Завоевание фейри

Я поцеловала быстро отца в щеку. Отпустив его руку, я забралась на сцену. Он был скрыт цветной тканью. Он был в безопасности, пока я не вернусь.

Убийца родни засмеялся. Медленно, а потом все громче и громче, его низкий баритон разносился над толпой, и фейри присоединились к нему. Толпа просто смеялась, это не был эмоциональный ответ. Это звучало натужно даже для моих смертных ушей. Скуврель попал метко.

Я кралась по сцене, подняв высоко рукоять топора, двигалась к колесу между мной и толпой.

— Я люблю, когда жертва умоляет, — прогудел Убийца родни, шипы на его коже, казалось, пульсировали, он сделал голос громче. — Еще больше я люблю, когда их мольбы скрыты ложной бравадой. Никто не верит, что ты такой легкомысленный со своей судьбой, Валет. Да?

Толпа смеялась и вопила, ее поддерживала уверенность лидера. Они все были мусором. Фейри-мусором. Всем, что презирали мои предки.

Я могла сотворить добро, стерев их вид с карты.

Я обошла колесо, встала рядом со Скуврелем, Убийца родни снова заговорил. Я его не слушала. Он заводил толпу, чтобы они предложили следующую пытку.

Было хуже находиться близко к Скуврелю, когда я могла коснуться горячей крови, текущей из его ран, видела красные волдыри вокруг железных гвоздей, ощущала его тяжелое дыхание кожей.

— Муж мой, — шепнула я ему на ухо.

— Мой Кошмарик, — он почти обмяк от облегчения, уголок его рта приподнялся в злой ухмылке, но он не смотрел мне в глаза, ведь я была невидима для него. Он смотрел вдаль. — Ты слышишь ее?

— Кого? — шепнула я, схватила один из гвоздей и попыталась вырвать его.

— Смерть, мой Кошмарик. Она поет песнь сирены, зовет меня к себе.

— Скажи ей петь другому, — сказала я. — Ты — мой муж, а не ее.

— Есть разница? — вздохнул он. — Ее объятия, как твои — холодные и твердые.

— Вижу, они не повредили твой льстивый язык, — съязвила я, но я переживала. У меня не было прогресса, и я услышала, как Убийца родни за мной ударил хлыстом.

— Начнем игру! — закричал Убийца родни.

— Иди, Кошмарик, — прошептал Скуврель. — Я умру с твоим именем на губах. И я буду думать о тебе.

— Конечно, — сказала я. — Но это будет не скоро.

Я повернулась и убрала рукоять топора за пояс.

Толпа охнула, моя невидимость пропала. Пора было рискнуть.

— Я пришла восстановить Равновесие, — заявила я.