Орнейские хроники

Глава 3

Оденар с подчеркнутой любезностью пропустил сьеру Ивэн вперед и теперь сверлил взглядом ее напряженную, прямую спину. Злость уходила, сменяясь любопытством. Ему доводилось слышать о храбрых девах-воительницах, однако он относил эти истории скорее к солдатским выдумкам.

...Он начал службу в армии в шестнадцать. После смерти отца остались долги, и средств, вырученных от продажи имущества, едва хватило рассчитаться с кредиторами. Мать ушла за Предел несколькими годами ранее. И конечно, о карьере при дворе или в гвардии отпрыск захиревшего рода без протекции и влиятельных друзей мог только мечтать. Поэтому он оказался в мушкетерах сьера Лонея, для которого знатность и богатство не имели определяющего значения.

Через шесть лет галейцы вторглись в Ноорн. Первое военное лето особенно врезалось в память Оденара. Весьма быстро пришло понимание, насколько война отличается от эпичных баталий, воспетых в балладах, коими забиты головы романтических юнцов, и насколько отвратительны ее действительные лики. То лето тоже выдалось жарким. Вода в бочонках протухала едва ли ни прежде, чем ее довозили до лагеря. Отбросы, гниющие под солнцем, привлекали тысячи вездесущих мух, и к зловонию примешивался запах гари от посевов, сжигаемых летучими отрядами галейцев.

Пехотный корпус сьера Лонея размещался близ городка Аньен, к юго-востоку от Туара. На северо-востоке, где находились основные силы ноорнской армии, галейцам пока не смогли значительно продвинуться в глубь Ноорна. Обе армии завязли в изматывающих стычках и тогда король Гаспар разделил силы, наметив новой целью Аньен. С падением города открывался путь в центральные провинции, и галейским войскам не пришлось бы продираться в обход, сквозь заболоченные леса восточного Ноорна.

Под Аньеном ноорнцы одержали первую победу, вынудив неприятеля отступить. Ликование наполняло сердца, казалось — еще немного, и захватчики будут отброшены за пределы страны.

Через две седмицы к галейцам, отошедшим к самой границе Ноорна, подошло подкрепление — полк графа Даве, что означало новое наступление.

Атака началась на рассвете. Оденар, следящий в подзорную трубу за приближением пехоты, готовился отдать приказ, но слова вдруг замерли на губах, а пальцы стиснули латунный тубус: перед собой галейцы гнали ноорнских пленных. Уловка врага? Но у людей не было никакого оружия. Он и без трубы уже хорошо различал бледные лица и потрепанные, грязные мундиры. На принятие решения оставалась пара ударов сердца. Мушкетеры, изготовившиеся стрелять, растеряно оглядывались на него, опуская мушкеты. Тогда, словно шагнув в бездну, он прорычал:

«Первый залп поверх голов! Вторая шеренга, приготовиться!»

Он надеялся, что хотя бы кому-то из пленных хватит ума упасть на землю в момент залпа. И повезет не быть затоптанным. Так и вышло, и некоторым даже удалось добраться до своих. Но до сих пор ему во снах иногда виделся укор во взгляде умирающего солдата в ноорнском мундире.

...И они победили снова, и яростно преследовали отступавших, ни щадя бросивших оружие и добивая раненых. После боя Оденар надрался почти до потери сознания. Полог палатки был распахнут, на земляной пол падали отсветы костров. Слабый ветер доносил обрывки разговоров и радостные возгласы. А внутри палатки Стерен молча подливал ему ячменной водки.

Новаторские методы ведения войны не нашли одобрения у короля Гаспара, тем более, что среди погибших пленных оказались знатные ноорнские дворяне. Он прилюдно осудил действия графа Даве, назвав их несовместимыми с честью, и даже заключил того под домашний арест. Однако для Ноорна это мало что меняло.

За четыре года Оденар научился пропускать мимо души кровь и грязь. Принимать неумолимость рока, когда удача сопутствует вовсе не благородству и доблести, а хитрости и жестокости. Чувства притупились, а смерть стала обыденностью.

Но сьера Ивэн — как она вынесла тяготы походов и сражений? Как столько времени ухитрялась выдавать себя за мужчину? Хотя в военной неразберихе и при большом скоплении людей трудно ожидать от них пристального внимания друг к другу. Если офицер храбро и толково сражается, кто будет придавать значение тому, что он не спешит скинуть рубаху в жаркий полдень на привале или не поглядывает на лагерных шлюх? Что же она будет делать дальше? Ее дом, если и уцелел, то давно под властью галейцев. Однако, каким бы вероломным ни был Гаспар, Ноорн ему нужен не в качестве бесплодной пустыни. Туар был сожжен дотла, а его жители перебиты, но те города, что сразу открыли ворота, не предавались огню и мечу, а притеснения и страдания населения не выходили за рамки того, что требовали военная необходимость и обычные нужды захватчиков. Тем более — сьера Ивэн миловидная девица хорошего рода. Вот только у Оденара были глубокие сомнения, что она смирится с ролью наложницы или даже жены некоего галейского офицера.

Да ладно, из Брейтца корабли идут не только в суровый Эйр, а в Ибер или даже Альби. Ее конь, чистокровный иберец, стоит дорого. Хотя сейчас за него не дадут настоящей цены, но будет, чем оплатить место на корабле. В конце концов, она явно не нуждается в какой-либо опеке, учитывая ее историю. Главное сейчас — добраться до порта.

— Какая красота, — сказала вдруг Ивэн, останавливаясь, и показала на развалины храма.

Заходящее солнце будто бы зажгло камень изнутри, превратив святилище в сверкающий мираж.

— Альто Арте, — продолжала она. — Мне бы хотелось увидеть его таким, каким он был много лет назад. Жаль, что сейчас храмы возводят совсем по другим канонам...

— Красиво, — согласился Оденар.

Зрелище и вправду было великолепным. Но разглядывая руины, он поймал себя на том, что отмечает пути атаки противника и ищет глазами укрытия для своих мушкетеров. Он кивнул сам себе: война приучила его не отмахиваться от подобных мыслей.

— Я собираюсь разведать местность. Не желаете ли присоединиться, теньент? Заодно полюбуетесь на драгоценные развалины вблизи, — девушка взглянула на него с удивлением, и он добавил: — Впрочем, если вы утомлены...

— Ничуть, — с легкой иронией ответила она. — Купание весьма... меня взбодрило.

Они прошли мимо стоянки к остаткам мостика, когда-то соединяющего берега ручья. Повинуясь порыву, Оденар протянул было Ивэн руку чтобы помочь перебраться на другой берег, но спохватился: так ее тайне недолго оставаться тайной. Девушка то ли не заметила его порыва, то ли сделала вид и уверенно ступила на обломок каменной плиты. Наблюдая, как она перепрыгивает с валуна на валун, он еще раз удостоверился, что сьера Ивэн в состоянии позаботиться о себе, и тут же сам поскользнулся на мокром камне. Извернувшись, чтобы не упасть, он в один прыжок оказался на берегу.

«Нечего по сторонам глазеть!» — язвительно поддел он себя, оглядываясь.

У подножия холма дорога раздваивалась. Вверх вели широкие каменные плиты. Пожалуй, в прежние времена здесь могла проехать повозка. Раймон начал решительно взбираться к храму, Ивэн не отставала, и вскоре они оказались у главного входа. Вблизи святилище казалось еще выше; покрытые искусной резьбой арки парили над головой. Солнце уже касалось краем верхушек деревьев, и цвет стен стал насыщенно-алым.

Капитан заглянул в широкий проем главного входа. Куски розового мрамора, бывшие когда-то колоннами, перемешались с обломками кровли. Пола было не видно из-за толстого слоя земли и прелой листвы. Стволы деревьев стали новыми колоннами, а вездесущий плющ цепко оплетал уцелевшие стены.

Оденар вошел внутрь, внимательно осматриваясь. Толщина древних стен и узкие окна позволили бы небольшому отряду обороняться от превосходящего по силам противника. До подхода подкрепления. А им ожидать подкрепления можно разве что от воинства Странника.

— Что думаете, хорошее место для обороны? — обернулся он к Ивэн.

— Несколько часов продержимся. Если не будет пушек, — серьезно ответила она. — Вы полагаете, что галейцы все еще нас преследуют, сьер капитан?

— Не знаю, — честно ответил Оденар. — Вернее — не думаю, что они шли по нашим следам. А вот зачем им Армория? Может, как и мы, хотели срезать путь. И потом ударить по Брейтцу. Но наводнение изрядно их задержит или заставит идти в обход. Да и дозор мы выставили, так что атаковать внезапно у них не получится.

До них донесся отдаленный выстрел, затем другой. Ивэн встревоженно обернулась за звук.

— Надеюсь, Стерену удалось подстрелить для нас ужин и завтрашний обед, — усмехнулся Оденар, шагая к одному из оконцев апсиды. Пружинящий ковер, покрывающий пол, подался под его ногой, и в следующий миг Раймон с треском ухнул вниз. Ивэн всплеснула руками и бросилась к нему.

— Да чтоб тебя твари за Пределом жарили! — провалившись по пояс, он застрял в переплетении сухих, угрожающе подвижных веток. — Я не вам, сьера Ивэн, — раздраженно буркнул он и еще больше разозлился: — Прошу прощения, теньент. Не подходите, это может быть опасно.

Он попробовал пошевелить ногами и, о чудо, ему удалось нащупать подобие ступеньки и встать на нее. Тогда он начал разгребать землю вокруг себя, Ивэн помогала ему, по одной вытягивая ветки. Открылся квадратный лаз с уходящей вниз лестницей.

— Похоже, подалтарная целла.

Удивительно, но в целле не было полной темноты — видимо, на поверхность вели световые колодцы. В центре находился прямоугольный мраморный саркофаг; даже не спускаясь вниз, можно было понять, что он пуст. Крышка валялась рядом.

— Странно. Крышку будто отбросили... — пробормотала Ивэн.

— Не хотите же вы сказать, что тот, кто был погребен в нем, вышел прогуляться? — пожал плечами Раймон. — Мародеры. Обычно в целлах хранилось самое ценное. Откуда же проникает свет? Световые колодцы? Или еще один выход? Проверю.

Не без труда он спустился по узким осыпавшимся ступеням и остановился, ожидая пока глаза привыкнут к полумраку. Никаких световых колодцев не было и в помине, слабое свечение исходило от самих стен и потолка. Оденар присвистнул: фосфорит. Редчайший минерал, которым подобало инкрустировать королевский трон, а не отделывать каморку затерянного в лесу святилища. Значит, вряд ли здесь побывали мародеры. Неужто и вправду древний жрец покинул сам место своего упокоения? Находясь в сердце Армории, да после чудес прошедшей ночи еще и в не такое поверишь. Он усмехнулся своим мыслям, затем посмотрел на Ивэн. Та сидела на краю лаза, свесив ноги. Тьма! Их никто не видит.

— Прошу вас, сьера, — сказал он, протягивая руку. — Не сочтите за оскорбление, но не хотелось бы подвергать вас риску сломать шею.

Девушка заколебалась, но затем оперлась на его руку. Впрочем, оказавшись внизу, она тут же отстранилась и подошла к саркофагу.

На его стенках был выбит тот же символ, что Оденар видел у старика — рассеченный круг с посохом внутри.

— Здесь был похоронен Одаренный, — заявила Ивэн.

— Откуда вы знаете? — недоверчиво спросил Оденар.

Она обвела пальцем глубокие бороздки:

— Смотрите — в навершии посоха точка. Искра Странника. Я видела такой знак в одной из книг.