Меч, павший в глубины отчаяния

— Ну бывай, товарищ по несчастью, мой верный друг и безымянный путник. Удачи тебе в поисках истины.

— Спасибо, Ноппэрапон. Надеюсь, ты обретешь свое счастье.

Услышав прощальные слова, мужчина скрылся во тьме, словно его здесь никогда и не было. Но, наяву, он просто рассыпался на маленькие частички, исполнив свое предназначение.

«И когда это я начала верить в судьбу», — думала девушка, выдавая легкую усмешку, да продолжила идти через сокрытый в темноте тоннель, что освещала лишь одна-единая свеча.

II

Кенко очнулась в тех же условиях, что и нанаши. Создавалось ощущение, что все это пространство — едино, и разниться лишь ходами. Устремив свой взгляд в темный потолок, из ниоткуда над ней повисла свеча, а девочка, держащая его, подсвечивала им свое лицо:

— Бу! — лукаво выказала малышка.

Императрица едва не выбила канделу из рук девчонки.

— Ну что ты творишь, пугливая? — возмущено вопрошала та своим детским голоском. — Ты чуть не выбила свечу из моих рук!

Не успев перевести дыхание, Кенко посмотрела на малышку, сидящую на корточках. Девочка рассматривала её, как картинки в книжке, а та, в свою очередь, ошарашенно глядела на все происходящее вокруг. Она совершенно не понимала, где находится и что это за гостья, сидящая подле неё. Разодетая, как куколка, с бантиком на голове, что сиял на её белоснежных волосах, но до чего же томный и печальный взгляд выражали её глаза. Поставив светило на пол, девчонка начала крутить в своих руках изящный зонтик.

«Теперь я увидела уже третьего человека с белыми волосами. Что с этим миром не так…» — терялась в догадках девушка.

— Прошу простить меня, юная леди…

— Хмпф, конечно я тебе прощаю, — надменно вымолвила та, — будешь моей сестренкой?

Кенко, ещё больше путаясь в собственных мыслях, выдала:

— Что.

— Говорю, сестрой мне будешь? С-е-с-т-р-о-й, понимаешь?

Хлопая ресницами, императрица глядела на девочку теперь уже не понимая совершенно ничего.

— Я ведь не знаю тебя, зачем мне становиться твоей сестрой?

— Это значит «нет»? — выказала, переменив свой добрый детский голос на более грубый и беспощадный.

— Не знаю… а как тебя зовут, малышка?

— Если скажу, станешь моей сестрой?

— Почему ты хочешь, чтобы я стала твоей сестрой?

— Потому что хочу. Меня зовут Ибицу. Тебя?

«И что здесь происходит… Это какое-то представление?» — размышляла та, нервно поглаживая волосы.

— Кенко. Зови меня Кенко, Ибицу.

— Ладно. Давай поиграем, Кенко?

Девушка не понимала, что этому ребенку нужно от неё, да и сейчас игры — последнее, о чем она могла подумать.

— Послушай, — прерывисто говорила императрица, — я не против сыграть с тобой, но давай ты сначала мне расскажешь, что это за место?

— Ты ставишь мне условия? Совсем жизнь не дорога?

— Мне очень жаль, я неправильно выразилась, но может и ты не будешь грубить мне? Я просто спросила о том, где нахожусь. Меня безвольно удерживают здесь, а ведь я императрица Ранзильема (хотя и бывшая). Это переходит все границы дозволенного!

— Ладно, императрица Ранзильема Кенко, я, как императрица этого места, Ибицу, сделаю тебе одолжение и помогу, если согласишься быть моей сестрой.

По выражению лица Кенко становилось ясно — ей не нравятся эти игры. Она отвела взгляд в сторону, дабы увернуться от ответа. Для неё семья всегда была нечто важным и особенным, потому вот так вот бездумно соглашаться на просьбу нелепой незнакомки приходилось ей несколько абсурдным.

— Ну так что, — вопрошала девчонка, — согласна?

А девушка лишь отводила взгляд в сторону. Ибицу, понимая, что так они ни о чем не договорятся, решила пойти ва-банк.

— Если будешь хорошо себя вести, я выведу тебя из этого места.

От такого предложения Кенко уже не могла отвертеться.

— Если твое условие остается прежним, то я не могу дать тебе тот ответ на выбор, перед которым ты меня ставишь.

— Нет, — указав на доули императрицы, — я проведу тебя, если отдашь мне свою шляпу.

— Мою шляпу? — вымолвила, переведя взгляд на лежащий рядом подарок.

Императрица взяла её в руки и начала крутить со всех сторон, словно запоминая каждую деталь. Изящная вуаль рассыпалась в дланях.

— Она очень дорога для меня, — разочаровано молвила Кенко.

— Ты тоже дорога мне, поэтому, если хочешь уйти, ты должна дать мне что-то взамен.

— Плата…

«Она ведь не знает, так?», — раздумывала девушка. Выдавая легкую улыбку, та протянула шляпу девочке:

— Ладно, бери. Наверняка, она тебе больше пойдет.

— Правда?! Ура! — воодушевленно зазвучала девчонка, словно мечтала о таком подарке всю свою жизнь.

Ибицу нацепила на себя шляпу и покрутилась вокруг. Та была ей немного велика, но смотрелась чудесно.

— Тебе очень идет.

— Я знаю. Мне все к лицу.

Немного понаблюдав за девочкой, Кенко вопросила:

— Так что, ты проведешь меня к выходу?

Ибицу немного призадумалась, оценивающе взглянула на странницу оценивающим, словно решала нечто важное. В её глазах буквально можно было прочесть: «Уступить или убить», и вскоре та ответила:

— Пошли, Кенко.

Облегченно вздохнув, мечница встала и последовала за девчонкой. По пути, она расспрашивала малышку о разном, но на вопрос, что же это за место, ответа так и не дала.

— Кстати, Ибицу, а как ты здесь оказалась? Ты потерялась? — заинтересовано обращалась императрица.

— Нет, я давно уже здесь, ведь ровно также давно и умерла.

— Умерла? Я не встречала твоей души.

— Меня нет в живых уже более сотни лет, а ещё я — злой дух, а не просто какой-то там мертвец.

— И все же, не слышала я о тебе.

— Это потому что я — восходящая звезда. Скоро обо мне будут говорить все, просто наблюдай за тем, как я восхожу на пьедестал.

«Сколько надменности и до чего великие планы у этой заблудшей души», — думала Кенко, с умилением глядя на малышку. Вдруг, в её сознании всплыла одна деталь, о которой ей так хотелось расспросить.

— Скажи, Ибицу, — несколько неуверенно обращалась девушка, — а как ты умерла?

Услышав сей вопрос, девчонка, скачущая из стороны в сторону от радости, замедлила свой ход и поменялась в лице.

— А что, так интересно знать?

— Да, мне любопытно, но если для тебя это слишком, то…

— Ты меня разочаровываешь, сестренка, — вымолвила девочка, приставив острие украденной из-под носа катаны прямиком к шее Кенко.

Та ошарашенно поглядела на Ибицу, явно не ожидая столь бурной реакции. Голос девушки переменился на более грубый и она выказала:

— Как ты можешь так поступить со мной, говоря о желании стать сестрой? Я бы никогда не согласилась иметь родственницу, что желает меня убить!

Сказать о том, что слова мечницы поразили её — ничего не сказать. Маленькие очи стали какими-то безумными и одновременно передавали всю печаль, накопившуюся внутри. Тогда, из её глаз непроизвольно потекли слезы, и чтобы вытерить их, она убрала катану от выи.

— Несчастный случай. Смерть. Все.

Немногословный ответ дал понять не только правду о гибели девочки, но и то, что слова, сказанные ранее, сильно ранили её.

— Прости, я сказала это, не подумав, — сконфуженно обратилась Кенко.

— И как ты загладишь свою вину?

Недолго думая, странница ответила:

— Ты хотела, чтобы я стала твоей сестрой? Хорошо, я согласна стать ею, но только на один день.

Девочка улыбнулась на такое предложение, но выглядело это настолько мляво, аки эта идея уже не кажется ей такой уж хорошей.

— У меня был старший брат. Он часто меня бил и стал одной из причин «несчастного случая». Но ты ведь будешь хорошей сестрой, правда?

— К-конечно, я постараюсь изо всех сил, сестренка! — произнесла императрица так, чтобы поддержать девчонку, но, по правде говоря, со стороны это выглядело немного так себе.

— Если ты делаешь это только потому, что боишься, как бы я тебя не убила, то перестань, иначе правда так поступлю, не доведя до выхода.

— Ха-ха… Да, конечно.

Ибицу посмотрела на взбудораженную Кенко с серьезным выражением лица, но едва смогла сдержать свой смех.

— Господи, сестрица, какая же ты забавная. Мне всегда хотелось старшую сестру, подобную тебе, императрица Ранзильема Кенко.

«А ты хорошо запомнила фразу, пророненную невзначай, — думала та, — пора бы мне научиться подбирать правильные выражения».

Кенко протянула свою длань девочке, предлагая той взяться за неё. Ибицу с недопонимаем взглянула на девушку и тут же сцепила их руки. Продолжая блуждать среди тьмы, слова из уст так и лились. Тогда же, малышка огорченно выказала:

— Очень жаль, что за время нашего знакомства, мы так и не сыграли в маджонг.

— А ты умеешь?

— Ну конечно умею, как ты могла усомниться в моих навыках! — вновь все тем же возвышенным голосом проговаривала Ибицу, но теперь он не казался Кенко уж настолько противным.

— Сможете ли Вы, сенсей, обучить меня на словах? — лукаво молвила девушка.

— Конечно, гакусэй ⌜⁵⁶⌟, иначе и быть не может!

Так шли они, перенимая что-то у друг друга, обучаясь чему-то да беседуя просто ни о чем. Но любая встреча подходит к концу, никогда не стоит забывать это. А если же эта встреча была по-своему хороша, то расставаться будет ещё тяжелее.

— Старшая сестра Кенко.

— Что такое, Ибицу?

— Сегодня ты скрасила мою серую жизнь в этом унылом и невзрачном месте. Это было поистине здорово.

— Должна признать, мне тоже было в какой-то мере весело. Но не сразу. Однако, к чему ты клонишь?

Пройдя чуть вперед да обернувшись, девчонка, воодушевленно, выказала:

— Я кое-что должна отдать тебе в знак благодарности, так?

— Нет же, мне ничего не нужно, — с улыбкой выказывала та, но на душе словно был какой-то камень.

— Мне жаль, что, не успел пройти и день, а ты снова перестанешь быть моей сестрой.

— О чем ты, Ибицу?

Улыбнувшись во всю, девочка выказала:

— Прощай, императрица Ранзильема Кенко, я буду скучать по тебе. И не умри раньше, чем я убила бы тебя!

— Что? Постой! — встревоженно выказала девушка.

Не успела она и подойти на шаг ближе, как Ибицу рассыпалась на пылинки, что всегда именовались как шуцуриан. За считанные секунды девочка превратилась в ничто, а Кенко, вместо названной сестры, сумела лишь ухватить шляпу, что стремительно падала вниз. Глядя на то, как она вновь не смогла никого спасти, не успев даже надлежаще распрощаться, императрица пала на колени и судорожно заплакала. Быть может малышка не была хорошей да милой, аки другие дети, но она была собой и уже успела оставить свой след в жизни мечницы. Потом та, схватив доули, лишь продолжила слезливое прощание над прахом канувшей в Лету.