Грушевый чертенок

Ее медвежата, зевая, стояли в одинаковых шубках и смотрели одинаковыми черными глазками.

— Раздевайтесь, — сказал Павлуня.

Вика ловко вытряхнула малышей из их шубеек, и они превратились из смешных медвежат в девчонку да мальчишку — Сашку и Алешку. На девчонке складно сидели брючки и кофточка, все нежного розового цвета, мальчишка был одет в синий матросский костюмчик.

Павлуня посмотрел на Вику.

Она провела белыми пальцами по застежкам, небрежно повела плечом, и на руки Павлуне упала холодная, пахнущая духами шубка. Дыша этими духами, хозяин отволок шубу на вешалку.

Близнецы спали на тахте. Вика наклонилась к столу, положив на него руки и распустив по скатерти золотые волосы. Они блестели под лампой, и Павлуня залюбовался — он любил красивое.

— Есть хочешь? — спросил он гостью.

Вика подняла голову, потянулась, зевнула сладко.

— Пойду. Мать твоя придет — так расчешет!

— Уехала, — кратко ответил Павлуня. — В Саратов.

— Ого-о! — сказала Вика, подняв брови: Марья Ивановна давно уж никуда из совхоза не выезжала.

Павлуня провел гостью в комнату матери, показал, где лежат чистые простыни и наволочки, которые Марья Ивановна берегла для дачников.

— Бери. Все тут.

— Ага, — поблагодарила красавица и вдруг улыбнулась, пробормотав: — Вот теперь набегается, наищется теперь, чучело гороховое.

Павлуня, поняв, кто это «чучело», от души посочувствовал Модесту.

— Спокойной ночи, — вежливо сказал он даме, и та, широко зевая, невнятно ответила:

— И тебя тем же концом.

Павлуня постоял еще, подивился, как это такая красивая Вика может выговаривать такие некрасивые слова.

— Ну, чего вылупился?! — рассердилась гостья на хозяина. — Я спать хочу — обмираю, а он стоит!

Павлуня поплелся к себе. Он слышал, как Вика ходит по комнате, как шуршит ее платье, как ложится она в постель Марьи Ивановны. И почти сразу же послышалось ее сильное, ровное дыхание.