По эту сторону любви

Глава 15.

Ян Массейс «Лот и его дочери»

Кто женщину эту оплакивать будет?

Не меньшей ли мнится она из утрат?

Лишь сердце мое никогда не забудет

Отдавшую жизнь за единственный взгляд.

Анна Ахматова «Лотова жена» 1924

— Нам осталось найти всего две подсказки?

Брюссель встретил нас солнцем и цветами. За всеми этими переживаниями и ужасами я и опомниться не успела, как наступило лето. Город утопал в цветах и солнце, в брызгах теплой воды и радуге. Настроение было самым радужным, не хотелось думать ни о каких поисках, приключениях, древних и могущественных преследователях. Хотелось радоваться и смеяться.

Моё игривое настроение разделяли все. И первым делом мы пошли не в музей, а в парк. Качели, карусели и валяние на травке. Рихард как обычно был весь во встречах, переговорах, выгодных контрактах. Нас опять ждали приемы в честь его приезда и обязательные деловые ужины.

И на всех этих встречах я теперь обязана была присутствовать. Это раньше, пока мы просто жили вместе в Лютеции, я то и дело не ходила на такие мероприятия. Теперь тихий вечер дома без Рихарда был из области фантастики. Я обязана была быть с ним. Более того, это подчёркивалось в каждом приглашении. Все как с цепи сорвались, ужасно хотели видеть мою скромную персону.

В музей мы все-таки попали, но вот что странно. Мы проходили по множеству залов и нигде и ничего нас не заинтересовало. Не поверив в то, что магистр ордена герцог фон Мёнерих мог так ошибиться, мы пошли и на следующий день. Правда Акке наотрез отказался, заявив, что с него и одного раза хватит. Поэтому я взяла с собой Себа, в надежде, что он свежим глазом что-то увидит. Но нас снова постигло разочарование.

Я пыталась накормить Мишеля кашей, которую он выплевывал и отворачивал головку. С появлением отца Мишель решительно разбаловался. Рихард смеялся и не обращал на мое ворчание ни малейшего внимания. Вот вырастит из сына Габби или Себа, сам будет расхлебывать. Теперь вот мы кашу разлюбили.

Рихард удивлялся моим желанием кормить, переодевать и укладывать спать сына. В семье аристократов это было не принято. Я решительно прогнала парочку одобренных нянь, заявив, что справляюсь сама. А когда отсутствую, у меня есть три брата. Вот приедем в Лютецию, и я подумаю над вопросом няни.

В столовую вошел секретарь Рихарда и вручил мне магического вестника. Все мои вестники вскрывались, во избежание не понятно чего. Я не возражала. У меня не было секретов от мужа, во всяком случае, таких секретов, которые я бы скрывала в переписке. Да и в самом деле мало ли что из этого вестника выпадет?

— Себ? Ты свободен в ближайшее время? — прочитав письмо, спросила я у развалившегося тут же на диване брата.

— Я иду готовить знаменитые Брюссельские вафли, договорился с шеф-поваром, он обещал пригласить, когда будет их печь, — лениво сообщил Себ.

— Это нельзя перенести? Меня приглашают в реставрационную мастерскую. Хотела, чтобы ты пошел со мной. Помнишь, я рассказывала, про страшного зануду Мэтр Басюдорома в реставрационных мастерских Лютеции? Вот он, узнав, что я сейчас в Брюсселе, написал своему другу и тот меня пригласил. Там у них одна картина на реставрации. Просили посмотреть. Я бы сходила.

— Шутишь? Разумеется я с тобой. Реставрационная мастерская с её химическими реагентами и неповторимым запахом это почти мечта. Когда идем? — Себ вскочил с дивана, всем своим видом демонстрируя готовность бежать прямо сейчас.

— Мишеля нужно спать уложить, и кашей накормить. Он опять наелся баранок и сладких груш с Рихардом за завтраком и теперь кашу не ест. С супом за обедом будет та же проблема, — пожаловалась я.

— Так. Мишель веселый и здоровый малыш. Вообще не вижу проблем с баранками и грушами. Они тоже вкусные и полезные. Давай, собирайся, наш ждут, — выхватив письмо и пробежав его глазами, заявил Себ.

— Ждут?

— Тут написано приходить в любое время. Время самое что ни на есть подходящее. Мишелем займется до обеда Акке и Габби. А обедом его и отец покормит. Вот и с супом заодно решит. Отец он или кто? Вставай давай. И переоденься. Ты вся в каше, — и отобрав у меня ложку, он решительно вытащил меня из-за стола и отправил переодеваться.

Вот я не понимаю, что хорошего в этих запахах. В прошлое свое посещение реставрационной мастерской я была беременна и все списала на это. Но сейчас мало что изменилось. Все эти реагенты, и масла, и краски отчаянно воняли.

— Неужели нельзя применить какое заклинание, чтобы убрать эту вонь? — наклонившись, я тихонько, чтобы никого не обидеть, спросила у Себа.

— В мастерских лишняя магия не приветствуется, — также тихо ответил мне он.

— Ну, а что-то механическое? Воздухозаборник, вентиляция или вытяжка? — не унималась я.

— Клари, не привередничай. У работников в носах фильтры, а ты тут ненадолго. Но вытяжка — это хорошая мысль. Я об этом подумаю, — хмыкнул братец.

Нас встретили и даже ни слова не сказали, когда вся моя охрана отправилась вместе с нами. Разумеется Рихард нас без нее не отпустил.

Мы шли по кабинетам реставрационной мастерской за нашим провожатым. На самом деле это был по ощущениям огромный коридор, широкий и длинный, в котором встречались перегородки без дверей. Мы шли, я разглядывала картины, пока одна не привлекла мое внимание. Я остановилась и подошла поближе.

Это был морской пейзаж. Море бушевало, но не сильно и на берегу стояли люди. Несколько групп людей и было непонятно, что так привлекло их внимание. Реставратор, что стоял возле картины, аккуратно ватной палочкой счищал с картины старый лак вместе с грязью и пылью.

— Это морской пейзаж Хендрика ван Антониссен «Сцена на берегу». Вас что-то смущает? — обратился ко мне реставратор.

— Да. Смотрите, люди будто увлечены чем то? Они что-то разглядывают, но при этом на картине нет ничего примечательного. Вы не находите? — спросила я.

— Да нет. Самый обычный морской пейзаж.

— Вот. Тут возле лодки темное пятно. Если его расчистить, что получится? — и я, не прикасаясь к картине, показала на смутившую меня деталь.

Когда я шла, я совершенно точно увидела кита, выброшенного на берег. А когда подошла ближе, то на картине был только море и берег. И никакого темного пятна там не было. Я тыкнула туда, где мне виделся кит.

Реставратор с сомнением посмотрел на меня. Но сопровождавший нас Мэтр вдруг вмешался.

— Юзеус, снимите небольшой участок красочного слоя в этом месте. Лак вы уже удалили. Давайте рискнем.

Реставратор взял другую палочку и, макнув в баночку, аккуратно поднес к картине. Несколько круговых движений рукой и вот уже снят верхний слой красочного слоя. А под ним виднелось что-то темное. Еще один слой краски.

— Вы правы. Там действительно что-то есть, — удивленно сказал реставратор.

— Это кит. Или кашалот. Я в этом не разбираюсь. Его выбросило на берег и люди пришли на это посмотреть. А потом его замазали. И это сделал не профессионал. Я думаю совсем юный художник или художница. Просто стало жалко кита, такой большой и красивый обитатель моря. И малыш его закрасил, — сказала я с легкой улыбкой. Мне виделось это именно так.

— Ваше Сиятельство, ваш визит огромная радость для нас. Не соблаговолите ли пройти дальше к картине, ради которой мы вас и позвали, — в голосе сопровождавшего нас Мэтра появилось куда больше почтения, чем при нашем знакомстве.

А я даже имя его не запомнила. Надо спросить тихонько у Себа.

Мы пошли дальше и вскоре открыв дверь нас завели судя по обстановке в демонстрационный зал, где показывали уже отреставрированные работы. Там, в центре, стояла работа, которая заставила меня сжать руку Себа. Он тоже нахмурился.

Мы подошли ближе и переглянулись. Это совершенно точно был Лот и его дочери. Известный сюжет, который изображали многие живописцы.

— Клари, что не так? — шепотом спросил Себ.

— Все не так. Не знаю. Спроси у Мэтра, не помню, как его зовут. Что он от меня хочет? — ответила тоже шепотом.

— Мэтр Дориа, а что не так с этой картиной? Зачем вам консультация моей сестры по её поводу? — обратился Себ к Мэтру.

— Видите ли. Это, как вы уже поняли, картина «Лот и его дочери». Долгое время она приписывалась кисти Яна Массейса. Он не так известен широкой публики, как его отец Квентин Массейс.

— Да, разумеется. Квентин Массейс и его знаменитая «Уродливая герцогиня». Нечто похожее на обезьяну, с гротескной формой головы, огромным чепцом на голове и дряблым телом, — кивнул Себ.

— Но ведь такой женщины и уж тем более герцогини не существовало? — спросила я.

— Да, это ненастоящий портрет. Кстати, сам Квентин Массейс её не придумал. В ранних рисунках великого Леонардини сохранился этот портрет. Так что Квентин Массейс скорей всего нарисовал копию с работы Леонардини, не дошедшей до нас. Ну, или просто нарисовал полноценный портрет с рисунка великого мастера, — ответил мне Мэтр Дориа.

— Но вернемся к этой картине. Что с ней не так? — и я снова повернулась к картине.

— Видите ли. Это самая известная его работа. И он неоднократно возвращался к этому сюжету. И лично мной была совсем недавно оценена картина с таким же сюжетом, и она так же приписывается кисти Яна Массейса. Там похожие лица, позы, пейзаж. Мне нужно знать, не копия ли у нас? По документам и анализу красок вопросов к картине нет. Но это моя личная просьба. Что-то меня постоянно гнетет при взгляде на нееЭ — немного волнуясь, поведал нам Мэтр Дориа.

— Я с превеликим удовольствием развею ваши сомнения Мэтр, — и я, сняв кружевную перчатку, поднесла пальцы к картине.

Художник был худ и бледен. Волосы спадали ему на лоб, почти полностью закрывая лицо. Мастерская была небогатая, да и сам он не походил на человека с деньгами. Он выпустил из рук кисть и грязной тряпкой стал нервно вытирать руки.

— Ты долго. Не подумай, что я жалуюсь. Хотя, наверное, все-таки жалуюсь.

— У меня были проблемы. Я старалась быстрее как могла. Но ведь сейчас только начало лета? Нам все равно ждать января?

— Оставшиеся полгода пробегут быстро. У тебя впереди еще самые сложные две подсказки, да и до места тебе нужно добраться. А учитывая, что ты постоянно отвлекаешься…

— Ты всё-таки жалуешься.

Я не могла понять, с кем я говорю? Кто это? Магический Грааль? Художник? Картина?

— Уже разобралась, где искать?

— Нет. Мы все время решаем проблемы. Они валятся и валятся. Нужно сесть и устроить мозговой штурм всем вместе, но постоянные переезды и покушения не дают нам этого сделать.

— Я жалуюсь, ты оправдываешься. Просто два брюзжащих старика на склоне жизни.

— Мы все дольше и дольше разговариваем с тобой.

— Да. На первой подсказке я только сказал тебе одно предложение, да и то с трудом. Ты все ближе.

— Какая подсказка сейчас?

— Посмотри на картину. Тут и замок на скале, молния, лимон в вазе, плащ, на котором сидит Лот, горы, сумерки. Я собрал для тебя их почти все. Но новая — эта пещера. Лот и его дочери прятались в пещере.

— Мне нужно отыскать в горах пещеру? Это как иголку в стоге сена.

— Если бы это было так легко, Грааль уже давно бы нашли. Ступай. Тебе пора. Да, и передай реставраторам, что это подлинник. А смущает почтенного Мэтра-реставратора магия Грааля.