Обречена на выживание

Часть 20

Гермиона сама не поняла, отчего проснулась. Она, свернувшись калачиком, лежала в постели, но теперь не смогла увидеть окна. Она несколько раз моргнула, посмотрела на тёмные простыни, потом перевела взгляд выше, и её сердце гулко забилось: рядом с ней кто-то лежал. Настолько близко, что она могла прикоснуться к нему, если бы чуть-чуть сдвинула пальцы.

Малфой.

В отличие от неё, он спал не под одеялом, а поверх него, и оставался полностью одетым, за исключением мантии. Осознав это, она резко села в постели и огляделась. Уже наступило утро, в окно лил яркий свет, проникая сквозь шторы.

— Грейнджер, — пробормотал Малфой, и она снова перевела на него взгляд. Он смотрел на неё из-под полуприкрытых ресниц. — Угомонись.

Угомониться? Он спал с ней в одной постели!

— Я не собираюсь ничего делать.

Всего несколько часов назад всё обстояло совсем иначе, а теперь он говорил ей угомониться.

Он прикрыл глаза рукой.

— Я просто хочу немного поспать в собственной постели. Неделями этого не делал.

Она сглотнула. Ей, хоть и не по собственной воле, пришлось захватить его комнату.

— Грейнджер, ляг обратно, — скомандовал он. И она нерешительно повиновалась, но оставила между ними не меньше метра.

Заснуть уже не получалось, поэтому она легла на бок и уставилась на него. Он был бледным, но выглядел расслабленным. По крайней мере, более расслабленным, чем обычно. Даже не верилось, что он один из самых опасных Пожирателей смерти. Не потому, что известен своими зверствами. Она нахмурилась при этой мысли. Нет, он был тем, кто умел заставить говорить любого. О его методах допроса — пытках с легилименцией, — казалось, ходили легенды. Как он превратился в такого человека?

Конечно, Нарцисса говорила, что у Драко не было выбора. Но то, что у человека нет выбора, не превращает его в хладнокровного жестокого изверга.

И разве всё это не противоречило друг другу в какой-то степени? С одной стороны, он хотел защитить свою семью, а с другой — самым жестоким образом разрушал чужие семьи. Безжалостно. Хладнокровно.

— Ты пялишься, — пробормотал Драко, и она еле заметно покачала головой.

Откуда он знал?

— Я вовсе не пялюсь, — выдавила она, и он, оглянувшись, посмотрел на неё.

— Так и есть, — ответил он, после чего вздохнул, сел и свесил ноги с кровати.

Он просидел так ещё некоторое время, протирая глаза и борясь с остатками сна.

— Что будет дальше? — наконец спросила она, и Малфой, казалось, замер.

— Без понятия. Я не знаю, Грейнджер.

— Твоя мать — она… — начала Гермиона и осеклась.

— Её похоронят, — холодно ответил он. — Грейнджер, её больше нет. А то, что от неё осталось, — это просто тело, которое со временем превратится в прах.

Как он мог так бездушно обо всём говорить? Он оглянулся через плечо, и его глаза, казалось, приковали её к месту.

— Теперь тебе придётся справляться самостоятельно. Ты слышишь? — О чём он говорил? — Я не могу каждую секунду находиться здесь и играть в твою няньку. Ты это понимаешь? — Она ничего не ответила. — Тебе нужно поесть и выспаться. Тебе придётся самой заботиться о себе. Я не могу и не хочу постоянно напоминать тебе об этом. У меня нет на это времени, а ещё у меня имеются другие обязанности. — Вот как он это называл? — С тобой останется Либби. Я постараюсь… заходить время от времени, чтобы ты могла выходить на улицу. — Когда она так ничего и не ответила, он снова спросил: — Ты поняла?

Она молча кивнула.

— Скажи, — потребовал он.

Гермиона боролась с собой, прежде чем проговорить:

— Да, поняла.

Он кивнул, потом поднялся и позвал Либби, велев той приготовить завтрак. Гермиона никогда не видела, чтобы Малфой… завтракал. Он всегда просто пил. Исключительно алкоголь. Много алкоголя. Подняв с пола свою мантию, он встряхнул её, а потом повесил на спинку кресла, после чего повернулся к гардеробной, но тут появилась Либби. Без завтрака.

— Хозяин, — пискнула она. — Сюда направляется ваша тётя.

На его челюсти заиграли желваки.

Беллатриса? Беллатриса шла сюда? В эту комнату? Гермиона запаниковала.

— Исчезни. И не появляйся, пока я не позову.

Эльфийка кивнула и с хлопком растворилась. Он тяжело выдохнул и только потом повернулся к Гермионе.

— Тебе нужно раздеться. — Она плотнее закуталась в одеяло. Почему он опять это начинал? Он с ума сошёл?

— Грейнджер, — нетерпеливо повторил он. — Обещаю, что не трону. Тебе придётся хоть раз в своей грёбаной жизни довериться мне, если только ты не хочешь с ней расстаться. Разденься. Пожалуйста.

Натянув одеяло до подбородка, она нерешительно начала раздеваться. Когда Гермиона спустила с кровати свитер, Малфой схватил его и, отвернувшись от неё, произнёс:

— Всё снимай, Грейнджер. И поживее.

Гермиона смотрела, как он тянул её свитер во все стороны, пытаясь порвать. То же самое Малфой повторил с бюстгальтером, потом стал рвать её трусики, что её смутило. Она крепче прижала пододеяльник, пока он разбрасывал одежду по комнате. Затем он расстегнул рубашку и выправил её из брюк.

Он точно сошёл с ума.

Гермиона вздрогнула, когда он подошёл ближе и положил руки ей на плечи.

— Вспомни нападение Рабастана.

От этих воспоминаний у неё по спине пробежала ледяная дрожь. Как будто ей когда-нибудь удастся забыть такое.

— То, что он сделал с тобой. Как ты себя при этом чувствовала, — требовательно произнёс он. Гермиона даже не осознавала, что начала плакать, пока Малфой, отпустив её, удовлетворённо не произнёс: — Очень хорошо.

Настоящий изверг.

Он подошёл к бару и, как это часто бывало, наполнил стакан. Но не стал его пить, а оставил стоять. И Малфой, в отличие от Гермионы, не вздрогнул, когда дверь спальни резко распахнулась, и в комнату действительно вошла Беллатриса Лестрейндж. Казалось, она тут же уловила, что происходит, и Малфой зло зарычал:

— Ты мне помешала, тётя.

Беллатриса удивлённо фыркнула, а потом негромко рассмеялась.

— Посмотрите-ка, ты действительно справился. Не ожидала от тебя.

Драко повернулся. Беллатриса удивлённо наклонила голову.

— Кто знает, может быть, из тебя всё же получится неплохой Пожиратель смерти.

— Не знал, что у кого-то есть сомнения по этому поводу. Тёмный Лорд, кажется, доволен моей службой.

Беллатриса прошла вглубь комнаты. Не отводя взгляд от Гермионы, она коснулась одного из столбиков кровати. А потом мерзко усмехнулась.

— Ну что, грязнокровка. Тебе понравилось?

Гермиона не шелохнулась. У неё по лицу всё ещё катились слёзы, и она просто опустила взгляд. Ей было плохо. Безумная ведьма рассмеялась и, остановившись прямо перед ней, схватила Гермиону за подбородок и задрала ей голову. Теперь Гермионе приходилось смотреть на Лестрейндж.

— Что, язык проглотила?

— Тётя, — произнёс Драко, и Беллатриса наклонила голову.

— Милое личико. Даже если оно ей скоро не понадобится.

— Нам пора, — сказал Драко, выходя из комнаты, и Беллатриса, послав Гермионе презрительный взгляд, развернулась и вышла за Драко.

Гермиона не осмеливалась вдохнуть полной грудью, пока не услышала, как закрылась дверь гостиной. Она обхватила себя руками, дрожа, как осиновый лист. Что, чёрт возьми… только что произошло? Почему он заставил Беллатрису поверить, что… совершил настолько ужасный поступок? Что за представление? Она не понимала. У Гермионы едва ли получалось ясно размышлять.

* * *

Похороны не были пышными. Правда, собралось много людей. Большинство, конечно же, — сторонники Тёмного лорда, а также волшебники и ведьмы из уважаемых древних родов.

В основном, люди, которых Драко практически совсем не знал. Единственным непришедшим был его отец. Драко до сих пор не был уверен, осознавал ли Люциус, что его жена и юношеская любовь мертва?

Он никогда не чувствовал себя таким одиноким, как в тот момент, когда стоял у незакопанной могилы своей матери, окружённый чужими для себя людьми. Людьми, которые выражали ему соболезнования, но которые не понимали, насколько важного для себя человека хоронил Драко.

Присутствовал даже Снейп. Судя по всему, он смог вписать похороны в свой плотный график. Конечно же, явилась Беллатриса с мужем и зятем, но с их присутствием Драко ничего не мог поделать. Даже несмотря на то, что он устал слушать нескончаемую песню Беллатрисы о том, что его мать умерла не зря, а ради великого дела.

Что за бред? Его мать просто гуляла по Косой аллее, и в это время какой-то мудак решил взорвать здание. Он закрыл глаза, чтобы сосредоточиться на письме, которое лежало перед ним. Драко не знал, почему эта мысль пришла ему в голову во время похорон. Может быть, потому, что ему постоянно казалось, что был ещё один важный человек, который не явился.

Он почти горько рассмеялся при этой мысли. Стоило полагать, что она добровольно бы не ступила в этот гадюшник даже ради того, чтобы постоять у могилы сестры. В конце концов, любому было понятно, что она сотрудничала с Орденом, и Беллатриса считала её предательницей. Драко снова цепко пробежался взглядом по строчкам на пергаменте.

Тётя Андромеда,

я не знаю, стоит ли мне к вам так обращаться и имею ли я на это право. Мы не знакомы лично, но, учитывая ситуацию, я посчитал, что мне следует вам написать.

Он снова остановился. Вероятно, ему следовало написать своей тёте ещё раньше. Но как уж вышло. После смерти матери он был словно в тумане.

Я уверен, вы уже слышали о том, что моя мать, ваша сестра, три дня назад умерла. Даже зная об этом, я всё же решил написать Вам. В конце концов, моя мать была вашей младшей сестрой, и, как мне с её слов известно, раньше вы с ней были очень близки.

С возвращения Тёмного Лорда мать слишком часто вспоминала о тех временах. О том, что она просто перестала общаться с сестрой, потому что её семья, а позже и Люциус, запретили ей. Андромеда Тонкс, в девичестве Блэк, была изгнана из семьи за то, что вышла замуж за магглорождённого волшебника.

По словам Северуса, она погибла вследствие обрушения здания, получив перелом шеи и другие несовместимые с жизнью травмы.

По крайней мере, так объяснил Снейп. Сам Драко ещё не видел отчёта о вскрытии. Снейп не показал ему. И оставалось дело, которое Драко всё ещё предстояло выполнить. Написать колдомедику, чтобы получить копию.

По мнению сторонников Тёмного Лорда, нападение было акцией Ордена, — дописал он. Немного заколебался, но всё же добавил: Знаете ли вы больше меня?

Он снова опустил перо и посмотрел в окно. Поначалу он был так зол, что даже чуть было не изн.… Он не стал продолжать эту мысль и провёл рукой по лбу. Но Снейп был прав, раньше Орден никогда так не действовал. Ни разу. Если бы операция была направлена исключительно на его мать, тогда — возможно. Но вот как? В конце концов, умерла не только она. И трудно поверить, что Орден вдруг пошёл на жертвы среди мирного населения. Драко вздохнул и отложил перо.

Ему хотелось с кем-то поговорить, чтобы получить взгляд со стороны и заметить другие, ускользавшие от него факты. Но сам он при размышлениях об этой ситуации всякий раз упирался в итог, а именно в смерть матери, которая приводила его в отчаяние и лишь сильнее разжигала в нём ненависть.