Завоевание фейри

Глава двадцать восьмая

Я ожидала, что в медовый месяц, продуманный Скуврелем, я буду краснеть и лепетать. А его глаза будут коварно блестеть.

Это оказалось правдой, но я не думала, что мы окажемся под водой, убирая ловушку.

— Не понимаю, почему магия еще работает тут, — сказала я, глядя, как он возится с механизмом под водой в лесу.

— Я это объяснял раньше, глухой Кошмарик, — сказал Скуврель, стиснув зубы. — Магия Фейвальда осталась глубже в сердце, а этот лес почти в центре Фейвальда. Магия тут пробудет еще несколько дней, а потом растает. Это наш последний шанс!

Я закатила глаза, он снова попытался просунуть руку между костями вокруг двери дома бывшего Убийцы родни.

— И я не понимаю, зачем механическая ловушка, а не магическая.

— Не трать время на догадки, о чем думал тот гадкий Маверик. Уверена, эта мысль была слишком маленькой, чтобы беспокоить нас.

— Так ты говоришь о своем любимом авторе? — спросила я, но отвлеклась. На песке под опускной решеткой кто-то написал: «СКРОМНЫЙ ПРОЙДЕТ». Это казалось подсказкой.

— Я — свой любимый автор, — мрачно сказал Скуврель. — Точность твой друг, Кошмарик. Используй ее.

Я фыркнула, посмотрела на опускную решетку. Если я не ошибалась, на цепочке висел противовес. Это была работа смертного, а не фейри. Может, в этом был смысл. Может, эта ловушка была не от Маверика, Убийцы родни. Может, об этой ловушке говорила Анабета — ловушке для фейри. А если хотел поймать фейри, то ловушки с творениями смертных работали лучше магии, которую они могли рассеять или обхитрить. И я не могла придумать ловушки для фейри лучше этого. Это проверяло скромность, чем не обладали Маверик и Скуврель.

— Есть идея, — сказала я.

— Когда мы плясали во тьме прошлой ночью, и ты вонзила стрелу в сердце той вкусной лани, я слушался тебя, Кошмарик. Я был тенью твоего огня, дымом твоего огня, следовал за твоей стрелой.

— Я заметила, — сухо сказала я, разглядывая противовес. Было в нем что-то странное.

— Но тут, в последнем сосредоточении магии, тебе лучше идти за мной, танцевать под мою дудку, плыть за моим течением.

Можно было проверить теорию. Или мы проведем тут весь день.

Я легла на живот и проползла под дверью по песку. Я выждала, пока не заползла вся, а потом села с ухмылкой на лице.

— Муж мой, — проворковала я, — ты что-то говорил о том, кто ведет, а кто следует?

Он поднял голову от механизма, его глаза расширились.

— Кошмарик, не двигайся. Ловушка может вот-вот сработать.

— Не думаю, — рассмеялась я. — Она создана, чтобы заставить проползти на животе под дверью. За дверью ты в безопасности.

— Откуда ты знаешь? — он уставился на меня.

— Способность довеять моим мозгам в головоломках? — спросила я, вставая и стряхивая с себя воду. Это все еще было странно делать.

— Два, — сказал он.

— Желание получить третью книгу твоей трилогии? — спросила я.

— Пять! — сказал он так быстро, что я едва успела закончить вопрос.

— Тогда я увижу, как Великий Скуврель ползет на животе передо мной, — пошутила я.

Его взгляд показал, что шутку он не оценил, но он лег на песок и прополз ко мне.

— Кошмарик, — напряженно сказал он, вставая на другой стороне. — Мы не будем это обсуждать.

Я рассмеялась.

— Если хочешь моего молчания, Валет, заключи сделку.

Его хмурый вид был бесценным.

— Что ты хочешь от меня, жестокий Кошмарик?

— Право прочесть твои истории и отредактировать части обо мне.

Он надулся.

— Великим творцам не нужна критика.

— Тогда этот великий артист услышит, как я рассказываю историю о том, как он полз на животе ради последней книги в серии, которую он читал, — сухо сказала я.

— Ладно, — прошипел он.

Но я видела, что он не злился. Его глаза восторженно сияли, пока мы шли по дому бывшего Убийцы родни к шкафу с книгами.

— Где-то тут, — бодро сказал он и повернулся ко мне с улыбкой. — Хочешь напоследок ощутить магию, Кошмарик?

— Уверена, ты дал мне это, когда мы проснулись в руках друг друга этим утром, — отметила я, и хоть от моего комплимента его глаза сияли радостью, он все еще ждал. — Конечно, хочу.

Он щелкнул пальцами, и книжный шкаф, Скуврель и я тут же перенеслись в место, которое я знала — в глаз большой статуи, где Скуврель хранил книги и свое «искусство».

— Как ты… — спросила я, но он прижал палец к моим губам.

— Пусть это будет последнее ощущение Фейвальда, Кошмарик. Последнее напоминание о том, что мы потеряли, тем, что мы приобрели.

— Мы отсюда не выберемся, — возразила я. — Ты уже не можешь летать…

— В статуе есть лестница. За гобеленом. Я не говорил? — невинно спросил он.

Я открыла рот, чтобы возмутиться, но он перебил меня обжигающим поцелуем.

— Тут я буду писать «Истории Фейвальда», тут я сделал тебе ту достойную наград картину, — глаза Скувреля хитро блестели. — Желание помочь мне создать лучшее произведение искусства?

— Пять, — улыбнулась я.

— Хорошо. Я всегда считал детей маленьким чудом. Посмотрим, сможем ли мы превзойти тех, которых создали люди.

Мой рот раскрылся от шока, он использовал шанс прижаться к моим губам своими.

Но он был прав, его дети будут красивее, озорнее и умнее, чем я могла представить. Я не могла дождаться встречи с этими детьми.