Знатный квест

Глава двадцать четвертая

Женские разговоры

В этой главе вовсю соблюдается правило Бекдел.

Вполне ожидаемо массивные деревянные створки были настежь распахнуты, и через широкий проём сразу в двух направлениях спокойно шествовали и проезжали разумные. За всем этим только кажущимся хаотичным движением зорко наблюдали стражи в явно форменных дэгэлах с короткими полами, выглядывающими из-под ламеллярных доспехов, причём начальник их возвышался на массивном коне удивительно рыжей масти. Заметив наше приближение ещё издали, статный салхин в богато украшенном куяке что-то зычно скомандовал и медленно тронулся навстречу. Встреча произошла весьма символично – когда пантерам Ётта и Ёдда оставалось полшага до тени от высокой полукруглой арки ворот, указывающей в тот момент точно на север. Хуух-Дууд Салхины вокруг разошлись и остановились, сформировав широкий коридор, а выехавший вперёд богатырского телосложения страж провозгласил мощнейшим басом на языке Подземья:

– О Дети Тьмы из Древнейших и Древних Домов, я, Тарвага-боготур из Клана Золотой Кошмы, неизмеримо счастлив приветствовать вас!

– О Тарвага-боготур из Клана Золотой Кошмы, повелевающего Вольной Степью от моря до моря, – в тон салхину откликнулся мастер Ёдд на языке Вольной Степи, – рад и я, мастер-воин Ёдд из Дома Владыки, приветствовать тебя. Равно как и соратники мои счастливы безмерно.

Тут мне стоило приложить недюжинные старания, чтобы не дать самой что ни на есть идиотской ухмылке появиться на лице. Голова при этом родила ехидную мысль: «Прям вот щас пар из ушей пойдёт от счастья и радости! И это я светлоухих считал разговорчивыми. Не, похоже, что перевёртыши ничуть не молчаливей, и Ёдду приходится соответствовать».

– О уважаемые и почтенные Дети Тьмы, – продолжал меж тем мелодично басить раскосоглазый рыжеволосый здоровяк, – Вожди Клана Золотой Кошмы – Зараа и Шишуухей, да продляться их дни в бесконечность, ожидают вас. Волею их, да не поколеблется она, я назначен вашим сопровождающим в пределах Великого Города Тов-Хот. Желаете ли проследовать напрямую к Дворцу Вождей?

– Да будет так, – ответил мастер Ёдд, уважительно кивнув оборотню.

Тарвага-боготур, не менее уважительно кивнув в ответ, развернул своего дюжего скакуна и пустил его вперёд шагом, став, так сказать, проводником для всей кавалькады тёмных.

Миновав ворота, мы оказались на широком, мощёном серым камнем проспекте, прямой линией пронзающим столицу Хуух-Дууд Салхинов с севера на юг. С ним в самом центре города встречалась пологая дуга набережной, образуя внушительную площадь, от которой отходила белокаменная дорога, ведущая строго на восток и плавно поднимающаяся на единственный в округе холм. На вершине же его в лучах высокого полуденного солнца сиял белоснежными стенами и золотым куполом крыши дворец Вождей, выстроенный в форме юрты совершенно циклопических размеров.

Да и в целом вся архитектура оборотней тяготела к круглым формам и невысокой этажности, что в сочетании со строгой сеткой проспектов и улиц оставляло на всём пространстве столицы ощущение свободы. Неизменно свежие ветра в отсутствии заборов резво сновали по всему Тов-Хоту, рождали тысячу мелодичных посвистываний и скрадывали тысячеголосый гомон разумных, наводнивших Великий Город в преддверии праздника. Однако, не смотря на толпы оборотней, нашему провожающему не приходилось прилагать усилия для проезда или даже повышать голос – народ Вольной Степи сам загодя расступался, почтительно кланяясь процессии.

«Ого, как же многолю… э-э-э… много-салхинно, – думал я, следуя за мастерами Ёттом и Ёддом и оглядываясь. – И при этом всё вокруг тихо, мирно и удивительно чисто. Неужто здесь имеется канализация? Или я зря сомневаюсь в разумных, всего-то полтысячи лет назад ставших вести оседлый образ жизни? Что-то я совсем…»

Чем ближе мы подъезжали к центру столицы, тем шире и богаче становились дома-юрты, и тем больше вокруг них было пространства: некоторые круглые махины, несущие на своих стенах великолепные орнаменты – каждая в цветах одного клана, занимали по целому кварталу в одиночку.

Достигнув главной площади, западным своим краем спускающейся широкими ступенями к самой воде, наша кавалькада повернула на восток и стала подниматься к дворцу, в царственном уединении занимающему всю вершину солидного возвышения. С каждым шагом открывались всё новые и новые подробности Юрты Вождей: тонкий орнамент белого золота, покрывающий всю кипенно-белую штукатурку; потрясающие витражи с батальными сценами слева от входа и с мирно-романтическими – справа, искусно выполненные в круглых окнах, пятью рядами опоясывающих монументальное строение; шедевральная резьба, покрывающая балки будто бы сияющей светлой древесины, обрамляющие внушительных размеров двери, обе створки которых так же несли мастерские узоры, весьма напоминающие защитную вязь.

За десяток метров до гостеприимно распахнутых врат подъездная дорога стала расширяться, формируя небольшую треугольную площадь, на которой сразу перед порогом дворца выстроились встречающие во главе с близнецами Бургасом и Яст-Мелхием, сияющими не только парадными дэгэлами и драгоценными обручами-коронами, но и широкими улыбками, и лучащимися радостью глазами.

Посольский кортеж замедлился, раздался в две стороны, в середину выехала карета близнецов, умело разворачиваемая возницей. Всадники – ну и я, конечно же – спешились одномоментно, дверца распахнулась, и на белоснежный мрамор двора величаво выступил Его Высочество Энн, следом – не менее грациозно – Её Высочество Эна. Неведомым образом глаза принцев-оборотней засияли ещё сильнее, а по площади пронёсся очень похожий на тихий восхищённый выдох порыв свежего и игривого ветерка. Сыновья Вождей из Клана Золотой Кошмы шагнули вперёд и возвестили на языке Подземья неизменно превосходным дуэтом тенора и баса:

– О достойнейшие Дети Тьмы из Древнейшего Дома Владык, мы счастливы приветствовать вас! О почтенные Дети Тьмы из Древних Домов, мы рады встретить вас! Будьте гостями нашими!

С последними словами возле Яст-Мелхия возник достаточно скромно одетый на фоне остальных роскошеств юный оборотень, несущий поднос со сверкающим чайником солидных размеров, а возле Бургаса – юноша, держащий поднос с немалой пирамидкой пиал. Не прекращая славословий, монаршие перевёртыши лично наполнили две белофарфоровые чаши неимоверно душистым молочным чаем. Следуя традициям, первому вручили угощение Энну – с полным достоинства полупоклоном Бургас протянул ему обеими руками пиалу с парящим напитком, после же Эну одарил Яст-Мелхий, склонившись при этом едва ли не ниже брата. Венценосные тёмные, приняв предложенное с симметричными поклонами и совершив по ритуальному глотку, ответили братьям-принцам не менее прекрасным дуэтом голосов, разразившись длиннющей речью.

Мало вслушиваясь в обороты пока ещё не очень привычно звучащего языка Вольной Степи, я тихонько перемещался за спины брата и сестры и думал: «Так, следующим меня будут поить, вроде бы, а потом уж Ушша и прочих Ёддов и Ёттов. Эх, лишь бы в этом белом чае было не так много жира и муки, а то помню я чтиво об обычаях Хуух-Дууд Салхинов: всюду масло да сало нутряное!»

Так и вышло: после тёмных близнецов пиалу мне – хотя в тот момент больше Таору – вручил Бургас, вместе со своим братом лично выразивший счастье от встречи. Ритуальный глоток наполнил рот мой странно-бодрящим, непривычным и густым напитком, вкусом своим напоминающим больше молочный суп с травами, подобранными в полнейшей гармонии. Силясь различить состав чая, я окончательно отдал весь контроль за происходящим Таору.

После озвученного полудемоном ответа, церемония встречи пошла дальше, причём мастера Ушш, Ёдд и Ётт стали последними, кому венценосные салхины наливали чай вручную – дальше в ход пошла магия, а уж трём десяткам тёмных из охранения пиалы были направлены по воздуху одновременно, сопровождаемые единой на всех и не такой уж и длинной речью.

По завершении церемонии меньшая часть посольства, включающая Энна, Эну, меня и тёмных мастеров, направилась к дверям дворца-юрты. Широкий коридор, открывающийся за порогом, был устлан великолепнейшими коврами всех оттенков белого и золотого, важно переливающимися в свете огней магических лампад. Пройдя по нему, мы все оказались в сравнительно небольшом круглом зале, разделённым на две части не столько архитектурно, сколь интерьерно: правая от нас сторона на стенах несла драпировки кремово-пастельных тонов, а на полу – пару изящных узкогорлых ваз, расписанных растительными мотивами; слева же возвышались стойки с великолепными копьями, и поблёскивали хищного вида сабли, по одиночке занимавшие несколько настенных ковров со строгими геометрическими узорами.

Остановившись чуть дальше центра зала, братья Бургас и Яст-Мелхий повернулись к нам и сказали:

– О многославные Дети Тьмы из Древнейших и Древних Домов, для вас подготовлены покои. Хранители очагов мужской и женской половин дворца проводят вас и исполнят любое ваше указание. Чувствуйте себя как дома!

«Но не забывайте, что вы в гостях…» – подумалось мне, пока я, пропуская мимо ушей известие о торжественном обеде в честь нашего прибытия, исподтишка рассматривал двух Хранителей очага: то были статные и высокие салхин и салхини с абсолютно седыми волосами, ясными глазами цвета павшей листвы и с выражением лиц, уважительной бесстрастностью удивительно напомнившим Гуиндиэля.

«Видимо, дворецкие всех рас, – мелькнула у меня мысль, – да и всех миров, пожалуй, одинаковы в своей мимике. Если они, конечно, профессионалы».

Меж тем с уважительным поясным поклоном Хранители представились, и тёмных мужчин за собой повёл Жербоа-сахиул, а единственную девушку – Хонь-сахиули.

***

Ступая вслед за Хранительницей очага женской половины дворца, Её Высочество Эна – да и Анаис тоже – отдыхала взглядом после стольких-то дней однообразного пути. Многочисленные картины и вазы на фоне полотнищ шёлка мягких оттенков радовали взор и вселяли лиричное настроение, хотя и казались тёмной принцессе несколько избыточными в своём изобилии.

Миновав тройку коридоров и пару поворотов, Хонь-сахиули остановилась около небольшой двери – светлого дерева, как и прочие во дворце, но с вывешенным на ней пергаментным ярлыком, несущим личный знак принцессы: цветок лаванды на чёрной горной вершине с белоснежным пиком. Седая салхини с поклоном открыла дверь и, грациозно поведя рукой, проговорила на языке Подземья глубоким и бархатно-мягким голосом:

– Прошу Вас, о Ваше Высочество принцесса Эна. Эти покои в Вашем полном распоряжении. Я лично и мои помощницы готовы в любой момент исполнить любое Ваше пожелание.

– Благодарю тебя, Хранительница Хонь, – уважительно ответила Эна, уже без раздумий перейдя на язык Вольной Степи.

Милостивым наклонением головы отпустив наверняка предельно занятую оборотницу, венценосная тёмная зашла в первую из анфилады округлых комнат и замерла на секунду в удивлении – вся обстановка будто копировала её личные покои: портьеры глубоких тонов фиолетового цвета скрывали стены и потолок, минимум мебели создавал ощущение знакомого уюта, а отсутствие столь любимых Хуух-Дууд Салхинами ковров, ваз и картин будило воспоминания о доме.