Меч, павший в глубины отчаяния

Неожиданное известие. Путь к развлечениям

На темный небосвод взошло златавое солнце, что светило ярче, чем обычно. Минуло зо три денницы с последнего разговора между членами «Генезиса» и Кенко. Они едва ли пересекались с фальшивой императрицей, ведь казалось, что та их избегала. Девушка готовила странникам, расспрашивала нанаши о самочувствии, но больше — ни слова. Так мечники и коротали эти дни, разговаривая сами с собой да златыми песками, виднеющимися за окном. Бывало, навещал их какой дух, вот и вели беседу безустанно. Но пришло время прощаться, ведь страннице стало знатно лучше. Им уготован свой путь, а Кенко…

В сей час из комнаты мечницы доносились какие-то голоса. Один — томный, ласковый, другой же — восторженный.

— На ясное небо взошла ранняя заря

Отдохнули ли вы, мои друзья?

Нам пришел час прощаться

В сей день знаменной,

Путь нас ждет развлекаться

Под яркой звездой.

Раздался воодушевленный хлопок, а за ним изумленный голос:

— Нанаши, — огласил Юцуна, — да ты поэт! Почти как Мацуо Басё!

Девушка отблагодарила путникa низким поклоном.

Присоединившись к разговору, зазвучал голос и старшего мечника:

— Мацуо Басё не просто поэт, а мастер хайку, — наставлял Нозоми.

— Ну, значит она второй мастер хайку. Разговоров-то.

— Хайку — трехстишие, а поэзия нанаши имеет шесть строк.

— Да какая вообще разница, главное, что круто получилось. И не учи меня, мы больше не ученик-наставник.

— Если бы я не старался наставить тебя, в любой момент ты бы мог сказать, что хайку — игра, а Мацуо Басё — торговец пряностями на обочине.

С этих слов мальчишка едва не воспылал.

— Ты!.. — сделав глубокий вдох вымолвил. — Ты мне давным-давно сказал уже, что означают эти два слова.

— Но кажется, что тебе в одно ухо влетело, а во второе, — продолжил, щелкнув по ушку паренька, — вылетело.

— Какой ты жестокий! Давай разрешим этот спор по-мужски — боем на мечах!

Юцуна уперся головой в длань старшего мечника, что без особых усилий могла не только удерживать разбушевавшегося юношу, но и сдвинуть его чуть подальше.

— Нанаши, — обратился Нозоми, — когда мы собираемся выдвинуться в путь?

— В скором времени. Я бы хотела напоследок попрощаться с Кенко.

— Кажется, ты расстроена тем, что она не пойдет с нами.

— В мире есть много вещей, не зависящих от нас, и эта — одна из них.

— Твои слова — истина. Ввиду сего, давай окажем достойный уход, — переведя взгляд на все также бушующего паренька, — ты тоже.

— Ладно, — сухо ответил тот.

Нанаши кивнула и подалась к двери. Стоило лишь приоткрыть её, как странники впали в недоумение: они увидели самую неожиданную вещь в этом доме. Прямиком перед их взором, стоя на коленях, была Кенко. Её вид полностью отличался от обычного: вместо излюбленного платья, та облачилась в роскошное да изящное темно-фиолетовое кимоно, что ничем не уступало своей красотой предыдущему одеянию, а на голове раскинулась широкая шляпа с длинной, аж до самого пола вуалью. За ней было едва видно лицо императрицы, что без особой на то причины находилась в столь дивном положении.

— Милая Кенко, — обратилась нанаши, кинувшись к девушке, — что случилось? Почему ты сидишь в таком положении?

— Пожалуйста… — едва слышно произнесла императрица, — прошу вас…

— В чем дело?

— Милостивая нанаши, господин Нозоми и Юцуна…

— Почему я просто Юцуна? — возмущенно огласил парень, за что получил подзатыльник.

— Я так хочу присоединиться к вам, — вымолвила молодица, проронив и не одну слезинку, — но мне так страшно. Пожалуйста, заберите меня с собой…

— Кенко, — схватив девушку за плечи вымолвила нанаши, — сначала тебе стоит успокоиться и объяснить нам, в чем причина столь необузданного страха.

Императрица взглянула своими заплаканными глазами на мечницу и кинулась девушке на шею. Она прижимала бродяжку так крепко, словно та была единственной надеждой в её жизни.

— Спасибо, нанаши… спасибо, что слушаешь меня, — вполголоса произнесла Кенко.

Онна-бугэйся приобняла тую в ответ. Кинув многозначительный взгляд на Нозоми. Странник кивнул, словно соглашаясь на просьбу девицы. Юцуна же, находясь в полном недоумении, наблюдал за каждым из мечников. «Ну и дела», — прозвучало в его голове.

Спустя некоторое время, когда все стало на свои места, настал и час разговора. Все та же опочивальня служила прекрасным местом для переговоров. Первой зазвучала нанаши.

— Итак, поведаешь ли ты нам, Кенко, о причине своей тоски, печали и страха?

Волнение от предстоящей беседы нахлынуло на девушку, но та все равно ответила.

— Да. Эта история начинается с моей матери. Она не была чистокровной фумчанкой, ведь её мать походила из империи Дунфан, а отец — из Фумецу. Эту шляпу, — продолжила, сняв головной убор, — она получила от своей родительницы прямиком из соседнего государства, опосля чего та досталась мне, но сейчас не об этом. Дело в том, что, не взирая на дунфанские корни, она занимала высокое расположение в обществе, побывала придворной дамой и даже наложницей. И, казалось бы, раз такой статус дает прекрасные привилегии, то и проблем не должно возникать, вот только не в этом случае. Как раз на момент вторжения армии Цанахина, она осталась в Императорском дворце. Цымыш не убил мою мать, а решил взять себе в жены. С тех пор, я считаюсь его дочерью, хоть и не родной.

— Твой страх кроется в преследовании и последствий такого бегства? — обратилась нанаши.

— Верно. Это именно та причина, по которой я так хочу присоединиться к вам, но опасаюсь исхода.

— Значит, основание такого внимания со стороны Цымыша к твоей персоне кроется в этом, — продолжил Нозоми, все раздумывая над чем-то. — Среди простых граждан ходят слухи о желании сего тирана взять тебя в наложницы.

— Слухи на то и слухи, чтобы лгать и недоговаривать. Хотя, вполне возможно, что он задабривал меня именно с этой целью.

— Твоя мама все ещё при Императорском дворце? — заинтриговано вопросил Юцуна.

На мгновение в комнате затихло абсолютно все.

— Больше, нет. Он убил её, сосчитав недостойной «императорского сердца».

— Кенко, — вновь-таки обратилась онна-бугэйся, уже более твердым голосом, — ты ненавидишь Александра Цымыша?

— Я всей душой презираю его. Он испортил мне жизнь, сослав в это место, заставил сомневаться в здравости своего разума, а мою матушку и вовсе убил. Этот человек не заслуживает ничего, кроме обезглавливания, о доброжелательном отношении не может быть и речи.

Мечники одновременно переглянулись. Но не из-за жестокости слов, а раздумывая над принятием какого-то решения. Они взвешивали все «за» и «против» взглядами, и вскоре нанаши огласила:

— Милая Кенко. Мы понимаем все твои опасения да волнения касаемо такой ситуации, и принимаем их. В связи с этим, я хочу предложить тебе нашу защиту, как члену «Генезиса», — вытянув руку, продолжила дальше, — если твое сердце желает идти с нами по одному пути, если разум жадает истины, и если сердце ждет возмездия — ступай с нами в новый день как созданная, но несовершенная, незавершенная. Здесь ты найдешь себе место и постигнешь желаемого.

Услышав вновь слова, в которых так нуждалась душа Кенко, она, вне всяких сомнений, ответила:

— Я согласна вступить с вами в новый день и неизведанные края, как одна из «Генезиса». Позаботьтесь обо мне.

Мечники воодушевленно захлопали, изрядно радуясь такой новости. Быть может, в их сердцах все ещё таятся сомнения, основанные на недавнем инциденте, однако почему бы и не дать второй шанс тому, кто так отчаянно выражает свое сочувствие и желание следовать несуразным, но интригующим идеям, найти себя и радоваться каждому дню вместе, а главное — освободиться от оков? В её глазах, даже в печали, отчаянии и негодовании, они все равно будут улыбаться, покуда держатся вместе.

— Я рада, что ты остаешься с нами, Кенко, — молвила нанаши, придерживая девушку за руки.

— Нанаши, — обращалась та, — я все хотела сказать, что, может, у тебя и есть корни фумчан, но тоже не являешься чистокровной. Твоя внешность совсем не походит на жителей Фумецу или Дунфана. Ты ничего не помнишь, поэтому не знаю, поможет ли тебе это найти правду о себе…

— Вот как, — призадумавшись продолжила, — быть может, я и вовсе не фумчанка?

— Нет, мне кажется, что Фумецу — твоя родина, но видеть светловолосую девушку с изумрудными глазами и совершенно чужими чертами лица очень непривычно. В жизни я встречала лишь двух таких, но даже они не обладали такой белоснежной кожей и волосами. И в книгах о подобных случаях не упоминалось…

— Кенко, ты забываешь о жителях Цанахина, что также имеют отличительную внешность. Среди них нередко встречаются светловолосые дамы и господа. Однако нанаши и с ними имеет сильные различия, — выказал паренек.

— Точно, — кивнув, согласилась девушка. — И вовсе вылетело из головы…

— У нас будет достаточно времени, чтобы разузнать об этом.

— Ты права, нанаши. Но, в любом случае, будь осторожна. Может ты и прекрасна, как первый снег, обворожительна, как яркий полумесяц, однако люди не любят тех, кто не похож на них, и я волнуюсь, как бы ты не пострадала от этого.

«Выходит, здесь чужестранцев все ещё не жалуют, — раздумывала та. — Неудивительно. Именно они причинили столько вреда сим землям. Однако, имею ли я к этому особое отношение?»

— Все будет хорошо. Спасибо за твою заботу, — вымолвила, и девушки улыбнулись друг другу.

— И все же, — зазвучал парнишка, — как насчет того, чтобы отправиться в Тейменто? Нам следует поторопиться, иначе будем блуждать в потемках, а мне так хочется поскорее попробовать тамошнее данго. Город, конечно, тоже хочу увидеть.

— Ты прав. Дорога не так далека, но на своих двух мы туда не доберемся за два часа. Хотя, будь у нас аргамак⌜⁵³⌟, то смогли бы преодолеть такое расстояние куда быстрее.

— Вся прелесть путешествий в том, что ты долго, трепетно блуждаешь, видишь не только цивилизованный да обустроенный мир, но и прелестные виды природы вокруг. Замечаешь цветение сакуры, падение листка клена, дуновение ветра и проливной дождь… — молвил старший мечник.

Эти слова очаровали странницу. В это мгновение, она узрела иную сторону Нозоми — утонченную и чувственную. Создавалось ощущение, что перед ней стоял не какой-то странный, всеведущий незнакомец, а кто-то очень близкий и родной сердцу. Быть может, слова мечника были ей как никогда знакомы.

— Коль вы не прочь, давайте поговорим уже в пути. Безусловно, нам есть что обсудить, — выказала нанаши.

— Постой, — обратился мечник, доставая какую-то вещицу из-под кровати, — ты забыла это.

Странник протянул алую заколку, что ранее красовалась на волосах девицы.

— Я и не заметила, что её нет при мне… — продолжила, перенимая утерянную вещицу. — Премного благодарна тебе, Нозоми.

— Постарайся больше не терять её. Она тебе к лицу, — промолвил путник с улыбкой, хотя в его голосе и чувствовалась некая печаль.

Вновь переубедившись, что все ценное при странниках, те выдвинулись уже в новом составе, но все той же неугасимой надеждой и верой в лучшее.