Орнейские хроники

До него донесся отдаленный рокот барабанов. Взглянув вперед, он увидел, что в их сторону выдвигается ощетинившаяся пиками пехота.

— Наш черед, — ухмыльнулся он, оборачиваясь к мушкетерам. — Уж приветим честь по чести. Пусть отведают ноорнского свинца!

В тот же миг слева пропел горн, и в атаку пошла тяжелая конница Лодо. Ее удар был нацелен в левый фланг, и люди Гверна, видя, как на них катится одетая в броню лавина, не выдержали, заметались.

— Ублюдки, да чтоб вас Твари дрючили! Держите строй! — сквозь зубы процедил Оденар.

Пара уцелевших пушек огрызнулась картечью, проредив ряды галейцев, но не остановив их. А те уже рубили бегущих в панике пехотинцев. Галейские артиллеристы с поразительной прыткостью перенесли огонь в центр. Вот тогда-то и состоялась атака «Синих Молний». Они проскочили по Краннскому полю перед наступающими шеренгами вражеской пехоты и ожесточенно врубились в ряды кирасир, оттесняя их влево. На какой-то момент Оденару показалось, что не ожидавшие подобного безрассудства враги растерялись и дрогнули. А может? Но он не позволил себе загадывать, потому что пехота наконец подошла на расстояние выстрела.

...Отчаянная храбрость кавалеристов никак не могла повлиять на исход сражения. Полк Делюка был разбит, и даже внезапно замолчавшие пушки галейцев не изменили катастрофической ситуации. «Волки» еще удерживали позиции, но кирасиры перестроились и ударили им во фланг. Порядки ноорнцев смешались; попытка маршала Лонея сплотить вокруг себя остатки армии была безуспешной...

Он вздрогнул от голоса сержанта.

— Сьер капитан, лазутчика поймали.

Оденар рывком сел. Видимо, он не заметил, как заснул: темноту сменили серые предутренние сумерки. Перед ним стоял насупленный сержант, а чуть поодаль, меж двух дюжих караульных переминался с ноги на ногу щуплый старик в лохмотьях.

— Где поймали?

— Шнырял в кустах.

— Я не… лазутчик, — неожиданно низким голосом проговорил старик. — Живу тут.

Раймон пристально посмотрел в его угрюмые глаза.

— Брешет, — уверенно вставил Стерен. — На лигу никаких деревень нет. Или полоумный.

Старик покосился на сержанта и вновь уставился на Оденара.

— Зачем — деревня? Ушел.

— Может, и живешь, — согласился Оденар. — А что ночью в ивняке забыл?

— Скажу. Но только тебе.

— Вот пес, — сплюнул Стерен, замахиваясь. — Что удумал.

— Погоди, Бьерн, — остановил его Оденар. — Я выслушаю его.

Дождавшись, пока сержант и солдаты отойдут, Раймон спросил, пристально разглядывая «лазутчика»:

— Так что ты собирался мне сказать?

— Не ходи в Дуаренн. Галейцы уже там.

— Вот как? — приподнял бровь Раймон. — Откуда это известно такому отшельнику, как ты? — Старик не отвечал, и он добавил: — А если ты и впрямь служишь врагу и решил заманить нас в ловушку?

— Страннику служу, — пробормотал отшельник. Распустив шнуровку ворота, он оттянул ветхую ткань рубахи, обнажая левую сторону груди.

В свете заходящей луны Раймон увидел нанесенный на кожу синеватый рисунок: заключенный в круг посох, жреческий знак ордена Пастыря. У него самого под рубахой на прочном шнурке висел обычный воинский оберег из бронзы, знак Странника-Воителя, где вместо посоха в круг был заключен меч. Однако ярым приверженцем веры он себя не считал, и требовалось нечто большее, чем жреческая татуировка, чтобы он начал доверять оборванцу.

— Допустим. Но с чего ты решил помочь нам?

— Некогда болтать, даст Странник — узнаешь, — непочтительная усмешка растянула тонкие губы старика. Показав знак, он как будто бы обрел уверенность, если не сказать — неуместную дерзость, даже речь его изменилась, и Оденар собрался было поставить его на место, но жрец продолжил: — Иди в Брейтц.

— Да ты и впрямь ума лишился, жрец. Это же полсотни лиг* к северу!

— Через лес будет вдвое меньше.

— Через Арморийский лес? — прищурился Оденар.

— Ты же не веришь в демонов Зачарованного леса?

— Шайка разбойников вполне может сыграть роль одного из них.

— Может и сыграет. А может — и нет. Поднимай людей. Лодо ближе, чем думаешь. Я знаю это так же хорошо, как и то, что скоро начнется дождь.

Разозленный капитан глянул на ясное небо и махнул рукой Стерену. В этот миг с холма кубарем скатился один из часовых:

— Галейцы! Идут прямо сюда.

В подтверждении его слов Оденар уловил глухой, на грани слышимости, звук. Он вскочил на ноги, хорошо зная, что это: поступь конницы ни с чем не перепутаешь, и рявкнул:

— Тревога!

Стерен бросился к зашевелившимся солдатам, пинками вразумляя тех, кто не был достаточно расторопен:

— Становись, дети тьмы! Да чтоб вас за Предел унесло!

— Здесь брод. Покажу, — быстро проговорил жрец. — От брода идет дорога. Выведет на Брейтцкий тракт.

Брод оказался в десятке туазов** от стоянки. Жрец уверено вошел в воду, за ним — Оденар, ведя в поводу Дрого. Сержант и ап Бенодет замыкали цепочку. Из-за засухи ширина Онда в этом месте не превышала и сотни шагов, вода доходила всего лишь до колен, однако течение оказалось настолько сильным, что солдаты, приглушенно бранясь, едва удерживались на ногах.

Выбравшись на берег, жрец застыл под раскидистым вязом, выросшим на границе леса, подняв лицо с закрытыми глазами к небу. Оденар остановился рядом с ним, отдав поводья коня сержанту. До них все явственней доносился конский топот. Оденар оглянулся на густой подлесок, где растворились его солдаты.

Неширокая, заросшая травой дорога была различима даже в сумраке и вела в глубь леса, но капитан приказал оставаться на опушке: если галейцы все-таки сунутся в реку, в чем он не был уверен, то лучше встретить их залпом на переправе. Ему бы тоже следовало присоединится к своим людям, но неподвижная фигура жреца вызывала любопытство, а тень, отбрасываемая вязом, надежно укрывала их от вражеских глаз.

На холм вылетели первые всадники, и Оденар с изумлением узнал герб королевского дома Галеи на штандартах: черный лев на золотом поле, терзающий лань. Такой же герб красовался на коротких серых плащах кавалеристов. Королевские гвардейцы!

С протяжным кличем галейцы бросили коней вниз по склону. Или у них был проводник, или они заметили следы, оставленные на берегу, но напротив брода всадники закружились, сдерживая коней. С холма спускалась еще одна группа и среди них выделялся высокий человек в шлеме с пышным плюмажем. Заходящая луна высветила золотую насечку кирасы, тускло блеснули наплечники, сработанные в виде когтей льва. Неужто сам принц пожаловал? Не велика ли честь для остатков разбитой роты?

— Стерен, — прошипел Раймон. — К бою!

— Не надо, — как будто из-под земли прозвучал глухой голос жреца.

— Что помешает галейцам переправиться вслед за нами? Неужто демоны?! — зло спросил капитан.

— Река.

На щеку капнуло, и он вскинул голову: с востока наползала огромная, клубящаяся туча.

Тем временем, принц остановился у самой воды, а его гвардейцы начали переправу. Лодо навел подзорную труду на чащу леса, и Оденар инстинктивно подался назад, к стволу дерева.

Лиловая молния расколола небо, громыхнуло. Резкий порыв ветра поднял волны, и ливень упал стеной. Река забурлила, вспенилась. Ледяной после духоты ночи ветер рвал одежду, от хлещущего дождя не было укрытия даже под деревом. Придерживая шляпу рукой, Оденар напрягал зрение, пытаясь понять, что происходит на противоположном берегу. За завесой ливня метались смутные тени. Ржание лошадей и крики всадников тонули в реве вздувшегося Онда.

На плечо легла костистая рука:

— О них теперь позаботится Странник.

Лицо жреца с темными провалам глаз и рта могло принадлежать твари из-за Предела и Раймон едва удержался, чтобы не осенить себя знаком рассеченного круга.

Вода в Онде стремительно поднималась, и наверняка уже затопила ивняк, где они делали привал, так что галейцам теперь не сладко, и на какое-то время о преследователях можно будет забыть.

— У меня есть немного серебряных крон, — негромко сказал Оденар.

—Деньги тебе пригодятся, — ответил жрец. — Заплатить капитану флейта «Аят». — Оденар открыл было рот, собираясь выяснить, кто такой этот капитан «Аята» и почему он должен платить именно ему, но жрец махнул на лес:

— Сам все узнаешь. Иди, иди. И не сворачивай с дороги.

* лига — ок 4,5 км

** туаз — ст.фр. мера длины ок 2 м