Живодер

Глава 18. МАНЕКЕНЧИКИ

На железном поле истекали кровью и умирали крохотные воины. Гексахир прибавил увеличение оптических датчиков и продолжил жадно следить за побоищем.

— Посмотри на них, Олеандр. Разве не потрясающе?

Олеандр не ответил. Гексахир нахмурился, но глаз от сражения не оторвал. Он сам вырастил этих воинов из образцов, которые взял у убитых братьев Олеандра. Секретом изготовления манекенчиков владели немногие гемункулы. Сделать громадное чудовище или машину боли — это одно. А вот создать что-то настолько маленькое и сложное — это уже, можно сказать, искусство.

— Крепкие. И от рождения агрессивные. Держу пари, что можно выпустить целую армию таких в башню любого кабала, и они превратят ее в развалины за несколько дней. — Гексахир помолчал, разглядывая изображение. А затем рассмеялся, довольный: — Пожалуй, так и сделаю. Может, Пешигу. Или Салару. Посмотрим, как он справится с врагом, которого не то что ударить, а даже увидеть нельзя.

Он ловко выдернул одного из крохотных воинов с поля боя и бросил в банку для образцов. Закрыл крышку и поднял сосуд. Крошечная фигурка забарабанила по стенке.

— Посмотри-ка на него. Упрямый маленький манекенчик.

— Мы созданы бороться до конца, — сказал Олеандр.

Гексахир взглянул на него:

— Мало кто умеет давать пояснения лучше, чем ты. Твои нервные окончания, должно быть, уже превратились в пепел, а ты все волочишься вперед. Достойно восхищения, и в то же время жалости.

Гемункул поставил банку и взял другую. Одного за другим он собрал уцелевших воинов. Позже он превратит их в кашу, просеет и вырастит заново. Потребуется много поколений, чтобы рафинировать их до пригодного состояния. Он присмотрелся к последнему, глядя, как тот разбивает крохотные кулачки в кровь о стенку банки.

— Они напоминают тератов, — сказал Олеандр.

— Кого? — Гексахир поставил банку на место.

— Это старое терранское слово. Означает «чудовище» или «что-то чудесное». — Олеандр поднял глаза. — Так назывались плоды первых опытов Фабия по манипуляциям с генами. Чокнутые зверюги. Психически и физически нестабильные. Большинство не пережило первой же битвы.

Гексахир фыркнул:

— Занятная байка. Какое она имеет отношение к тебе?

— Иногда мне кажется, что он всегда создавал лишь чудовищ, — ответил Олеандр. — Несмотря на все свои разговоры о новом человечестве, кажется, что создавать он способен только прямо противоположное. Куда бы Фабий ни шел, он оставляет после себя одних монстров.

Гексахир хохотнул:

— Как по-философски. А себя ты в это определение включаешь? Все-таки ведь он и тебя создал.

— Я давно смирился со своей чудовищностью. — Олеандр потеребил края шлема. В последнее время он делал это гораздо чаще. Гексахир решил, что у него, наверное, воспалились контактные узлы. — И что теперь? Мы вернулись в Комморру уже несколько недель назад.

— И вполне можем подождать еще несколько. Меня просили проявить терпение, и я его проявляю.

— Да, но, по-моему, в пассивности тебя не обвинишь.

Гексахир запнулся:

— Это что, подколка?

— Наблюдение. — Олеандр по-прежнему возился со своим шлемом. По жилистым ложбинам его шеи покатились капли крови.

Гексахир нахмурился. Потом вынул болевой жезл и показал Олеандру:

— Кажется, я предупреждал не трогать шлем. Или ты забыл?

— Нет. — Олеандр остановился и взглянул на Гексахира пустыми и голодными глазами. — Ходящая-по-покрову использует тебя.

— А я использую ее. У нас взаимовыгодные отношения, как я уже говорил.

— Разве? Мне кажется, что ты для нее важен не более, чем Пешиг и остальные важны для тебя. — Олеандр хрипло рассмеялся. — Фабий по-прежнему жив. А ты прячешься здесь, дуешься в своей башне из гниющего мяса, потому что твои наймиты повернулись против тебя.

Гексахир опешил от возмущения. Но вместо того, чтобы пропустить через Олеандра разряд боли, спрятал жезл.

— Вот интересно… ты пытаешься взбесить меня, чтобы я тебя убил или чтобы вернулся к охоте?

Олеандр не ответил.

Гексахир фыркнул и ушел в другой конец комнаты, туда, где стояли клонировальные чаны. Внутри каждого плавала едва сформированная копия Фабия, добытая из ограбленного схрона. Большинство клонов были мертвы или нежизнеспособны как-то иначе. Но один или два еще функционировали на базовом нейронном уровне. Гексахир стер конденсат с одного резервуара и всмотрелся в лицо за стеклом.

— Зачем он арлекинам?

— Не знаю.

— Думаю, ты лжешь. — Гексахир повернулся.

— Не лгу. Я действительно не знаю.

— Но, подозреваю, у тебя есть предположения.

Олеандр помолчал:

— Думаю, они нуждаются в нем.

— И зачем же им понадобилось такое создание?

— Видимо, он собирается что-то сделать. Сыграть роль в какой-то их грядущей драме. Какова бы ни была причина, они очень постарались, чтобы удержать его на выбранном ими пути. И в этом они не одиноки.

— Наш Фабий всегда так популярен. — Гексахир постучал по стеклу. — Я-то надеялся, что смогу синтезировать что-то полезное из этих полутварей, но в них чего-то не хватает. Какой-то детали, которую нельзя воспроизвести. — Он глянул на Олеандра. — А знаешь, этот его недуг не совсем биологический. Болезнь не только телесная, но и духовная. Слияние реального и гипотетического.

— Какой-то демон, — предположил Олеандр.

— В некотором смысле. Но если и так, то примитивный. Диомона как-то предположила, что Фабий — всего лишь ходячий кокон для своей болезни. Что на самом деле это вовсе не болезнь, а скорее зародыш гиперпространственного организма. Она думает, что в конце концов Фабий лопнет, а из его склизкого нутра выйдет нечто новое и ужасное. Возможно, бог во плоти.

— Патер Мутатис, — буркнул Олеандр.

— Да. Так они его называют? Вера — любопытная штука.

Он уставился на клона, желая, чтобы тот открыл глаза. Но ничего не случилось. В этом куске мяса не было сознания. Все, чем Фабий был, все, чем он мог стать, было заперто в его жутком и чудесном разуме.

— Наверное, я его все-таки не убью. Пожалуй, выгоднее будет сохранить ему жизнь — выкормить то, что растет в нем. И когда-нибудь мы обязательно узнаем, что это такое.

— Результат может тебе не понравиться.

— Таков риск любого исследования. Цена знаний часто бывает очень высока, и в итоге ее всегда приходится платить. Что твоему учителю не мешало бы крепко запомнить. — Гексахир повернулся. — Ты не попытался бежать, когда Диомона привезла тебя обратно. Почему?

Олеандр отвел взгляд:

— Я не дурак.

— Если бы. Мог бы избавить меня от лишних хлопот. Она пошла против меня, маленькая негодница.

Диомона уже несколько недель втихую баламутила членов синода, перескакивая от одного жадного уха к другому, преисполненная решимости призвать его к ответу, причем самым нудным и утомительным способом. Разве это так много — попросить молодое поколение проявить хоть каплю инициативы? Пожалуй, он ошибался насчет нее в качестве преемницы.

— Bce это на самом деле очень печально, — произнес он.

— Да, — отозвался Олеандр.

Гексахир внимательно посмотрел на раба. С тех пор как они вернулись, Олеандр вел себя необычно сдержанно.

— И это все, что ты можешь сказать? Надеюсь, ты понимаешь, что твоя судьба напрямую зависит от моей? Если свалят меня, ты отправишься следом.

Олеандр поднял глаза:

— Пожалуй, это лучше, чем жить твоей игрушкой.

Прежде чем Гексахир успел ответить, прозвучал резкий сигнал. Гемункул поднял голову и крикнул:

— Я же велел, чтобы меня не беспокоили!

Его рука поползла к осколковому пистолету, спрятанному под одеждой. Может, это Диомона все-таки решила заняться чем-то поинтереснее?

В ответ раздался хор невнятных голосов — у развалин не было языков, и им приходилось общаться как получалось. Гексахир хрипло рассмеялся:

— Ну, чудеса все не прекращаются. Похоже, прибыл докучливый архонт Пешиг, и без охраны. Что говорит либо о монументальном высокомерии, либо…

— Либо он под чьей-то защитой, — подсказал Олеандр. — Попробуй его убить, тогда хоть узнаем, под чьей.

Гексахир фыркнул:

— Тебе бы очень этого хотелось, да? Нет уж. Стань там и злись про себя. И не суй свой нос, когда не просят. — Он снова повернулся ко входу: — Ведите! И не спускайте с него глаз!

Створки разошлись в стороны, открыв взору стройную фигуру Пешига в окружении троих развалин. Архонта проводили внутрь. Пешиг радостно улыбался.

— Привет, Гексахир! Давно не виделись.

Гемункул сложил руки на груди и поднялся повыше на своих спинных щупальцах.

— Назови хоть одну вескую причину, чтобы я не разобрал тебя на запчасти прямо сейчас.

Улыбка Пешига ни на миллиметр не убавилась.

— Значит, можно предположить, что кто-то проболтался? — Архонт покачал головой в притворном разочаровании. — Держу пари, что Аурелия. Эта женщина еще не встречала спины, в которую не воткнула бы нож.

Гексахир даже не улыбнулся:

— Зачем ты пришел, Пешиг? Только быстро.

— Я пришел молить тебя о прощении. И предложить свою помощь.

— Помочь? В чем?

— В осаде.

— В осаде? Какой осаде?

— Ну как же, в осаде базы Фабия Байла в старушечьем мире, который мон-кеи называют Велиал IV! — Пешиг весело махнул рукой. — И поздравляю с ее обнаружением за время этих долгих недель добровольной изоляции.

Гексахир заколебался. Затем его кожаная маска медленно расплылась в гадкой улыбке:

— Ты ведь на самом деле не Пешиг?

Архонт нахмурился.

А потом вдруг Пешига не стало. Его место заняла ярко одетая фигура в зеркальной маске и с посохом в руке. Гексахир рассмеялся и одобрительно похлопал, в то время как развалины в смятении отпрянули.

— О, как чудесно! — хихикнул гемункул. — То-то мне показалось, что я уловил дуновение искажающего поля, просто не был уверен. — Гексахир обернулся: — Посмотри, кто к нам пришел, Олеандр! Наша старая знакомая, Ходящая-по-покрову. Наконец-то решила навестить нас. — Маска на его лице скривилась во что-то напоминающее приветливость: — А где же настоящий Пешиг, осмелюсь спросить?

— Мертв, — просто ответила Силандри. — Оплакивать его никто не станет. И даже знать не будут, пока я не решу бросить этот маскарад. Кстати, не за что.

Гексахир нахмурился:

— Не то чтобы я не был благодарен, но зачем его убивать?

— Потому что он собирался помешать их плану, — вставил Олеандр.

Гексахир повернулся к нему и рявкнул:

— Ты об этом что-то знаешь?

— Больше, чем ты. — Силандри вскинула посох на плечо. — Роль Пешига в этой истории подошла к концу. Сам того не желая, он пытался увести повествование от намеченного нами финала. Поэтому мы вычеркнули его из произведения.

— Тогда к чему этот… фарс? Зачем надевать его лицо?

— Я сказала, что мы вычеркнули Пешига из нашей истории, а не его роль. Тебе понадобятся его войска, даже такие жалкие. Так же, как тебе понадобятся войска Салара и Авары. Мы позаботимся, чтобы ты получил их для того, что должно быть сделано.

Гексахир уставился на арлекина:

— И чего же ты от меня хочешь?

Силандри рассмеялась.

— То, что ты все равно сделал бы. — Она нацелила на него свой посох. — Наконец пришло время Фабию Байлу умереть. И ты, Гексахир Ультилиад, должен стать орудием его смерти.