Женские жизни Алкионы

– Дети Владыки Тёмного Лика, наш день пришёл! Сейчас вы увидите ненавистных жён варваров Севера, которые уничтожили нашу веру и закрыли храмы наших богов. Да будут они трижды прокляты! Но боги проснулись, они жаждут крови, и они её получат. Убивайте! Убивайте всех, кроме двух женщин, ибо они мои. Потому что я – жрец богов, которые пьют человеческую кровь и пожирают человеческую плоть. Сегодня ночью они утолят свою жажду, а их голод – закончится. Да будет так! Я сказал!

И он пошёл к дому, безжалостный, как смерть, и неумолимый, как воплощённая ненависть. При первой тревоге Аркор собрал всех своих людей, они бросились в коридоры и пытались удерживать лестницы. Ожесточённая, но безнадёжная битва закончилась их поражением. Преследуемый жрецами, возглавлявшими толпу, Аркор бросился к тайному проходу в дамские покои. Он отчаянно сопротивлялся, пытаясь преградить дорогу мятежникам. Но упал, получив множество ран, и верховный жрец, перешагнув через его тело, проследовал к своей добыче.

Илл. 13. Геракл и её сестра Алкиона в 28-й жизни.

Алкиона и Геракл совершали утреннюю молитву, когда шум ломающихся дверей возвестил их об опасности. Они поднялись – две высокие седовласые женщины – старшей из них было уже 60 лет. Дверь в комнату с грохотом распахнулась, и в проёме появился верховный жрец. Женщины повернулись к нему, выразив своим пристальным взглядом непроизнесённый вопрос о причине вторжения. Он закричал:

– Выходите, мерзавки! День вашей власти прошёл, приближается ночь вашей смерти! Выходите, Тёмные Владыки ждут. Я – посланник их мести.

Геракл, обняв сестру, сказала:

– Жрец, ты угрожаешь тем, кто не знает страха. Убирайся и не навлекай на себя смерть.

В ответ он грубо рассмеялся:

– Смерть, говоришь! Я здесь решаю, кому умирать, а не вы. Выходите! Вы в моей власти.

Он сделал жест жрецам, стоящим позади него, и они схватили женщин за руки, чтобы связать их.

– Не трудитесь! – сказала Геракл. – Мы не сбежим. Идём, сестрица, идём. Дочери нашего отца знают, как надо умирать.

Улыбаясь, Алкиона взглянула на сестру:

– Я тоже так думаю, дорогая.

Окружённые жрецами, они медленно двинулись вперёд по проходам, усыпанным трупами. Не дрогнув, они прошли сквозь беснующуюся толпу, осыпавшую их проклятиями. Мятежники яростно сжимали кулаки, когда они проходили, и разорвали бы их на части, если бы не жрецы, которых все боялись. Они медленно проследовали по городу к тому месту, где зияли распахнутые ворота храма с длинными рядами тёмных колонн, уходящих во мрак. В своих белых одеждах светлокожие сёстры смотрелись, как ангелы света среди мрачной толпы, состоящей из тёмнолицых людей, взметнувших вверх свои обнажённые чёрные руки. У ворот жрецы обернулись, и Йа-Ули сказал:

– Сегодня ночью, через четыре часа после захода солнца, ворота будут открыты. Пусть все дети Владык Тёмного Лика придут на свой праздник.

Илл. 14. Скорпион, возродившийся как Йа-Ули, в 28-й жизни.

Ворота с лязгом закрылись, и Геракл с Алкионой остались без какой-либо помощи.

Поначалу им не причиняли вреда и даже предложили дорогую еду и вино, но они не стали есть, а взяли лишь фрукты и молоко. Затем Йа-Ули начал их убеждать, пытаясь добиться согласия на участие в ночном поклонении Тёмным богам. Он обещал сёстрам, что после этого они вернутся домой. В действительности же он намеревался их убить сразу после участия в нечестивом ритуале, потому что жаждал увидеть их вероотступничество и, таким образом, укрепить авторитет своей собственной религии. Но его попытки натолкнулись на их непоколебимую волю, и наконец, он в гневе приказал жрецам отвести их в центр храма и оставить там на некоторое время.

Жутким и отвратительным было место, где их оставили. Мрачные формы виднелись сквозь сумрак: красные, чёрные, тошнотворно-серые. Тихие стоны, как будто от боли, приглушённо доносились до их ушей.

– Геракл, – прошептала Алкиона, – эти твари живые или мёртвые? Они заставляют меня содрогаться.

– Дорогая, я не знаю, но ни живые, ни мёртвые не могут причинить вред душе. – Они тихо беседовали в мрачной пещере, вспоминая о доме, мужьях, детях, а потом – о днях своего счастливого детства и о славных картинах прошлого.

– Я думаю, время пришло, – сказала Алкиона, – и мы снова увидим нашего дедушку.

– И Свет! – тихо сказала Геракл.

Было десять часов вечера, и плотная толпа заполнила огромное мрачное здание, благоговейно замерев в молчаливом ожидании. После поданного знака сестёр схватили и подняли на высокий алтарь на всеобщее обозрение. Неизвестно откуда зловеще засиял кроваво-красный свет, превратив ужасные фигуры в мрачное подобие жизни. Раздался звук разрываемой ткани – одежды двух женщин были сорваны, и прекрасные белые тела предстали обнажёнными. Слабый крик ужаса вырвался у них, но затем Геракл, гордо подняв голову, обняла сестру, стремясь оградить её от пристального взгляда грубой толпы:

– Позоря нас, люди, вы оскверняете своих матерей, – воскликнула она, а затем стояла молча.

– Посмотрите на них, прежде чем Тёмный Владыка насладится ими, – произнёс жрец. – Когда вы увидите их в следующий раз, он уже будет сыт.

Затем свет погас, и толпа вышла, чтобы ждать конца ритуала, который никто из живущих никогда не осмелился бы видеть, если хотел остаться в живых.

Как же нам рассказать о начавшихся затем ужасах? Из жертвенников, расположенных вокруг, вырвались языки пламени, когда жрецы, подведя к ним несчастных пленниц, начали бросать в огонь вырванные из их, ещё живых, тел куски плоти. Это продолжалось до тех пор, пока пламя не взметнулось высоко вверх. Затем они собрали в железные сосуды их кровь – её стали кипятить в больших железных котлах, чтобы затем вылить на расставленные вокруг статуи. Появились мерзкие твари: огромные пауки и чудовищные скорпионы, пожиравшие остатки изувеченных тел. Вскоре один за другим пробудились к жизни, начав шевелиться и соскальзывать со своих пьедесталов, непристойные формы. Они ползли к центру, где всё ещё продолжали стоять, обняв друг друга, Алкиона и Геракл.

– Бегите! Бегите! – закричали жрецы, – идёт Тёмный Владыка, его воинство уже здесь!

Толкая друг друга, они в безумном порыве бросились бежать, спасаясь от вызванных ими духов зла.

В темноте нарисовался гигантский Лик, образ невероятной силы и одновременно боли, гнева, невыразимой усталости и отчаяния. Появилась могучая рука, едва различимая, благодаря лишь собственному тусклому сиянию, как будто выкованная из раскалённого железа. Ужасные фигуры сгрудились вокруг алтаря, подняв свои разинутые пасти и мохнатые когти. Неожиданно раздался голос Геракл, громкий и ясный:

– Сурьядэва, Сурьядэва, Махапита, приди! О, приди!

И тогда среди всего этого ужаса воссиял тот самый Свет, который когда-то видели детские глаза, а под ним был сияющий образ Сурьи, которого они знали, с мягким взглядом и распростёртыми руками. Со слезами радости Алкиона рванулась к нему, но её тело безжизненно упало на алтарь. И тотчас все жуткие фигуры сморщились и остались лежать, как сброшенная змеиная кожа. Колонны развалились, стены пещеры рухнули, и тела сестёр обрели себе могилу под громадным храмом Владыки Тёмного Лика.

Той ночью в Пури царил страх и трепет, ибо землю разорвало землетрясение, а с моря нахлынула огромная приливная волна. Но те, кто сжался от ужаса, и те, кто, вспоминая двух сестёр, оплакивали их ужасную судьбу, ничего не знали о распростёртых руках, которые несли их домой, чтобы баюкать в колыбели, которая должна была стать Прибежищем мира. Они ничего не знали о Свете, обратившем в рай тьму того ада.

О мести Ваджры, когда он вернулся, и о горе Юпитера и Альбирео здесь нет места рассказывать. Всё это было очень-очень давно.

Жена Скорпиона

Индия, 15402-15323 г.г. до н.э.