Живодер

Эпилог. ЦАРЬ В РОЩЕ

После великого разлома

Скалагрим Фар шагал через рощу призрачной кости с пустыми руками.

Его черные доспехи блестели в колдовском свете, плясавшем среди ветвей. Доспехи были в основном новыми, снятыми, деталь за деталью, с трупов соперников. В первые дни соперников у него хватало. Теперь уже стало меньше. Клыки у старого волка еще не затупились. Он опустил руку и погладил цепной топор, висевший в крепкой петле на поясе. Все это по-прежнему казалось странным, как сон, который никак не кончится.

Воздух пах отвратительно, кожу головы покалывало под керамитовой оболочкой шлема. Авточувства, сбитые с толку окружением, пытались навести фокус и разобраться в извилистых зарослях рощи. С тех пор как он был здесь в последний раз, роща разрослась, преодолела границы воронки и расползлась по руинам города, поглощая все, что попадалось на пути. Призрачная кость пульсировала своего рода жизнью. Не той жизнью, какую задумывали ее создатели, но все-таки жизнью.

Неудивительно, что после падения Велиала IV Фабий удалился сюда. Этот мир был пятнышком гармонии в демоническом море. Мародеры обобрали планету давным-давно, и даже провидцы с миров-кораблей, скорее всего, забыли о ее существовании. Только боги и чудовища знали об этом месте, и ныне только последние соизволили посетить его.

Однако нигде не было видно никаких признаков укреплений или бастионов. Ни оборонительных комплексов, ни орбитальных батарей. Ни даже подготовленной посадочной площадки. Катер пришлось сажать на вершине одной из башен покрепче, где тот теперь и остался. Охрану Скалагрим тоже оставил, велев улетать, если он не вернется в разумное время. Уговаривать их долго не пришлось, несмотря на то что он теперь занимал место одного из немногих действительных апотекариев в рядах Черного Легиона.

Но даже сейчас его в лучшем случае терпели. Абаддон, может, и отменил его изгнание, но это не означало прощения. Он так и остался Дважды Проклятым, несмотря на прошедшие века. Видимо, навсегда.

Скалагрим провел пальцами да стволу дерева, чувствуя сквозь керамит психическое покалывание призрачней кости. Ему подумалось: а не влияла ли как-то энергия, пульсирующая по психопластическому веществу, на то, что про этот мир, похоже, все забыли?

Он замер, когда тишину прорезала птичья трель. Вот только никаких птиц здесь не было. И животных тоже. Даже крыс.

— Я пришел один! — проревел он. Вокс шлема швырял слова, словно камни. Он чувствовал, что из-за ветвей за ним кто-то или что-то наблюдает. И, возможно, через снайперский прицел. Число определить было трудно, но он не сомневался, что следивших было меньше десятка. Они увязались за ним, как только он покинул надежное прикрытие своего корабля. Мне нужно его увидеть!

— А ему нужно увидеть тебя?

Голос звучал знакомо. Как это ни удивительно. Скалагрим выпрямился. Его рука опустилась на топор.

— Это ты, Саккара?

— А кто же еще? Я последний.

Из-за деревьев выступила фигура, закутанная в плащ с капюшоном. Фиалы и фляги звякали под шелестящей тканью, а вокруг головы и плеч пришельца воздух струился, словно вода, — как будто на плечах у него сидело нечто не поддающееся восприятию Скалагрима.

— Удивлен, что ты еще жив.

— Могу сказать то же самое. Зачем ты прилетел? — спросил Саккара.

— Я хочу поговорить с ним, — отозвался Скалагрим.

Саккара откинул капюшон. Брить голову он перестал, и грива светлых волос спускалась вниз и завивалась вокруг татуированного лица. Часть татуировок была соскоблена или перерисована менее умелой рукой. Один глаз отливал молочно-белым. Другой, желтый и прищуренный, походил на глаз какого-нибудь хищного фелиноида.

— Зачем? — спросил дьяволист.

— У меня есть информация.

Саккара окинул его внимательным взглядом.

— И это единственная причина?

— Это уже мое дело, не так ли?

Воздух напружинился. Другого слова, чтобы описать это ощущение, Скалагрим подобрать не смог. Боковым зрением он видел что-то — каких-то сущностей, не имеющих ни плотности, ни облика, но тем не менее каким-то образом обладающих осязаемым умыслом. Он убрал руку с топора.

— Я пришел сюда не драться, Саккара.

— Нет. С другой стороны, у тебя ведь всегда не хватало на это духу, а?

— Это ты меня вроде как критикуешь за то, что я не умер вместе с остальными?

Саккара нахмурился:

— Волк, он дал тебе убежище. А ты отплати ему тем, что сбежал.

— Он сам послал меня к Абаддону, — возразил Скалагрим.

— Но ты так и не вернулся.

— Абаддон приказал иначе. — Скалагрим помолчал. — Но я все равно вернулся. Я собрал всех воинов, каких смог, и вернулся. Но было уже поздно. — Он отвел взгляд. — Они… они хотя бы умерли достойно? Пожиратель Миров и остальные?

— Одни достойно, другие не очень. Некоторые сбежали.

— Но не ты.

— Боги послали меня к нему не просто так. — Саккара повернулся. — Пошли. Посмотрим, захочет ли он поговорить с тобой сегодня.

Скалагрим отправился за Несущим Слово в лес.

— Я слышал, что он умер.

— А когда это его останавливало?

Скалагрим хмыкнул:

— А еще я слышал, что щенки Сангвиния назначили цену за его голову. Похоже, он довольно сильно их допек.

— Бросил какой-то эксперимент, — ответил Саккара. — Хотя польза из этого явно вышла. По крайней мере, по его словам.

— И я слышал, что он снова побывал в Комморре. И не раз.

— Он не любит сидеть без дела. — Саккара глянул на Скалагрима. — Значит, ты все время держал ухо востро. Видно, чувствуешь себя виноватым?

— Вина — это удел смертных и слабаков.

Саккара улыбнулся:

— А ты ни тот и ни другой, да?

— Кстати, о смертных — а где они? Я ожидал их уже увидеть.

Саккара отвернулся:

— Здесь их нет.

— Значит, все мертвы?

— Нет.

Скалагрим насмешливо ухмыльнулся:

— То есть они его бросили? Наконец-то поняли, что их драгоценный Благодетель был просто эгоистичным старым монстром, да? — Он рассмеялся. — Вот и молодцы!

Его смех раскатился между деревьев и долго еще не затихал. Скалагрим не мог отделаться от ощущения, что над ним вроде как насмехаются. Новые люди, возможно, и ушли, но, без сомнения, их место занял кто-то другой.

— Он отослал их прочь. Так же, как отослал тебя, волк. В отличие от тебя, я подозреваю, они его отблагодарили. — Саккара махнул рукой. — Хочешь — иди за мной, хочешь — нет, дело твое. — Он помолчал. — Хотя если откажешься, то не стану обещать, что вернешься на корабль.

Скалагрим догнал Несущего Слово:

— Это была угроза?

— Мне показалось, довольно очевидная. Неужели время, проведенное в ложном легионе Абаддона, настолько притупило тебе мозги?

— Черный Легион — одна из самых могущественных организаций в Оке.

— Это вы все упорно твердите. — Саккара глянул на него. — Я удивлен, что он сохранил тебе жизнь.

Скалагрим пожал плечами:

— В наши дни апотекарии на местах — большая редкость. Особенно бывалые, кто помнит, как правильно устраивать апотекариум.

— И все же…

— Абаддон всего лишь прагматик. Пока я полезен, мой приговор откладывается. Достаточно честный обмен.

— Подозреваю, для тебя сделка оказалась выгоднее.

Скалагрим внимательно посмотрел на Несущего Слово:

— Ты стал малость разговорчивее, чем я помню.

— Времена меняются.

— Зато люди — нет.

Саккара рассмеялся. Было в его смехе истеричное.

— Пожалуй, ты прав.

— Все это весело, но я прилетел не развлекаться. Где он?

— Близко.

Саккара нырнул под осыпающуюся арку. Призрачная кость здесь сливалась в жемчужно-белые стены, простираясь по обе стороны и вниз — в корни рощи. Скалагрим понял, что не видел никаких сооружений потому, что бункер был выращен из самой призрачной кости.

— Я бы спросил, как он это сделал, но не уверен, что хочу знать.

Саккара издал еще один нервный смешок, и что-то высоко в ветвях засмеялось вместе с ним. Скалагрим подавил желание выхватить болт-пистолет. Тропинка заворачивала вниз и вокруг, словно змея, мешая авточувствам брони. Системы доспехов не могли получить достаточно данных из окружающей обстановки, чтобы построить хоть сколько-то достоверную карту, и Скалагрим прекратил эти попытки. Роща и все, что в ней находилось, представляли собой не что иное, как затвердевшую энергию варпа, и лишь безумец стал бы пытаться разобраться в ней.

Если уж на то пошло, то лишь безумец стал бы устраивать в ней дом.

Но Фабий и был безумен. Целиком и полностью. Об этом свидетельствовали его действия на протяжении последних столетий. Что бы ни сделали с ним друкари, это сняло с него все запреты и выпустило в Галактику ревущего демона. Он сжигал миры, порабощал народы и изобретал для своих врагов такие изощренные пытки, что даже куртизанки Слаанеш бледнели, глядя на них. Он населил Око и его ближайшие окрестности чудовищами, одновременно изощренными и ужасными. Он вел себя настолько вопиюще по-злодейски, что Империум инициировал несколько крестовых походов, чтобы очистить пострадавшие сектора от плодов его стараний.

Имя Фабия Байла стало синонимом чудовищных зверств. Скалагрим знал, что прежде подобное могло бы его позабавить, Фабий всегда считал себя выше подобных вещей. Но сейчас все было по-другому. Даже Абаддону это пришлось несколько не по душе, хотя он никогда этого не говорил. Во всяком случае, в присутствии Скалагрима он такого не сказал бы точно.

Нынче магистр войны нанял колдунов, чтобы напасть на след Повелителя Клонов, Провидцев, чтобы узнать, что тот задумал, и мыслезнатцев, чтобы определить последствия. Правда, те пока большую часть времени проводили, споря друг с другом.

Странно, но Абаддон никогда не спрашивал мнения Скалагрима по этому поводу.

Призрачная кость вокруг приобрела более шероховатую текстуру. Стала грубее, толще. Крепче. Корни первоначального посева теперь набрали жирок на том, чем питалась кость. Душами, видимо. Даже сейчас Скалагрим не был уверен.

Он слышал музыку или, скорее, что-то, что должно было быть музыкой, — и подумал, что, может быть, Рамос со своим хором еще здесь. Он хотел было спросить Саккару, но вопрос замер у него на устах, когда они подошли к просторному, похожему на атриум залу. Лучи света падали из невидимых шахт где-то высоко наверху, помогая утопленным в стенах люменам освещать помещение. Зал был одновременно знакомым и чужим.

Помещение напоминало лабораториум Фабия на Велиале IV, но попросторнее. Такие же видавшие виды питательные баки и емкости с образцами стояли в специально сделанных нишах. Оборудование валялось на полу, висело на стенах и стояло наполовину собранным на смотровых столах. На стенах были приколоты торопливые зарисовки органов и замещающих конечностей, а гололитические изображения тел в разрезе висели над проекторами, расставленными, казалось, наугад. С верхних стен на мясницких крюках свисали разъятые тела, а кровь стекала в ржавые корыта для последующего использования. Вдоль нижней части стен громоздились банки с органами, а в воздухе разносился аритмичный стук сотен сердец.

Повсюду сновали мутанты — ничтожные создания в лохмотьях, оставшихся, видимо, от медицинских халатов, спешащие по различным поручениям и тайком жующие выброшенные обрезки. У некоторых на уродливых телах виднелись свежие следы пересадки плоти или перестройки костей. У других — недавно присоединенные аугметические конечности для компенсации физических недостатков. Когда два космодесантника вошли в зал, все создания разом подняли головы. Тут до Скалагрима дошло, что у каждого мутанта вместо одного глаза вставлен пиктер. Создания пронзительно пошептались между собой и заспешили в дальний конец зала.