Стрёмная башня

Глава 18, в которой гнездо

Старик Зрячий куда-то исчез, вспорхнув в кроны деревьев, а вождь Гралл широким жестом показал двигаться за ним.

Тенгу провожали нас лесными тропами в «Гнездо» – так они называли свой дом. Половина бойцов взлетела, и я иногда слышал взмахи их крыльев – они сопровождали нас сверху, скрываясь в кронах.

Путь сначала пролегал под лиственными деревьями, но потом нас уже стали окружать ели и кедры.

Кедры здесь были очень древними, высокими, с толстыми и кривыми стволами. Когда мы проходили под низко-висящей веткой, вождь воронов лихо сбил кончиком клинка шишку, покрутил её в руках и спрятал в кармашек на поясе.

Бобр, увидев это, тоже захотел сорвать такую. Он потянулся к следующей ветке, но остановился, когда в него нацелились клинки Тенгу.

– Криптомерия священна, – как один произнесли вороны.

– Ну ладно, не буду трогать вашу криптоманию, – Боря поморщился, убрав пальцы.

Я с некоторой тревогой посмотрел на Кента. Тот стоял, будто бы не проявляя особого интереса к шишкам. Но я-то знал алхима, как облупленного…

Тут молчание впервые нарушила Фонза:

– А вы и вправду те самые орки, которые ушли на восток?

Все вороны нахмурились, а вождь выпятил нижнюю челюсть, показывая и без того огромные клыки.

Я же пытался вспомнить, где слышал об этой третьей расе орков. И вроде действительно, они куда-то там исчезли, оставив воинствующих братьев в их вечной кровопролитной войне.

Рядом что-то надсадно заскрипело, и мы обернулись. На низкую толстую ветку рядом с тропой приземлился старик Зрячий и уселся на корточки, ловко балансируя на деревянных сандалиях.

– Раньше мы действительно звались орками, – проскрипел старик, вытаращив на Фонзу свои вечно открытые глаза, – Кра-кра-красными!

– Но почему вы ушли? – заинтересовалась Фонза.

– Чтобы проклятье нас не коснулось, – без стеснения ответил Зрячий, – Мы сами выбрали себе судьбу. Вы-вы-выбрали.

– Э-э-э… – только и вырвалось у меня, – Вы про Кольцо и его Осколки?

– Ага, – с готовностью закивал старик, потряхивая редкой жидкой бородёнкой, – Так вы и про это знаете, птенцы батонские? Зна-зна-знаете?

Я кивнул:

– Я же сын Чекана. Разве могу я об этом не знать. Мой отец собирал семь нот, из которых сотканы гимны.

– Чекан, – хмыкнул вождь Гралл, – Этот бардишка всё пытал нас насчёт гимна орков. Ему было невдомёк, что мы просто не знаем ноту нашего народа.

Я пропустил мимо ушей «бардишку», и спросил:

– То есть, как не знаете?

– Эх, людишки, – скрипуче засмеялся старик, – Эти гимны породили войну между великими, они же и стали нашим общим проклятием. Про-про-проклятием!

– Но ведь с помощью гимнов… – начала было Фонза.

– Мы управляли природой того мира? Так? – с вызовом спросил Зрячий, – Пра-пра-правили?

– Вроде того.

– Эх, птенчики вы батонские, – с улыбкой покачал головой старик, и потряс бубенцами на мече, – Мы поработили природу, а не управляли ей. И тот мир ответил нам по заслугам… За-за-заслугам.

– Но как же «властелин»? – в разговор вклинился уже я, – Война между магами-людьми пробила брешь к вам туда и…

Старик перебил меня:

– Ты думаешь, до прихода титанов в нашем мире не было войн? А за что воюют орки на Северном Острове? За-за-за что?

– Там одни поклоняются Абыру, а другие Заку вроде бы.

Вороны стали переглядываться, послышались короткие смешки. К своим дальним родственникам они явно относились с презрением.

– А почему Гимли Кольцетреский объявил поход на другие расы? Зачем он воевал с людьми, с эльфами… Про древо эльфов-то слыхал, небось? Дре-дре-древо?

– Что Гимли срубил его и сжёг в печах гномов? – спросила Фонза.

– Именно, шишка батонская, – кивнул старик, – Представьте только, это древо несколько тысяч лет растилось из единственного семени, которое пара эльфов ценой своей жизни вытащили из родного мира. Ро-ро-родного…

– А чего, ещё посадить не судьба была? – вставил своё слово Бобр.

Зрячий повернулся к нашему танку и шумно втянул воздух ноздрями. Его длинный нос, кажись, натянул вечно открытые веки ещё сильнее.

– А много ты понимаешь в эльфийских деревьях, птенец? – спросил старик, – Пте-пте-птенчик!

Бобр покачал головой, а я вдруг ощутил, как во мне на миг проснулся земледелец. «Сбор семян», судя по всему, отреагировал на разговор.

Мне привиделась смутная картинка, что семя Эльфийского Древа так же сложно собрать, как и посадить. Чтоб увидеть его на ветвях, нужно ждать парад планет, определённой фазы луны, да и взять это семя в руки сможет только избранный, рождающийся раз в тысячу лет.

Посадить его тоже отдельная история…

Картинки померкли, но я успел заметить, как сотни эльфов бьются с драконом, а потом из его крови готовится эликсир, которым надо поливать это семя первую тысячу лет.

Делать это должна была тысячелетняя дева. Она практически обнажённой парила над ростком, а сотни эльфов воспевали гимны её красоте, отражающейся в свете кровавой луны.

Всё это пронеслось в моей голове, и «воля лидера» позволила показать картинки всей команде.

– Ядрён батон, там сиськи были, – вырвалось у Бобра.

– Я слышала про этих тысячелетних дев, эльфы хранят их, как зеницу ока, – прошептала Фонза, – И это сложно, насколько я поняла.

Тут Зрячий рассмелся ещё громче.

– Тысячелетние девы, говорите? – хрюкнул старик, – О, помнится, это случилось как раз перед нападением войска Гимли на Эльфийский Лес. Орки Абыра нашли монастырь этих дев… На-на-нашли.

– И убили их?! – Фонза ужаснулась.

– Нет, что ты! – старик отмахнулся, – Орки привычны резать кровь, но не до такой же степени… Не-не-нет!

Боря важно поднял палец:

– Сиськи священны.

Блонди, до этого не проявлявшая никакую активность, протянула руку и с урчаньем утопила свои ногти в предплечье Бобра, прямо между латами. Танк зашипел, выдёргивая локоть из хватки.

– Твоими устами глаголет истина, птенец ты батонский, – кивнул мастер Зрячий, и его зрачки бешено закружились по глазнице, – Просто девы перестали быть девами… Пере-пере-перестали!

– Ой, бедные, – ужаснулась Айбиби.

Не только мы, но и Вороны удивлённо уставились на старика, а тот, тихо посмеиваясь, продолжал предаваться воспоминаниям:

– Да, нет, что ты. Измученные сотнями лет одиночества девы даже не защищались, а сами открыли ворота… Нет, не подумайте, я там не был, мне же прадед пересказал, которому эту историю поведал его…

Тут Гралл перебил Зрячего:

– Мастер Зрячий, ты не рассказывал нам эту историю! – он искренне возмутился.

Тут Зрячий перехватил свой меч с бубенцами, и звонко тюкнул вождя по макушке:

– Мал ты ещё, истории такие слушать! – он захихикал, – А эльфы сами виноваты, сложили все яйца в одну корзину. Кар-кар-корзину.

– Сиськи… – поправил Бобр.

– Плиз, мастер, гив ми ваш меч, – прошептала Блонди.

Удивлённый старик протянул бубенчатый клинок эффектной блондинке, и та под общий смех тюкнула им Бобра.

Тот возмущённо уставился на Лану, та ответила не менее яростным взором. Так они и застыли, сверля друг друга скорее влюблёнными, чем разъярёнными, взглядами…

– Красота, – мечтательно проговорила Биби, любуясь на Бобра и Блонди.

А вожак Гралл засопел, даже немного смутившись. Как можно было покраснеть ещё сильнее, когда он и так красный? Но вожак смог…

– Мастер Зрячий, надеюсь, вы всё же расскажете нам эту историю.

– Сто восемьдесят лет как тебе исполнится, расскажу, – хмыкнул Старик, – Помнится, один поэт оставил про это прекрасные строчки.

– О, нет… – вырвалось у Лекаря.

– Что, Толян, ты их знаешь? – очнулся Бобр.

– Даже не хочу, но я, кажется, точно знаю, какой эпохи этот поэт.

– Осада длилась пять минут, ведь нестерпимы жажды муки. Любви и ласки девы ждут, не устрашат их вражьи руки. Луна, смущаясь от стыда, бросала блики на тела… В ту ночь со мной была беда, что орком мать не родила. Сти-сти-стихи.

– Хы-ы-ы, – ощерился Бобр, – Это Шаловливый, вроде.

– О, молодой птенец – знаток поэзии? Зна-зна-знаток? – подмигнул Зрячий.

– А то! – довольно улыбался Боря, подмигивая Толе.

Теперь Лекарь сжигал Бобра взглядом, и, в отличие от Ланы, в его глазах не было ни капельки влюблённости.

– Ясно… – кивнул я, – В общем, эльфам вообще не свезло. И Древо срубили, и монастырь ограбили.

– Наверняка ещё и запасы какие-нибудь утащили, – кивнул Боря со знанием дела, когда ему наскучило строить рожи Лекарю, – Вот не поверю, чтоб эльфы чего-нибудь заначку не оставили на чёрный день.

– Чего не знаю, того не знаю, – пожал плечами Зрячий, – Не-не-не знаю.

– Так вам удалось уйти от проклятия Кольца? – Фонза вернулась к началу разговора.

Старик пожал плечами и посмотрел на Гралла. А тот, ударив себя кулаком в грудь, пробасил:

– Наши жёны красивы и здоровы! Наши дети вырастают крепкими воинами. Наша магия полностью подвластна нам.

Мы с Фонзой переглянулись.

– Но ведь вы потеряли прежний облик? – осторожно спросила Женя.

Она боялась обидеть их, но тут вороны Тенгу захохотали всей гурьбой. Старик Зрячий тоже улыбался, постукивая ногтем по клыку.

– Ну, вы же были красными орками… – хотела сказать Фонза, но Зрячий отмахнулся.

– Ой, птенцы вы батонские, – он тоже скрипуче засмеялся, – Что значит для орка потерять прежний облик? Об-об-облик…

– Да у нас никто и не помнит, какими были наши предки, – задумчиво вставил Гралл, и тронул свой нос, – Это теперь вы, безносые, кажитесь нам уродинами.

– А без крыльев… – старик вытянул звенящий клинок и тюкнул бубенцом меня по плечу, – Как вы можете без них? Бес-бес-бескрылые!

Мы опять переглянулись с Фонзой. Ну да, если сравнивать с гномами, у которых жёны превратились во что-то страшно-мохнатое, то эти Тенгу легко отделались.

Ну, обросли носами да крыльями. Но при этом остались свободны, и живут себе припеваючи в далёких японских лесах.

***

«Гнездо» воронов Тенгу и вправду было похоже на гнездо.

Их жилища находились на деревьях, сплетённые наподобие хижин, и многие были ещё и переплетены между собой, образуя многоэтажные конструкции с большим количеством переходов.

Нам указали, в какую из хижин войти. Вход располагался довольно низко, но всё равно пришлось подпрыгивать, чтоб ухватиться.

Потом по запутанной системе ходов, похожих на плетёные норы, мы всей командой проползли наверх.

Нам посчастливилось увидеть некоторые «квартиры», где испуганно шарахались, обнажая изящные клыки, женщины-Тенгу. Они были стройными, украшали крылья множеством рюшек, подкрашивали глаза зелёными тенями, а губы чёрной помадой. Но с такой же красной кожей, и тоже с длинными носами.

Мелкие детишки, наоборот, от нас не шарахались, и воронихи силой затягивали их за спины, пряча от нас. Мы только улыбались, приветственно махая каждый раз.

Мелкие бескрылые воронята, больше напоминающие красных гоблинов, тоже наперебой кричали нам «привет» и ожесточённо махали, пытаясь выглянуть из-за крыльев мамаш.

В окнах то и дело появлялись вороны Тенгу, зорко следившие за нами и показывающие, куда потом двигаться.

Узнав, что нас ведут к главной площади, один из воронят всё же вырвался и юркнул перед нами в узкий лаз. Он манил за собой, с важным видом показывая, что знает путь.