — души идут туда совершенно добровольно! Ведь внутри этой капли — целый мир! Мир, в котором есть все, что душа пожелает. А когда душа отдохнет, она улетает в новое место, вот тебе честное слово!

— Да, это правда-правда! — подтвердил Семен. — Мы сами сто раз такое видели, Хранилище растворяется как капля воды на солнце, и душа вылетает, а куда — можно увидеть на карте, на ней появляется новый, зеленый, огонек.

— А что будет, если вы не найдете душу? — спросила девочка.

— Что ты! Такое невозможно! — от ужасного предположения глаза бумбощ-щ-щей чуть не вылезли из орбит.

— С тех пор как мы занимаемся этим, ни одна душа не остается брошенной, — хвастливо сказал Семён.

— Мы — профессионалы! — гордо выпятил грудь Олег.

Они снова сидели за импровизированным столом, чай давно остыл, но рассказ приятелей продолжался.

— Давным-давно случалось такое, что дом сносили, а душу не спасали, и она оставалась ни при чем, — сказал Олег, — но это было давно, еще до нас.

— Про такие души говорят — неприкаянная. Такая душа начинала маяться, — подхватил Семён, — она ходила по свету и пугала людей. Это очень грустная история…

Олег и Семён немного печально помолчали.

— Но обычно души охотно покидают старые дома. Мы их легко находим, — начал Олег, но опять замолчал.

— А где они прячутся? — Марте стало очень интересно, может, когда она вернется домой, то попробует найти и познакомится с душой своего дома? А может быть, Шелли или Эжен видели эту самую душу? Ведь животные видят мир вокруг именно таким, какой он есть, а не таким, каким себе его представляют (как часто делают люди). Вспомнив о своих друзьях, Марта чуть не заплакала от тоски, сколько она уже скитается? Она давно потеряла счет времени и даже не понимала, какой сейчас день недели. На ее Огромные Глаза навернулись слезы, но Марта запрокинула голову, и слезы затекли обратно.

Из оцепенения девочку вывел Семён:

— О, Марта, ты и не представляешь, где только не прячутся души! В скольких укромных и неожиданных местах! Конечно, обычно это какие-нибудь старые вещи, которые хозяева, покидающие дом, точно не заберут с собой. Сломанное радио или проигрыватель пластинок, лампа с треснувшим плафоном или помутневшее зеркало в прихожей. Некоторые души любят тёплые уютные местечки наподобие войлочных медведей с оторванным ухом, некоторые, те, что поинтеллигентнее, прячутся в старых книгах и потом громко шуршат страницами, пугая прохожих, по глупости заглянувших в окно.

— А однажды одна душа запряталась в новый телевизор, — со смехом перебил Семёна Олег, — представляешь?

— Да-да, в новёхонький телевизор с выходом в Специальные Сети, — хихикнул Семён, — сидела там целыми днями и ночами, смотрела сериалы и слушала эти, как они…, — Семён по-птичьи закрутил головой, вспоминая слово, — …эти, а-а-а, вспомнил, лайфтаки!

— Не лайфтаки, а лайфатаки! — тут же поправил приятеля Олег.

— Ага, они самые, — не стал спорить Семён.

— Лайфхаки! Это называется «лайфхак», — поправила Марта и недоверчиво посмотрела на бумбощ-щ-щей. — Разве такое может быть? Ну, я еще могу понять про старые вещи, их и вправду не забирают в новое жилье, но телевизор?! Тем более с выходом в Специальные Сети?! Что-то не верится.

— Да ничего особенного! Душа умеет прятаться, да еще как! Ты что, не знала? Не слышала, как некоторых называют «бездушными»? А такого просто не бывает! Это невозможно. Просто их душа надежно спряталась. У всего, совершенно у всего существующего в этом мире, есть душа, это непременное условие и правило быта, — пустился в объяснения Семён.

— Не быта, а бытия, тупица, — закатил глаза Олег.

— Но если душе захочется, она затаится так, что и не найдешь, и не заметишь, — продолжал Семён, — она это умеет лучше всех. А уж почему она это делает и зачем, ведомо только ей.

— Ага, — поддержал Олег, — эта, которая засела в телевизоре, сделала так, что никто из людей просто-напросто этот телевизор не видел. Они ходили мимо него, задевали и стукались и ничего не понимали, один раз старый хозяин даже упал, споткнувшись о телевизионную розетку, которую, конечно, не разглядел. Вот смеху-то было! Нам потом душа рассказывала, как он перепугался и быстро переехал, а оставшиеся вещи потом забирал.

— Да это нетрудно — вещь невидимой сделать. Сто раз такое бывает, когда вот смотришь и не видишь, вот с тобой такое было, а, Марта? — спросил Олег.

Марта задумалась и поняла, что и с ней такое происходило. Особенно когда мысли одолевают или настроение плохое: смотришь вроде на что-то, а не видишь. Потом даже и не скажешь, на что смотрел, что увидел. Или когда место или вещь очень знакомые, привычные и настолько обыденные, что перестаешь замечать. А вспомнишь о них, только если потеряешь, да и то не всегда сразу.

— Вообще так делать нельзя, — сказал Семён, — ну, в смысле вещи прятать и все такое…Но душа есть душа и она — такие потемки! Не разобрать ее, не понять никогда, да и не наше это дело.

— Кстати! — Семён подмигнул Марте, — та душа телевизор-то вернула, не переживай! Когда в Хранилище улетела. Досмотрела сериал и сразу отдала.