Стальная маска. Книга 2

— Винуен! — кричал юноша. — Держись, старик!

— Витус, стой!

Николай пытался опередить героя, но было поздно: Витус спрыгнул с телеги и, не обращая внимания на ливень стрел, подбежал к старику. В это время Патриций и Никола сгруппировались, и стоило им укрыться, как тут же послышались крик и топот десятка ног. К ним сломя голову бежали разбойники, размахивая палашами, дубинами, копьями и иными видами орудий умерщвления.

— Витус! — крикнул наставник, кидая ученику его излюбленный кортик.

Юноша ловко словил оружие, обнажил сталь и непринуждёнными движениями встретил врага. Он бил без промаха, резал быстро, сильно, беспощадно. Каждый удар находил свою цель, и каждая цель падала под натиском нечеловеческой силы. Николай и Патриций прикрывали тылы, всё ещё находясь под гнётом лучников. Первый кидал копья в бойцов дальнего боя, а второй использовал свой пистоль. Совместными усилиями они держали позиции, пока Витус неистовствовал на поле брани. Он колол, резал, рубил. Кровь окропила песок, конечности летели во все стороны.

Разбойники всё прибывали. Несколько из них, несмотря на бдительный надзор Николая и Патриция, всё-таки влезло на телеги и тащило первое попавшееся под руки.

— А ну, гнида, вино не трожь! — Патриций бросился на противника, повалил его на землю и пробил глазницу дулом пистоля.

— Патриций, сзади!

Мужчина не успел обернуться, как прилетевший со стороны Витуса фальшион обезглавил скачущего на пескоплаве наездника. Герои встали спиной к спине, блокируя нападки сразу нескольких недругов. Они сыпались, точно муравьи, появлялись из неоткуда, оправдывая свои прозвища «призраков пустыни».

Ожесточенный бой длился на протяжении нескольких минут. Точку в нём поставил Витус, лишая нападавших преимущества в виде стрелков. Юноша вырезал лучников, точно косил траву. Не сумев изъять сталь из плоти недруга, герой стал орудовать кулаками; удары его были беспощадны. Он бил, рвал, кромсал когтями, входя в безудержный раж. Удар. Удар. Удар. Это походило на бешеный танец, пляску безумия.

Осознавая, что враг сильнее, разбойники стали отступать, но герой не дал им этой возможности, пуская в догонку поднятую сталь. Он метил без промаха. Вскоре воцарилась тишина, нарушаемая слабыми стонами умирающих. Птицы, парящие в небе, предчувствовали пир.

***

Воистину месть сладка, особенно когда оцениваешь её плоды. Во время битвы один из нападавших — тощий обнажённый карлик — сумел скрыться под дном телеги и намеревался сбежать, как только герои отправятся дальше. Увы, ему уготована незавидная участь. Витус закопал его в песке по шею, рядом водрузив тела убитых бандитов. Вскоре коршуны заинтересовались мужчиной, а троица выживших на безопасном расстоянии наблюдала за птичьим пиром. Никола с отвращением глядел, как массивные крылья птиц накрывают голову супостата; Патриций наслаждался отчаянным криком мученика, а Витус со стеклянным взглядом, лишенным каких бы то ни было эмоций, наблюдал за шматами плоти, кою делили крылатые бестии.

— И воздастся нам за дела наши… — Николай сложил ладони в молитвенном жесте, возвёл очи горе.

Молчали. Говорить было нечего.

***

Старика Винуена расположили на белоснежной скатерти, закрыли веки, сложили руки. Герои приняли решение сжечь труп товарища, чтобы он не стал пищей для падальщиков. Разбив один из ящиков, Витус сделал что-то сродни маленькой версии кострища и, водрузив его на почившего, поджёг. В ноздри тотчас ударил мерзкий запах палёной плоти, но ни один из троицы не смел отворачиваться. Они стоически терпели смрад, отдавая последнюю дань почившему товарищу.

Анута заметила движение на горизонте и, марая копытца в лужицах крови, потопала к тёмному силуэту.

***

Он пришёл из ниоткуда, словно призрак явился по дуновению ветра. Его поступь была столь легка, что ни один из наших героев не услышал приближения. Лишь овечка радостно подбежала к старику Ворону, получила порцию поглаживаний и решила сопровождать его к хозяевам.

Мужчина выводил в воздухе узоры, как если бы дирижировал оркестру. При этих движениях из тел почивших бандитов вырывались души. Они светлыми огоньками отделялись от плоти, точно роса на кончике травы зависали на мгновение, будто бы сопротивляясь неизбежности. Вскоре вечный охотник исполнил назначение и, приметив птичий пир, поравнялся с троицей героев.

— Мы убиваем людей быстро и безболезненно. В противном случае, если жертва оказывает сопротивление, наша жестокость оправдана, — Ворон глядел на обглоданный скелет бандита через огненный флёр: с черепа свисали ошмётки плоти, глазницы стали чёрными дырами; падальщики выкапывали жертву. — Но это, пожалуй, слишком даже для меня.

Витусу нечего было ответить. Его обуревает гнев, приливами лавы обжигая сердце. Ему хотелось разорвать всех этих нечестивцев, надругаться над их трупами как бы в отместку. Быть может, теперь юноша понимает, что чувствовал Патриций и отчего в нём преобладала жестокость. Но в то же время герой осознавал, что уже ничего не вернёт старика Винуена в мир живых. Он сокрушенно понурил голову, тяжело вздохнул. «Я не смог, его защитить», — шептало сознание Витуса; душа познала смятение.

Молчали. Ворон не спешил забирать душу почившего кучера.

***

Вскоре вечный охотник покинул героев так же внезапно, как и появился. Они отъехали от места бойни на несколько ярдов и по велению Витуса остановились.

— Дальше я поеду один, — сказал юноша, спрыгивая с козлов.

Патриций положил ладонь на плечо ученика, глянул на Николая. Тот отпустил вожжи, упёр руки в бока, но его жест непокорности ничего не мог изменить. Им придётся расстаться.

— Шурима — это настоящая обитель нечисти. Здесь отовсюду поджидает опасность, и я не хочу, чтобы кто-нибудь из вас пострадал.

— За мою задницу не волнуйся, Витус. Сопровождать тебя — мой долг наставника.

Патриций был непреклонен; юноша поблагодарил его.

— Не хочу быть обузой, поэтому если моя компания вам в тягость…

— В тягость, — перебил Патриций.

— … то я отправлюсь в Болхейм в роли гонца и доложу всем о наших похождения. Ануту заберу с собой.

— Бе-е-е!

— Ишь ты, какая! Ну, малышка, гляди: хозяин желает уберечь тебя.

Витус не хотел отпускать Николая и тем более — своего любимого питомца, но ситуация требовала решительных действий. Останься они подле героя, и неизвестно что может произойти. Он делал это с болью на сердце, но осознавая всю важность принятого решения.

Итак, герои решили разделиться. Николай пожал руки соратникам, Витус обнял Ануту, Патриций пожелал удачи отбывающим, и на доброй ноте они попрощались. Прожорливые птицы наблюдали за двумя расходящимися телегами.