Правда о «Титанике». Участники драматических событий о величайшей морской катастрофе

Большой беспорядок на палубе

В это время наш капитан уже ушел; Филлипс велел мне сбегать за ним и передать ответ «Карпатии». Я так и сделал и по пути в его каюту увидел большую толпу людей. На палубах было много встревоженных пассажиров. Драк я не видел, но слышал рассказы о них.

Вернувшись, я услышал, как Филлипс передает на «Карпатию» более подробные координаты. Филлипс велел мне одеться — я совершенно забыл о том, что не одет.

Я ушел в свою каюту и оделся. Принес шинель Филлипсу. Было очень холодно. Пока он работал, я накинул шинель ему на плечи.

Каждые несколько минут Филлипс посылал меня к капитану с короткими сообщениями. В основном в них говорилось, что «Карпатия» направляется к нам, и передавалась ее скорость.

Возвращаясь после очередного похода к капитану, я заметил, что женщин и детей сажают в спасательные шлюпки. Дифферент на нос стал заметнее.

Филлипс сказал, что передатчик слабеет. Пришел капитан и сообщил, что в машинном отделении вода и, возможно, динамо-машины скоро выйдут из строя. Мы передали это на «Карпатию».

Я вышел на палубу и огляделся. Вода поднялась почти до шлюпочной палубы. На корме поднялся сильный шум; не знаю, как бедный Филлипс работал в такой обстановке.

Он был храбрым человеком. В ту ночь я почувствовал к нему настоящее почтение: он не бросал работу, хотя вокруг него все бурлило. До конца жизни я не забуду, как работал Филлипс в те ужасные последние пятнадцать минут.

Я подумал, что пора оглядеться и подыскать какой-нибудь плавучий предмет. У всех членов экипажа имелись спасательные жилеты; нам сообщали, где они находятся. Я помнил, что мой спасательный жилет лежал под моей койкой. Я пошел и надел его. Потом подумал, что вода очень холодная.

Я вспомнил, что у меня есть сапоги, надел их, взял запасную куртку и тоже надел. Потом увидел, что Филлипс стоит и по-прежнему передает сообщения на «Карпатию». Он подробно сообщал обо всем, что происходит.

Мы связались с «Олимпиком» и сообщили, что тонем носом вперед и скоро пойдем ко дну. Пока Филлипс отправлял сообщение, я завязывал у него на спине спасательный жилет. До того я надел на него шинель.

Затем я попробовал надеть на него сапоги. Усмехнувшись, он предложил мне выйти и посмотреть, все ли сидят в шлюпках, отошли ли какие-то шлюпки от корабля и вообще как обстоят дела.

Я увидел рядом с трубой складную шлюпку и подошел к ней. Двенадцать человек пытались столкнуть ее вниз, на шлюпочную палубу. Им приходилось очень тяжело. Та шлюпка оставалась последней. Я с тоской смотрел на нее несколько минут. Потом стал помогать им, и шлюпка упала вниз. Все стали забираться в шлюпку на шлюпочной палубе, а я вернулся к Филлипсу. Сказал, что вот-вот отойдет последний спасательный плот.

Потом послышался голос капитана:

— Ребята, вы исполнили свой долг до конца. Больше вы ничего сделать не сможете. Выходите из рубки. Теперь каждый за себя. Позаботьтесь о себе. Я вас освобождаю. В такое время иначе нельзя. Каждый за себя.

Я выглянул наружу. Вода поравнялась со шлюпочной палубой. Филлипс по-прежнему передавал сообщения. Он работал еще минут десять, а может, пятнадцать после того, как капитан освободил его от обязанностей. В рубку хлынула вода.

Пока он работал, произошло кое-что, о чем мне неприятно рассказывать. Я зашел к себе и взял деньги Филлипса, чтобы передать ему, а когда выглянул за дверь, то увидел, что сзади над Филлипсом склонился кочегар или кто-то из трюмной команды. Филлипс был так занят, что ни на кого не обращал внимания. А тот человек пытался снять с него спасательный жилет.

Он был довольно крупным. Как видите, я невысокого роста. Не знаю, что тогда на меня нашло. Как вспышку, помню, как Филлипс не переставал работать; как мне пришлось завязывать спасательный жилет у него на спине, потому что он был занят и не мог завязать жилет сам.

Я знал, что у кочегара должен быть свой спасательный жилет.

Я ударил его изо всех сил. Тогда мне хотелось, чтобы тот человек умер не так, как подобает порядочному моряку. Мне хотелось, чтобы его повесили или сбросили в море. Я исполнил свой долг. Надеюсь, я его прикончил. Не знаю. Мы оставили его на полу рубки, и он не шевелился.