Магистр Войны

XIX. ТРАУР

Двор перед зданиями, где размещались Танитцы, суетился. Наконец-то прибыли запасы боеприпасов, в виде трех транспортников-10 в цветах Муниторума. Харк, который обнаружил, что у старшего комиссара, прикрепленного к Милитант коммандеру, больше влияния, чем у старшего комиссара, прикрепленного к полковнику, стоял и разговаривал с адептами Муниторума, просматривая накладные на груз. Спетнин, Тейсс и Аркуда надзирали за людьми, которые забирали боеприпасы с грузовиков. Тейсс и Элам заложили мешками с песком одну из умывальных комнат, в качестве склада, и Призраки таскали туда длинные ящики с коробки.

Гол Колеа сидел на лестнице жилого блока, наслаждаясь бледным солнцем, которое вышло ненадолго между дневными ливнями. Около импровизированных кухонь неподалеку люди из свиты собрались, чтобы начать приготовления для «большого банкета», который объявил Бленнер, чтобы отпраздновать повышение Гаунта. Здесь было много суеты и много смеха. Цвейл руководил, и, очевидно, казался в форме, чтобы благословить каждую посуду и каждый ингредиент. Дети, уставшие от работы, сорвались, чтобы поиграть, бегая по краям руин территории, и играя в салочки во дворе. Он мог видеть Йонси, прыгающей на резинках, растянутых двумя более молодыми девочками. Он мог слышать их считалочку, какую-то жуткую вещь, которая, как говорили, была дворовой считалочкой с Танита. «Король Ножей». Это звучало угрожающе, и все старые игровые старые считалочки и детские песенки темнели под их невинными словами.

Он наблюдал за Йонси. Ее обритая голова была жуткой, и она, внезапно, казалась намного больше по сравнению с более мелкими детьми, почти неуклюжей. Тона предупреждала его. Она уже выросла. Она больше не была ребенком, не важно, как она вела себя. Может быть, стрижка была хорошей вещью, хотя Гол понимал, что она ненавидит это. Больше никаких косичек. Больше никакого притворства, что она, всего лишь, ребенок.

Поблизости, Оркестр начал играть, практикуясь. Шум, казалось, заставляет Йонси вздрагивать. Она закрывала уши руками, и хмурилась. Дети, играющие с ней, смеялись.

Какая жизнь ее ждет, когда она станет молодой женщиной? Гол задумался. Она останется среди свиты, потому что она была ее семьей. Потом что? Гол не видел ее, следующей за Далином в полк. Станет ли она просто одной из простых женщин? Выйдет ли она замуж за какого-нибудь красивого молодого гвардейца? Казалось, только вчера она бегала вокруг его ног и смешно рисовала его, простой рисунок над его кроватью.

Гол залез в свой карман и вытащил последний рисунок, который она дала ему. Он развернул и посмотрел на него. Он все еще заставлял его холодеть. Прямо перед Айгором, он съел ужин с Крийд, Далином и Йонси. Потом она дала его ему. На нем была каждая деталь ужаса Айгора: он и Баск и Лаффри, две луны, шахта, плохая тень.

Как она узнала об этом? Просто еще одно ужасное совпадение? Голос Сека добрался до Гола Колеа, и угрожал его отпрыску. Если он мог сделать это, тогда он мог поиграть с разумом маленькой девочки. Мысль весьма беспокоила его, что она могла быть затронута этой тьмой. Он защитил бы ее, если бы до этого когда-нибудь дошло, но было что-то в ней, что беспокоило его. Он был отдален от обоих детей, но ему удалось снова сблизиться с Далином. Кроме того, Далин был взрослым, и гвардейцем, и у них была связь. Он любил Йонси, но она всегда ощущалась, как незнакомец. Далекой от него.

Это не важно. Она была его ребенком. Он будет держать плохую тень подальше от нее.

— Фес, но эта стрижка ужасна.

Гол поднял взгляд. Бан Даур брел к нему. Он снова убрал рисунок.

— Вши, — сказал он. — Тона сказала, что это к лучшему.

Даур кивнул.

— Они все будут такими через день или два, — сказал Гол. — Дюжины маленьких бритых детей, бегающих вокруг.

Даур тихо рассмеялся.

— Бедная, — сказал он. — Это заставляет ее выглядеть, как маленького мальчика.

Гол бросил на него взгляд.

— Ой, без обид, Гол, — сказал он.

— Нормально, — сказал Гол.

— Хотя, иронично, — сказал Даур.

— Что иронично?

Даур пожал плечами.

— Ну знаешь, — сказал он. — Из-за неправильного понимания.

— Какого непонимания, Бан?

Даур сел на ступеньку рядом с ним.

— Элоди рассказывала мне, эм, месяцы назад. На Балгауте.

— Годы, ты имеешь в виду?

— Точно! — Даур покачал головой. — Элоди расспрашивала обо мне среди Вергхастских женщин. Ей нужна была грязь. Думала, что у нас с Жуковой что-то есть.

Гол поднял брови.

— Не было, — сказал Даур, выражая неудовольствие его взглядом. — Дело в том, что она говорила с женщинами насчет тебя, и спрашивала, знал ли я тебя давным-давно в Улье Вервун, и выяснилось, что некоторые из них слепо клялись, что оба твоих ребенка были мальчиками.

— И кто эти женщины?

— Ну, — произнес Даур, развеселенный. — Галайда, я думаю. Хонне, может быть. Я не знаю. Они были совершенно уверены в этом. Это был шок, когда Элоди напрямую спросила их.

— Они думали, что у меня сыновья?

— Ага. Ты знаешь, как истории все портят. Большинство людей даже не знали, что у тебя дети в свите очень долгое время. Они были уверены, что ты потерял двух сыновей на Вергхасте. Гол?

Даур посмотрел на него.

— Гол? Ты в порядке? Гол?

Гол не ответил. Воспоминание только что вторглось в его мозг, как солнце, появившееся сквозь дождь, как нечто проросшее из земли. Он и Ливи, Люби ее Трон. На высокой стене Улья Вервун, Панорамная Аллея, где он сделал ей предложение. В одно из их редких, драгоценных посещений. Особенный день. Он сохранил бонусные деньги, чтобы купить им проход. Высоко над ульем, наслаждающиеся видом, смешивающиеся на прогулке с жителями высокого улья. Взгляды, которыми их одаривали те высокомерные ублюдки….

Ливи положила руку на живот. Там едва ли был толчок, чтобы показать.

— Это мальчик, — сказала она.

Вот, как она сказала ему. Он заорал от радости. Все высокомерные ублюдки повернулись, чтобы посмотреть. Вот, как она сказал ему.

О Далине. Должно быть. Вот, как она ему сказала насчет того, что Далин уже в пути. Это был первый раз. Трон, его память была настолько искажена и разрушена после Хагии. Гол мог вспомнить только частичку своей старой жизни. Некоторые мелкие, яркие детали. Все остальное было затуманено.

Это мальчик. Он мог слышать, как она произносит это. Вот, как она сказала ему.

За исключением того, что между ними была коляска. Детская коляска с ребенком в ней. Далином. Ему пришлось сохранить доплату, заплатить доплату, почти половину стоимости проживания, чтобы они смогли взять с собой детскую коляску.

Это мальчик. И Далин был там, прямо там, уже.

Это мальчик.

Гол чувствовал себя так, как будто сейчас упадет, даже хотя он уже сидел.

— Гол, прекрати уфесывать. Ты в порядке?

Его голова плыла. Он поднял взгляд и увидел, что Даур пристально смотрит на него. Даур держал руки на плечах Гола, поддерживая его прямо.

— Гол? Фес, ты белый, как простыня.

— Головная боль, — сказал он. — Я в порядке… Просто внезапная головная боль.

— Выглядит так, как будто это больше, чем просто фесова головная боль, — сказал Даур. — Я думал, что ты сейчас упадешь.

— У меня они есть время от времени, — сказал Гол. — Ну, ты знаешь, после...

Даур кивнул. Раны, которые Гол получил на Фантине, были такими серьезными, что его восстановление было неподдельно сверхъестественным. Даур помог Голу подняться.

— Я пойду к Керт, — сказал он.

— Думаю, что так будет правильно. Давай я пойду с тобой.

Колеа помотал головой. Его зрение все еще плавало.

— Нет, все нормально.

Обеспокоенный, Даур стоял и смотрел, как Гол шаркает прочь. Он смотрел, когда Гол повернулся и долго смотрел на Йонси, играющую на дворе.

— Что еще теперь? — спросил Диди Гендлер, щелчком отбросив в сторону сигарету с лхо.

Большой, глянцево-черный транспортник заезжал на двор, за ним следовали две штабные машины. Они тоже были глянцево-черными, блестящими в бледном солнечном свете. Машины объехали грузовики с боеприпасами и людей, разгружающих их, и остановились рядом с медицинским трейлером.

— Они хоронят ее, Диди, — сказал Мерин.

— Суку Гаунта? — спросил Якуб Вайлдер.

Мерин кивнул. Втроем они стояли на краю двора, под одним из пластековых навесов.

— У нее будут фесовы похороны? — спросил Гендлер.

— Ага, — сказал Мерин.

— Частные похороны? — спросил Вайлдер.

— Конечно, — сказал Мерин. — Она была… как ты это называешь? Высокоульевой?

— Она – гаков телохранитель, — фыркнул Гендлер. — Какая-то низкорожденная проститутка. В ней нет крови Дома.

— Сейчас в ней совсем нет крови, — сказал Мерин.

— До феса холодная, — сказал Вайлдер.

— Она работала на дерьмовых аристократов, так ведь? — сказал Мерин. — Была нанята Домом Часс. Все эти забавные снаряжение и аугметика. Таким образом, она получила работу.

— Она получила работу, потому что она сучка Гаунта, — сказал Гендлер.

— Она получила работу, потому что она была телохранителем ребенка Гаунта, а ребенок Гаунта – высокородная кровь, вот как все было, — сказал Мерин.

Он мог видеть, что Гендлер кипел. Диди Гендлер был, когда-то, из высокого улья, но он потерял все в Зойканской Войне, и его единственным вариантом была служба в Гвардии во время акта Утешения. Иногда, он был так ранен потерей своего статуса, что Мерин думал, что человек выпрыгнет из своей бледной, светловолосой кожи и его обнаженные кости пойдут вперед, чтобы кого-нибудь задушить. Негодование Гендлера насчет Феликса Часса было легендарным. Он ненавидел привилегию, из-за которой Феликсу досталось теплое местечко в полку, и особое обращение.

— Если я умру, — сказал Гендлер, — Гаунт даже никогда не поковыряет пяткой в грязи, чтобы сделать могилу.

Мерин кивнул.

— У меня вопрос, — сказал Вайлдер. — Такие забавные похороны, как эти? Они много стоят. До феса много. Кто за это платит?

— Хистью, соуле, — сказал Эзра.

Гаунт поднял взгляд от своей работы. Нихтгейнец пристально смотрел из окна на двор внизу. Гаунт встал. Его стол был завален планшетами. Верный своему слову, Байота прислал с курьером полную техническую информацию Урдешского театра боевых действий Гаунту. Было много, что нужно было просмотреть, и то, что он изучал, уже беспокоило его.

К тому же, он был отвлечен. Тень Маддалены стояла перед ним. У него было ошеломляющее чувство потери. Часть него беспокоилась, что потеря разрастется, если он осознает ее. Другая часть боялась, что его жизнь просто сделала его бесчувственным к смерти, что его способность на эмоциональную связь уменьшилась до ничего.

Тем не менее, он потерял ход времени. Был, практически, полдень.

Он подошел к окну и увидел, на что смотрел Эзра.

Прибыл кортеж. Нанятые плакальщики, в длинных черных плащах, выходили и шли к медицинскому трейлеру.

— Ты можешь пойти и найти Феликса, и сказать ему, что мы скоро отбываем? — спросил он Эзру.

Нихтгейнец кивнул.

— Эзра?

— Соуле?

— Я просил Далина держать глаз на Феликсе, теперь, когда Маддалены нет. Но, в качестве одолжения для меня, мог бы ты...

Эзра с недоумением наклонил голову.

— Просто присматривай за ним, — сказал Гаунт. — Ничего назойливого, просто из теней. Но присматривай за ним, и если вещи станут опасными, вмешайся и помоги Далину.