Живодер

Глава 1. ГЕНОСХРОН

Эмиль наблюдал за дремлющим божеством, гадая, какова на вкус его плоть. Он провел толстым пальцем по влаге, покрывавшей стеклянную поверхность геноцистерны, и посмотрел прямо на лицо спящего внутри создания. Оно выглядело как юный человек с худощавым лицом, слишком заостренным, чтобы быть привлекательным. Впрочем, Эмиль прекрасно понимал, что и сам никак не являлся образцом красоты.

Ведь он был настолько грузным, что напоминал слона. Со стороны Эмиль во всех отношениях выглядел как обычный зажравшийся аристократ, коих в господствующей в Галактике империи было как звезд на небе. Однако создатель позаботился о том, чтобы внешность Эмиля стала лишь убедительной маской, ведь под аккуратно наращенными слоями жира таились крепкие кости и грозные, генетически аугментированные мышцы.

Он переродился в баке, примерно таком же, как стоящий перед ним. Когда-то у него была другая жизнь, жизнь, полная лишений и тягот, но затем в день крови и огня пришел Благодетель, забравший Эмиля и остальных, дабы наделить силой. Он выбрал сотни людей — некоторые были еще младенцами-грудничками. Затем детей понесли на приземлившиеся корабли, пока их родители заходились воплями под разделочными ножами братьев Благодетеля. Эмиль уже не мог вспомнить ни голоса матери, ни ее прикосновения, но ему никогда не забыть довольного взгляда Благодетеля, наблюдавшего, как его новое творение выбирается из генобака, вереща и ничего не понимая. Он прекрасно запомнил и похвалу, услышанную, когда он задушил первого мутанта. А еще боль от ударов, понесенную в наказание за убийство сородича по стае.

Эмиль улыбнулся, вспоминая, и облизнул обрюзгшие губы. Он еще в ранние годы обнаружил, что наделен даром омофагического восприятия информации. Он в прямом смысле познавал мир через еду. Чем больше он поглощал, тем больше узнавал, а знание в свой черед разжигало его аппетит.

Изо рта закапала слюна, и Эмиль небрежно смахнул ее шейным платком. Конечно, он понимал, что его мысли таят в себе богохульство, ведь клон был под его ответственностью. Сам Благодетель вверил ему охрану геносхрона и всего, что в нем таилось. И потому он заставил себя отвести взгляд от безразличного клона и огляделся по сторонам.

Вдоль стен тянулись ряды полок с генетическими образцами и стояли подключенные к мощным генераторам цилиндры, где в безвременье покоились извлеченные органы и генетическое семя. Между аппаратами для испытания на прочность дрожали натянутые жилы из клонированной плоти, содранной с освежеванных костей, что перемалывались в пригодный для дальнейшего использования химический состав, в бурлящий, богатый кальцием раствор. Гудели производственные механизмы, в которых создавались искусственные элементы, необходимые для укрепления связок и иных боевых усовершенствований. И конечно, повсюду копошились скулящие пробирочники и следили, чтобы все составные элементы занимали нужное место. Они же закрепляли их на частично готовых каркасах-скелетах. Другие заботились о растущих в поддонах нейронных сетях, а третьи продолжали непрерывное программирование когитаторных систем, которые и обеспечивали работу всего схрона.

Во всех отношениях это место было пещерой с бесценными сокровищами, а Эмиль — оберегавшим ее покой драконом.

И в своем призвании он не был одинок. По всей Галактике обитали его братья и сестры, оставленные Благодетелем во время Его великого паломничества. Каждый из них оберегал подобные хранилища, разнящиеся по масштабу, но одинаково ценные и важные для величественного труда Благодетеля. И в каждом из них спал бог.

— Патер Мутатис, — прошептал Эмиль и почти невольно оглянулся на генобак и его содержимое. У Благодетеля было много тел, как юных, так и одряхлевших. Каждое являлось Им и каждое спало, пока воля Его не требовала их пробуждения. Во всех важных отношениях каждое из них являлось Благодетелем. Ведь разве не носили они Его лицо? И в чьи одеяния облачались, если не в Его?

Взгляд Эмиля метнулся к запечатанному хранилищу на дальнем конце схрона. Тому, которое мог открыть лишь тот, кто обладал биометрическими параметрами самого Благодетеля. Эмиль облизнулся и задумался, как уже делал не раз, сможет ли он открыть дверь, если вкусит плоти клона? Стоит ли это прегрешение скрытых там тайн?

Тихий звон подкожного вокс-импланта вырвал его из праздных раздумий.

— Ну что еще? — проворчал он, не в силах скрыть раздражения, и запечатал нишу с генобаком.

— Губернатор Варгас, они пробились сквозь орбитальную сеть обороны. Войдут в тропосферу через…

Эмиль скривился, отключив связь. В голосе вокс-оператора звучал страх. Впрочем, у него и правда были причины бояться. Обычный враг устрашился бы укреплений Белегаста. Об этом Эмиль позаботился лично, ведь именно он надзирал за постройкой и размещением орбитальных батарей, создав сеть, которая сдавила бы любого захватчика, заточив его в смертельной клетке из перекрестного лазерного огня и летящих торпед.

Он подошел к когитатору, оттолкнув работавшего там пробирочника, а затем его пальцы заплясали по клавишам. В воздухе появилась гололитическая сенсорная карта Белегаста-Примуса. Эмиль быстро пробежался взглядом по поступавшим донесениям и тут же раскусил замысел нападавших, ведь одним из поглощенных вместе с телами врага талантов его являлось стратегическое планирование. Похоже, неприятели сумели каким-то образом заглушить часть датчиков в сенсорной сети и тем самым пробить в обороне брешь, через которую хлынули внутрь, рассеиваясь над планетой. Уже на этом этапе было очевидно, что нет никаких признаков вторжения, всего лишь обычный налет. Ну что же, Белегасту уже случалось отражать набеги, и мир выстоит вновь. Эмиль активировал вокс-передатчик и подключился к командной частоте, заглушив все прочие голоса.

— Срочно поднимайте в воздух звенья атмосферной обороны Браво и Эксель, код авторизации Варгас-Эпсилон. Командующий де Кальб?

— Губернатор? — в голосе де Кальба звучало больше удивления, чем уважения. За это Эмиль решил его наказать, когда все закончится. Если командующий выживет.

— Я хочу, чтобы…

Его оборвал взрыв помех, сменившийся надменным хохотом. Эмиль переключился на вторичные и третичные каналы и частоты, но тщетно. Похоже, захватчики обрушили всю связь. Варгас выругался и ударил кулаком по стене, оставив в крепком металле вмятину. Прекрасно знакомые со вспышками гнева господина пробирочники разбежались.

Плевать. Пусть сгорит вся планета, важна лишь безопасность хранилища. Но все равно происходящее выводило Эмиля из себя. Ведь именно ему придется объяснять…

Его внимание привлек неожиданно раздавшийся свист.

Он обернулся. Вдоль стен запечатанного хранилища змеились струи дыма. Что-то горело. Эмиль принюхался. Похоже, использовали инструмент для вскрытия. Возможно, дуговой плазменный резак. Значит, там кто-то был. И определенно кто-то незваный…

Эмиль подумал было позвать охранников, оставшихся снаружи схрона, но отказался от этой мысли. Ведь разве не был он одним из детей Благодателя, созданием, что превосходит любое иное существо, что когда-либо ступало или ползало по просторам Галактики? Какой бы ни была угроза, Эмиль Варгас легко расправится с ней.

Он зарычал, тихо и протяжно, и гордо шагнул к хранилищу. Эмиль лишь моргнул, когда так и оставшиеся запечатанными двери рухнули на пол и внутрь хлынули клубы дыма. Впрочем, Варгас без труда разглядел ринувшихся сквозь них худощавых созданий в покрытых шипами доспехах.

А вот они, на свою беду, его не заметили, пока не стало слишком поздно. Спустя считаные удары сердца Варгас набросился на них. С каждым взмахом под его тяжелыми кулаками раскалывалась броня, а разлетающиеся тела врезались в стены. Тех же, кто падал без чувств, он давил тяжелыми сапогами. Раздалось шипение выстрелов, и Эмиль взревел от ярости, чувствуя, как осколки жалят плоть. Слои жира защищали его не хуже панцирной брони, а двигался разгневанный новый человек столь стремительно, что ни один враг не мог выстрелить в него дважды.

Варгас разбросал чужаков, и выжившие дрогнули, бросились бежать туда, откуда пришли. Охваченный голодом Эмиль поспешил за ними. Но когда он увидел, что скрывалось внутри хранилища, то ошеломленно застыл на месте.

Ведь у дальней стены возвышались врата из мерцающей психокости, откуда опускалась металлическая рампа. За молочно-белой поверхностью портала виднелись ребристые теснины Паутины. Он видел такое лишь однажды, и тогда счел, что для охотничьих угодий лабиринт ксеносов слишком пуст.

Однако теперь путевая паутина кишела добычей. Варгас оскалился, видя, как из портала выскакивают новые друкари. Прагматизм внутри него сцепился с голодом, но победил. Он отбросил изломанное тело ксеноса и отвернулся, готовясь бежать.

— Разве так встречают гостей?

Слова были произнесены на высоком готике, но с таким необычным акцентом, что губернатор невольно оглянулся. Худая и высокая друкари, один глаз которой скрывался за причудливым позолоченным моноклем, целилась прямо в его голову из тяжелого пистолета.

Зарычав, Эмиль прыгнул.

Элегантный корабль изгибался, будто довольный кот. Его борта не были отмечены ни цветом, ни геральдикой, но преломляли свет вокруг себя, скрываясь в солнечных ветрах. То был хищник, таившийся в темных уголках Галактики, ужас, незримый для чувств своей добычи. Во всяком случае, такими мыслями тешил себя его капитан.

Архонт Пешиг развалился на троне посреди наблюдательной палубы и обмахивал себя веером. На борту «Сигилакса» всегда царила трижды проклятая жара, ведь рассеиватели тепла еще десятки лет назад перестали работать, как, впрочем, и все остальные вторичные системы крейсера. Пешиг, которому пришлось подзатянуть пояс, ненавидел разбрасываться деньгами на что-либо кроме того, что приносило ему немедленную и прямую выгоду, а именно: одежду, оружие и невольников — в таком порядке.

— Моя рука устала, — проворчал он. Один из ошивавшихся рядом рабов тут же подхватил опахало, позволив архонту направить все свое внимание на другие дела. Пешиг лениво окинул взглядом Гексахира, владыку синода Тринадцати Шрамов, что стоял рядом в окружении сонма сгорбленных развалин, прятавших лица под масками.

Сам господин Гексахир был высоким и худым, а тело свое скрывал под мантией из содранной и выдубленной плоти. Лицо его также закрывала маска из медленно шевелящейся кожи, чьи черты менялись каждое мгновение. От укрепленного хребта тянулись щупальца, состоящие из переплетенного металла и мускульной ткани. Благодаря этим жутковатым конечностям он парил в воздухе, не касаясь пола иссохшими ногами, что были связаны обрывками шкур и качались под телом.

А рядом припал к металлу бывший питомцем гемункула — мон-кей, что молча наблюдал за операцией. Пешиг скривился, разглядывая пахнувшего мускусом и кровью зверя. То был настоящий громила, мускулистый и едва удерживаемый от следования своим жестоким порывам механизмами, которые архонт с трудом понимал. Пленник был облачен лишь в безликий железный шлем, напоминавший маску развалины, да набедренную повязку, и потому крепкие конечности и множество шрамов были видны любому.