Триптих

Картина восьмая

Андоррская площадь. Сидит только Доктор, остальные стоят: Трактирщик, Столяр, Солдат, Подмастерье, Некто, который читает газету.

Доктор. Говорю: успокойтесь!

Солдат. Почему это на Андорру не могут напасть?

Доктор закуривает сигарку.

Трактирщик. Может быть, я должен сказать, что в Андорре не найдется приличной комнаты. Я трактирщик. Нельзя давать иностранке от ворот поворот…

Некто смеется, читая газету.

Трактирщик. Что мне еще остается? Приходит этакая сеньора и спрашивает, не найдется ли приличной комнаты…

Солдат. Сеньора — слышите!

Столяр. Оттуда, что ли?

Солдат. Наш брат, если начнется, будет сражаться до последнего бойца, а этот привечает ее! (Плюет на мостовую.) Тьфу ты! — одно слово.

Доктор. Только не волноваться. (Курит.) Я поездил по свету. Можете мне поверить. Я андоррец, это известно, душой и телом. А то бы я, люди добрые, не вернулся на родину, а то бы ваш профессор не отказался от всех кафедр на свете…

Некто смеется, читая газету.

Трактирщик. Что там смешного?

Некто. Кто будет сражаться до последнего бойца?

Солдат. Я.

Некто. В Библии сказано: последние станут первыми, или наоборот, не помню, первые станут последними.

Солдат. Что он хочет этим сказать?

Некто. Я просто спрашиваю.

Солдат. До последнего бойца, это приказ. Лучше смерть, чем неволя, эта надпись есть в любой казарме. Это приказ. Пусть только сунутся, им покажется небо с овчинку.

Короткое молчание.

Столяр. Почему на Андорру не могут напасть?

Доктор. Положение напряженное, я знаю.

Столяр. Напряженное как никогда.

Доктор. Оно уже много лет такое.

Столяр. Зачем они подвели войска к границе?

Доктор. Что я хотел сказать? Я поездил-таки по свету. Тут уж можете мне поверить: во всем мире нет народа, который бы во всем мире так любили, как нас. Это факт.

Столяр. Пожалуй.

Доктор. Давайте примем этот факт во внимание, давайте спросим себя: что может случиться с такой страной, как Андорра? Давайте будем объективны.

Трактирщик. Так и есть, так и есть.

Солдат. Что так и есть?

Трактирщик. Нет народа, который бы так любили, как нас.

Столяр. Пожалуй.

Доктор. Любили — не то слово. Я встречал людей, которые понятия не имеют, где находится Андорра, но любой знает, что Андорра — это оплот, оплот мира, свободы и прав человека.

Трактирщик. Совершенно верно.

Доктор. Андорра — это понятие, это прямо-таки символ, если вы понимаете, что это значит. (Курит.) Говорю: они не осмелятся.

Солдат. Почему, почему?

Трактирщик. Потому, что мы — это символ. Солдат. Но военное превосходство у них.

Трактирщик. Потому что нас так любят.

Идиот приносит дамский чемодан и ставит его на землю.

Солдат. Ну, вот — пожалуйста!

Идиот уходит.

Столяр. Что ей здесь нужно? Подмастерье. Шпикуха!

Солдат. Кто ж еще?

Подмастерье. Шпикуха!

Солдат. И он привечает ее!

Некто смеется.

Солдат. Оставьте свои дурацкие ухмылки.

Некто. Шпикуха — это неплохо.

Солдат. А кто ж она еще?

Некто. Надо говорить не «шпикуха», а «шпик», даже если положение напряженное и речь идет об особе женского пола.

Столяр. Не понимаю, что ей здесь нужно.

Идиот приносит второй дамский чемодан.

Солдат. Пожалуйста! Пожалуйста! Подмастерье. Двиньте их каблуками!

Трактирщик. Еще чего!

Идиот уходит.

Трактирщик. Вместо того чтобы отнести вещи наверх, этот идиот убегает, а на меня все косятся…

Некто смеется.

Я не предатель. Не правда ли, профессор, не правда ли? Это неправда. Я трактирщик. Я первый, кто бросит камень. Да-да! Еще есть закон гостеприимства в Андорре, старинный, священный закон. Не правда ли, профессор, не правда ли? Трактирщик не может сказать «нет», даже при самом напряженном положении, а уж даме подавно.

Некто смеется.

Подмастерье. Тем более с тугой мошной!

Некто смеется.

Трактирщик. Сейчас не до смеха, сударь.

Некто. Шпикуха.

Трактирщик. Не трогайте ее вещи!

Некто. Шпикуха — это совсем неплохо.

Идиот приносит длинное манто и кидает его на чемоданы.

Солдат. Вот видите.

Идиот уходит.

Столяр. Почему вы считаете, что на Андорру не могут напасть?

Доктор. Меня ж не слушают. (Курит.) Говорю, они не осмелятся. И сколько бы у них не было танков и парашютов, они просто не могут позволить это себе. Или, как сказал однажды Перин, наш великий поэт: наше оружие — наша невинность. Или наоборот: наша невинность — наше оружие. Где еще в мире есть республика, которая может это сказать? Я спрашиваю: где? Такой народ, как мы, который вправе воззвать к совести мира, как ни один другой, народ без вины…

В глубине сцены появляется Андри.

Солдат. Опять этот куда-то крадется!

Андри скрывается, потому что все глядят на него.

Доктор. Андоррцы, я хочу сказать вам одну вещь. Еще ни на один народ в мире не нападали, если нельзя было обвинить его в каком-нибудь преступлении. В чем они могут нас обвинить? Единственное, что может грозить Андорре — это несправедливость, грубая, откровенная несправедливость. А на это они пойти не осмелятся. Не осмеливались вчера, не осмелятся и завтра. Потому что весь мир поднимется защищать нас. В ударном порядке. Потому что вся совесть мира на нашей стороне.

Некто (по-прежнему читая газету). В ударном порядке.

Трактирщик. Заткнитесь наконец.

Некто смеется, прячет газету.

Доктор. Кто вы такой, собственно?

Некто. Весельчак.

Доктор. Ваш юмор здесь неуместен.

Подмастерье пинает ногой чемоданы.

Трактирщик. Перестань!

Доктор. Это зачем?

Трактирщик. Ради Бога!

Некто смеется.

Доктор. Глупость. Этого они ведь только и ждут. Придирки к приезжим в Андорре. Чтобы у них был предлог выступить против нас! Такая глупость! Я же вам говорю: успокойтесь! Мы не дадим им повода!.. Шпиком больше, шпиком меньше.

Трактирщик ставит чемоданы как следует.

Солдат. Тьфу-ты, одно слово!

Трактирщик вытирает чемоданы.

Доктор. Счастье, что никто этого не видел…

Входит Сеньора. Тишина. Сеньора садится за свободный столик. Андоррцы разглядывают ее, пока она медленно снимает перчатки.

Доктор. Хочу расплатиться.

Столяр. Я тоже.

Доктор встает и уходит, приподняв шляпу перед Сеньорой.

Столяр делает знак Подмастерью, чтобы тот следовал за ним.

Сеньора. Здесь что-то произошло?

Некто смеется.

Сеньора. Найдется что-нибудь выпить?

Трактирщик. С удовольствием, сеньора…

Сеньора. Что пьют в этой стране?

Трактирщик. С удовольствием, сеньора…

Сеньора. Лучше всего стакан свежей воды.

Трактирщик. Сеньора, у нас есть все.

Некто смеется.

Трактирщик. У этого господина веселый нрав.

Некто уходит.

Сеньора. Комната, господин хозяин, славная, очень славная.

Трактирщик отвешивает поклон и уходит.

Солдат. А мне рюмку водки!

Солдат остается и садится так, чтобы можно было пялить глаза на Сеньору. На авансцене, справа, появляется Андри и бросает монету в оркестрион.

Трактирщик. Вечно этот ящик!

Андри. Я плачу.

Трактирщик. Ничего другого у тебя в голове нет?

Андри. Нет.

Звучит все та же пластинка. Тем временем Сеньора пишет какую-то записку, Солдат пялит глаза, Сеньора складывает записку и говорит Солдату, не глядя на него.

Сеньора. Разве в Андорре нет женщин?

Возвращается Идиот.

Ты знаешь учителя по фамилии Кан?

Идиот скалит зубы и кивает головой.

Отнеси ему эту записку.

Появляются три других солдата и Подмастерье.

Солдат. Вы слышали? Она спрашивает, есть ли в Андорре бабы.

Подмастерье. А ты что сказал?

Солдат…Нет, зато есть мужчины!

Подмастерье. Так и сказал?

Они ухмыляются.

Вот он уже опять здесь. Желтый, как сыр! Хочет меня поколотить…

Входит Андри, музыка кончилась.

Солдат. Как поживает твоя невеста?

Андри хватает Солдата за воротник.

Что это значит? (Освобождается.) Какой-нибудь старик-раввин рассказал ему сказку про Давида и Голиафа, теперь ему хочется сыграть нам Давида.

Они ухмыляются.

Пошли.

Андри. Федри… Подмастерье. Ишь как заикается!

Андри. Почему ты предал меня?

Солдат. Пошли.

Андри сшибает с Солдата фуражку.

Ты смотри у меня! (Поднимает фуражку и стряхивает с нее пыль.) Если ты думаешь, что я хочу угодить из-за тебя под арест…

Подмастерье. Что это он привязался?

Андри. Теперь изувечь меня.

Солдат. Пошли. (Надевает фуражку.)

Андри снова сшибает ее, остальные смеются, Солдат внезапно наносит ему боковой удар, Андри падает.

Где твоя праща, Давид?

Андри поднимается.

Наш Давид, наш Давид разошелся!

Андри тоже внезапно наносит Солдату боковой удар,

Солдат падает.

Еврей проклятый!..

Сеньора. Нет! Нет! Все на одного! Нет!

Другие солдаты схватили Андри, что освобождает Солдата. Солдат бьет Андри, которого держат остальные. Андри молча защищается. Внезапно ему удается вырваться. Подмастерье ударяет его ногой сзади. Когда Андри оборачивается, Солдат схватывает его тоже сзади. Андри падает. Четыре солдата и Подмастерье бьют его ногами со всех сторон, пока не замечают Сеньору, подошедшую к ним.

Солдат…Еще чего, выставлять себя посмешищем перед иностранкой…

Солдаты и остальные исчезают.

Сеньора. Ты кто?

Андри. Я не трус.

Сеньора. Как тебя зовут?

Андри. Они всегда говорят, что я трус.

Сеньора. Не трогай, не трогай рукой рану.

Входит Трактирщик с графинами и стаканами на подносе.

Трактирщик. Что случилось?

Сеньора. Вызовите врача.

Трактирщик. И это перед моим отелем!..

Сеньора. Дайте сюда! (Берет графин, достает платок и становится на колени перед Андри, который пытается подняться.)

Трактирщик. Невозможно, сеньора!

Сеньора. Не стойте, прошу вас, вызовите врача.

Трактирщик. Сеньора, у нас в стране это из ряда вон…

Сеньора. Я только обмою тебя.

Трактирщик. Ты сам виноват. Зачем ты всегда приходишь, когда здесь солдаты?

Сеньора. Посмотри на меня!

Трактирщик. Я тебя предупреждал.

Сеньора. К счастью, глаз не задет.

Трактирщик. Он сам виноват, вечно заводит этот ящик. Я же предупреждал его, он просто действует людям на нервы…

Сеньора. Вы не собираетесь вызвать врача?

Трактирщик уходит.

Андри. Теперь все против меня.

Сеньора. Больно?

Андри. Не хочу врача.

Сеньора. Может перейти на кость.

Андри. Я знаю этого врача. (Поднимается.) Я уже могу ходить, это только на лбу.

Сеньора поднимается.

Ваше платье, сеньора!.. Я испачкал вас кровью.

Сеньора. Отведи меня к своему отцу.

Сеньора берет Андри под руку, они медленно уходят, тем временем появляются Трактирщик и Доктор.

Доктор. Ручку в ручку?

Трактирщик. Они пинали его сапогами, я видел собственными глазами, я был в доме.

Доктор закуривает сигарету.

Трактирщик. Вечно заводит этот ящик, я ему говорил, он просто действует людям на нервы.

Доктор. Кровь!

Трактирщик. Я знал, что так будет.

Доктор курит.

Вы молчите.

Доктор. Неприятная история.

Трактирщик. Начал-то он.

Доктор. Я против этого народа ничего не имею, но мне не по себе, когда я вижу кого-нибудь из них. Как ни поведешь себя, все неверно. Что я такого сказал? Они не могут уняться, они вечно требуют, чтобы наш брат проявил свое отношение к ним. Как будто нам больше нечего делать. Никому не хочется жить с нечистой совестью, но они всячески добиваются этого. Они хотят, чтобы их обижали. Они только этого и ждут. (Поворачивается, чтобы уйти.) Смойте эти капли крови. И поменьше болтайте. Не надо всем рассказывать, что вы видели собственными глазами.