По эту сторону любви

Глава 4.

«Суссана и старцы» Артемизия Джентилески

Черный Веспер в зеркале мерцает,

Все проходит, истина темна.

Человек родится, жемчуг умирает,

И Сусанна старцев ждать должна.

Мандельштам О.Э. «Веницейская жизнь»

— Клари?

Они не кричали, не вопили от радости, а наоборот стояли и нерешительно на меня смотрели. Себастьян и Габбриэль. Мои любимые и родные братики. Я рванула им навстречу и они, наконец-то, отмерли. Мы обнимались, они мне что-то вопили, а я смеялась и тоже вопила. Как давно я так сильно не радовалась.

Потом мы все вместе завалились ко мне домой, и они долго тискали Михеля. И не было ни одного удивленного взгляда или вопроса. Это мой сын. А все остальное им было по барабану. Себ, всегда сдержанный и неторопливый, возил Михеля на спине, изображая не то оленя, не то лошадку. А Габби подкидывал моего сына к потолку, при этом я и он визжали. Я от ужаса, сын от восторга.

Сели ужинать мы прямо на полу. Они делились новостями. У сестры и её мужа родился еще один ребенок. И Метр Липринор, разумеется, в восторге. Более того он в втихомолку стал уезжать к внукам, заперев лавку и никому ничего не говоря. И вместо того, чтобы работать и торговать, играет с внуками. Так что в семье новая шутка. «Из лавки сбежал дед. Помогите найти. Он мне дорог как антиквариат». Нового продавца вместо меня метр Липринор так и не взял, отказывается категорически от нового помощника.

Ги и Элли поженились, на свадьбе гуляла вся улица. Было весело и шумно, хотя меня не хватало. Вообще меня им сильно не хватало. И учеба уже не так радовала. И новых приключений у них за два года не было. И не сказать, что они не искали подсказки к Граалю. Искали. Рылись в каталогах картин и скульптур. Спрашивали у владельцев лавок и художественных галерей. Но только вот почему-то пока я была рядом, картины находились как бы сами. А с тех пор как я уехала — тишина и затишье.

И только когда они подъезжали к моему городу, на последней остановке Габби купил газету. Он и сам не понял зачем. Но вот напечатанная там новость его заинтересовала. Габби рванул в каридор и принес мне эту газету. Я её всю пролистала и не нашла ничего примечательного и, подняв глаза на брата, пожала недоуменно плечами.

— Вот. Я почему-то так и подумал — странно это. Ты не увидела, а Габби наткнулся на заметку. Первое, что ему бросилось в глаза. Вот, Клари, посмотри сюда, — и Себ ткнул пальцем в небольшую статью.

В ней говорилось, что Великий князь Александр вновь преподнёс своей жене великой княгине Марии золотое яйцо по случаю Пасхи. Яйцо украшено сапфирами и изумрудами. Внутри яйца как всегда сюрприз. Какой — неизвестно, но по слухам это золотая чаша.

— Это русский царь? — спросила я, прочитав до конца.

— Э-э-э… Клари. Царь — это кто? А русский? — недоуменно спросил Габби.

— Царь — это царь. Правитель. Александр — ведь царь? — удивилась теперь я.

— Нет. Великий князь Александр является главой магического совета в Славянской области. А Русские это кто? — Себ тоже мало что понял.

— Русские это… Русские, — вот как я должна объяснить то?

— У нас нет русских. У нас есть славянская область. Она довольно большая и совет магов там соответственно больше. Великий князь Александр его возглавляет и входит в совет Двенадцати. Так же как… э-э-э. Ну, входит одним словом, — я поняла, что он не рискнул сказать. Так же как герцог Рихард де Алеманьа.

— Клари, по поводу …

— Нет! Я не хочу ничего слышать. Мы не будем его обсуждать. Даже упоминать его не будем, — и я решительно встала с пола. — Мне пора укладывать спать Михеля. Уложу и вернусь, можно будет обсудить планы.

Но вечером планы мы так и не обсудили, потому что я устала, и эмоций было много. Поэтому укладывая сына спать, я так увлеклась, что заснула вместе с ним. И проснулась только утром.

А утром пришла свекровь.

Я и раньше выслушивала от нее гадости, но каждый раз это все заканчивалось миром. Я не могла ругаться с матерью Свена, потому что чувствовала, что она в чем-то права. Да и теперь выслушивая все её обвинения после того, что я узнала от заместителя бургомистра об ордене и убийстве Свена, я не могла ей что-то возразить. У меня язык не поворачивался. Поэтому я молча выслушивала её обвинения.

Прошло всего три месяца, а меня половина города видело обнимающейся и целующейся сразу с двумя мужчинами. И не где-то, а возле могилы мужа. И мы не просто целовались. Мы громко и безудержно смеялись и шутили на кладбище. Это братья? А весь город говорит, что это приехали два моих любовника. Сразу два? Да! Сразу два. Я не размениваюсь на меньшее количество. Так что теперь весь город только об этом и говорит.

Я безответственная, непутевая, безалаберная. Я околдовала её сына. А когда бедный мальчик погиб, я еще и двух любовников в дом привела и оставила ночевать. Тут как назло в разгар обвинений оба любовника вышли. Они и так все слышали, двери мы не закрывали. И крик пошел по новой. Только теперь к скандалу присоединился Габби.

Мы с Себом тихонечко стояли и ждали, когда и чем все это закончится. Габби, не стесняясь в выражениях, описывал всех кумушек судачащих и сплетничающих о том, чего толком не понимают. Потом перешел на Свена и то, что я сделала его по-настоящему счастливым. И что я мужественно отомстила его убийцам. И что я бы и дальше была ему прекрасной женой, если бы не его трагическая смерть. И вот так они орали, пока не пришел Акке.

Я уже давно поняла, что у Акке есть способность говорить то, что нужно в конкретный момент. Вот и теперь это сработало.

— Клари все равно здесь не останется. Она уедет. Так зачем вы сейчас портите ей воспоминания о нашей семье? Зачем вы ругаетесь?

И Габби и мама Свена разом замолчали. Свекровь развернулась и стремительно ушла. Мы только услышали, как хлопнула входная дверь. А Себ тихо произнес.

— Когда мы уезжаем?

Через несколько дней все было готово к отъезду. Я попрощалась со всей семьей. Не могу сказать, что все были рады моему отъезду, но и не особо грустили. Я так и не смогла стать своей в этой семье. Мне нужно было предупредить домовладельца, собрать необходимые вещи в дорогу. Путешествие с годовалым ребенком это все же нелегкое дело. И вот когда до отъезда оставался один день, пришел Акке и заявил, что он едет со мной. Он уже со всеми договорился и попрощался.

Я убеждала, уговаривала и ругалась. Но переубедить Акке мне не удалось. В конце концов, вмешался Габби и заявил, что им не помешает младший брат. А Себ взял и купил ему билет на наш поезд. Так что было решено — Акке едет с нами.

С поездом вышла проблема. Себ и Габби настаивали, что нам необходимо вернуться всем вместе домой в Люцерну. А я была категорически против этого плана. Я была по ряду причин не готова туда вернуться. Пока не готова. Я не готова встретиться с прошлым, и уж тем белее познакомить с прошлым своего сына. Поэтому было принято решение доехать до города Хаммабург. А уже там решить еще раз, куда мы держим путь. Я вскользь сказала, что буду не против посетить славянские земли. И тогда наш путь был в полной противоположности от Люцерны. Габби взялся спорить, но Акке остановил его. Заявив, что пока нам все равно по одной дороге. А вот доберемся и решим. Габби послушался. Я заметила, что они слушали Акке как взрослого, забывая про почти десятилетнюю разницу в возрасте.

На вокзал меня не пришел никто провожать. Я и не ждала, но все равно было обидно. Я прожила в этом городе почти два года. Но одно я знала точно: я не планирую сюда возвращаться. Перед отъездом побывала на могиле Свена, и приняла решение закрыть эту страницу. Мне нужно жить дальше.

Поезд был комфортабельный. Так как он был дальнего следования, тут были не только сидячие места. Мне с Михалем выделили целое купе. А братьям, всем трем, было комфортно в соседнем купе. Я боялась, что сыну будет тяжело в дороге, но он был всем доволен. Особенно трем мальчишкам, которые с утра до ночи его развлекали. И меня порадовало наличие небольшой кабинки с душем и туалетом. Не представляю, как бы я справилась с ребенком в поезде без него, потому что памперсов тут еще не изобрели, да и влажных салфеток тоже.

А еще тут был ресторан. В каждом вагоне свой. Это было небольшое пространство, где стояли всего три столика, куда пассажиров приглашали услужливые официанты.

Я оставила Михеля играть с Акке в кубики, а сама пошла на завтрак. Габби должен был вскоре ко мне присоединится. А потом Себ пошел бы с Акке, чтобы никому не было скучно.

Я шла по коридору, когда одна из дверей открылась, и оттуда вышел высокий блондин. Он был хорошо и богато одет, довольно красив, вот только в лице его было что-то неприятное. Вроде бы красивый, но почему-то неприятный. Я остановилась, так как он загораживал проход, и надеялась, что он посторонится. Вместо этого меня окинули оценивающим взглядом и блондин развязно произнес:

— Прелесть какая. Скрасишь мне сегодняшний вечерок, куколка?

Возможно, будь у меня время подумать, я бы так не сделала. Но рука сама потянулась к ножу, и быстро приставив его к незащищенной шее опешившего наглеца, я прошипела разъярённой кошкой.

— У куколки есть коготки, а еще три брата в этом же вагоне. И если вы не хотите неприятностей, держите звуки, выходящие из вашего рта под контролем головы, а не другой части тела.

Я убрала нож, и слегка толкнув не ожидавшего такого отпора наглеца, проследовала в ресторан.

Позже я узнала, что этот тип, так же как и я занимает один целое купе. Что он маг, богат и знатен. Словом с такими личностями лучше не связываться.

В ресторане мы познакомились с другими попутчиками. Довольно очаровательной пожилой эманум, путешествующей с племянницей. Несколькими богатыми торговцами. И самое приятное знакомство с доктором. Как же это было неосмотрительно с его стороны называть свою профессию. На него тут же посыпались просьбы о консультации. И я тоже не удержалась и попросила его зайти и осмотреть Михеля. Он сегодня был капризен, и я переживала, что все-таки поездка на него дурно влияет.

Доктор Арбэтнот — милейший души человек — зашел ко мне ближе к вечеру. Он уже давно преодолел порог среднего возраста, но еще не приблизился к старости. Что-то вроде молодого дедушки. У него была небольшая седая бородка и очки. Если было бы еще наличие большого живота, то его можно было бы принять за Деда Мороза, хотя борода была все же короткая. И стройных Дедов Морозов не бывает. Но все равно мне почему-то показался он добрым и уютным старым волшебником.

Доктор Арбэтнот рассеял мои страхи и подтвердил опасения, что у Михеля режется очередной зуб. Дав пару советов и мазь чтобы натереть ноющую десну и облегчить прорезывание, доктор Арбэнот распрощался.

Вечером, несмотря на мазь Михель проплакал долго и не мог уснуть. Когда же он, наконец, угомонился, и я смогла уложить его в кровать, вдруг послышался странный звук. А потом прошла волна магии.

После рождения Михеля мой резерв не на много, но увеличился. И еще подарок герцога, который я носила, не снимая. Чармстоун, камень, который мы добыли в склепе у призрака, после родов стал добавлять мне магию. Не много, но я стала чувствовать некоторый вещи, недоступные ранее. Разумеется, до полноценного мага мне было как до луны пешком, но все равно я радовалась как ребенок. Но вот сейчас эта магическая волна явно вырвалась у кого-то против воли.