Грушевый чертенок

Видно, Павлуня хорошо знал дорожки возле собственного дома: он уверенно проскочил по самому краю оврага, ловко обойдя кучи битого кирпича, черепицы и всего того мусора, который накидали в овраг и около него ближние и дальние хозяева.

Выбравшись, Павлуня пустил трактор мимо своего огорода, слегка зацепив при этом плетень. Потом нырнул в узкий проулок, загороженный матерью от людей и скота двумя жердинами. За ними совсем рядом, только улицу перемахнуть, лежало поле.

— Обогнали! — завопил Женька, видя, что Ивану нужно сделать еще крюк, чтобы добраться до места.

Павлуня уже нацелился на хлипкую загородку, но тут перед трактором, как из земли, выросла Марья Ивановна с поднятым красным кулаком.

Сын тормознул. От резкого толчка Женька едва не выбил лбом переднее стекло. Пока он поднимал шапку да надевал ее, Павлуня вылез из кабины, приблизился к матери. Женька поспешил за ним. Его пошатывало и поташнивало. Но, поборов слабость, Женька независимо, как только мог, поклонился хозяйке:

— Добрый день, Марья Ивановна!

Она уткнула в бока полновесные кулаки и стала похожа на большой крендель.

— Привет! Я тебя, нахала, звала?

Марья Ивановна стояла в одном платье, в галошах на босу ногу. Голые по локоть руки были мокры, от нее еще шел пар: видно, хозяйка стирала. И, глядя на нее, Женька вдруг понял: Марья Ивановна не только коня — трактор остановит на железном скаку своей могучей рукой!

Он скучно сказал:

— Нам бы проехать тут.

Марья Ивановна захохотала, вольно раскрывая рот. Потом, утерев слезы, проговорила:

— Ты лучше по собственной избе проехай, балда! Я погляжу, что твоя мадам скажет!

Павлуня тронул мать за руку.

— Пропусти, а, — услышал Женька подрагивающий его голос и в тоске оглянулся. Из кустов, сверкая фарами и натужно рыча, невиданным зверем вылезал трактор Саныча, пробираясь по свежему следу.

Марья Ивановна, схватив палку, которой впору глушить быков, кинулась навстречу бедному колеснику, тот, оробев, замер на краю огорода. Отворив дверцу, хозяйка за ногу вытащила из кабины мальчишку и молча поволокла его, схватив за шиворот, к Аверину, который торопливо продирался прямиком сквозь заросли.

— Алексеич! — шумел Василий Сергеевич встревоженно. — Жив? Куда тебя понесло?!

Марья Ивановна подпихнула к нему Саныча и, потряхивая механизатора, на весь Чертов овраг стала визгливо спрашивать Аверина:

— Васька, что ты делаешь?! Зачем огород топчешь?! Разве он твой? Ты мне его весной весь вспашешь! Понял? Задаром!

Павлуня подошел, сказал смущенным баском:

— Ну, ма-а, хватит тебе. Совестно ведь… Люди же кругом… Смотрят…

Она, отпихнув Саныча, всплеснула руками:

— Заговорил, котенок!

И, как в детстве, при всем честном народе, ахнула сына по затылку.

Слетела и далеко откатилась сиротливая шапка. Он не стал поднимать ее.

Василий Сергеевич брезгливо посмотрел на Марью Ивановну и сказал своим:

— Пошли, товарищи! А то дама лопнет от злости.

— Иди, иди! Со своим железом вместе! — отвечала знаменитая Марья Ивановна, поднимая сбитый плетень.