Завоевание фейри

Глава двадцать третья

— Кошмарик, мой чарующий Кошмарик, ужас моих снов, — шептал Скуврель, жарко обнимая меня.

Я держала его робко, боясь задеть раны, но он прижал мою ладонь к своей липкой щеке, смотрел в мои глаза.

— Рада снова меня видеть?

— Пять, — прошептала я, но едва могла поверить в произошедшее.

Я отошла и огляделась. Мы стояли на Кровокамне у Дверей Жути. Мое сердце забилось быстрее, руки дрожали. Почему меч перенес нас сюда? И как Скуврель избежал действия моего пения?

— Правда или ложь? Ты теперь уязвим для всего Фейвальда. На тебя охотятся. И любой может управлять тобой.

— Правда, — сказал он, здоровый глаз недовольно пылал, справляясь с передачей эмоций и за тот, что не открывался.

Я поддалась импульсу и подняла повязку.

Я охнула.

Скуврель, мой Валет, мой муж, был не таким запутанным, как раньше, сияние в нем выглядело не так злобно.

— Что с тобой случилось? — спросила я.

— Правда или ложь? Ты сказала завоевать тебя верностью и добрыми поступками.

— Правда, — выдохнула я. — На тебя не подействовало мое пение, потому что ты творил добро. Это начало исцелять твои запутанные края.

— Ложь, — хрипло прошептал он. — Всех моих добрых поступков не хватит, чтобы спасти мою обреченную душу.

— Но их хватило, чтобы спасти тебя от моего морока, — я улыбнулась. Хоть раз я знала то, чего не знал он.

— Возможно, — его улыбка была юношеской и заразительной. Я дала себе на миг отвлечься на это.

Он выждал миг и посерьезнел.

— Правда или ложь? Это сказывается и на тебе. Твое сердце больше влечет ко мне, хотя меня ужасно испортили мои враги.

— Думаю, мне нравятся твои волосы такими.

— Коварная лгунья. Скажи правду.

Я сглотнула и посмотрела вместо этого на Дверь Жути. Он привел меня сюда, потому что пришло время забрать мою жизнь?

Он вздохнул и рассек мечом воздух.

— Идем, моя Завоевательница. Я не хотел вести нас в это место.

Он взял меня за руку, посмотрел на меня с огнем желания. Он притянул меня ближе и поцеловал в макушку, а потом повел в брешь в воздухе… и мы вернулись к Двери Жути.

Мое сердце сжалось, пока я озиралась.

— Что за…

Скуврель вздохнул и взмахнул снова, провел меня еще раз в брешь, и мы вернулись к Двери Жути.

Он горько рассмеялся.

— Все всегда идет к этому, да? Последний враг всегда смерть.

Я сглотнула.

— Не думаю, что мы сможем уйти.

Он кивнул, понурил голову. Я смотрела на него, побитого и сломленного, и видела мальчика, которого забрали у любящей семьи больше сотни лет назад. Он страдал от рук других и вырос запутанным от этой боли. Он даже сейчас надеялся, что я спасу его. Я неловко провела рукой по волосам, а потом прижала ладонь к его раненой щеке.

Он посмотрел мне в глаза, и впервые с нашей встречи я верила тому, что видела там. Уязвимость и тепло в его взгляде были сильнее жестокости и цинизма. Я подавила эмоции, поднимающиеся во мне.

Я хотела дать ему все. Я хотела вытереть все его слезы и сделать его завтра счастливыми.

— Я сделаю это, — выпалила я.

Это не удивляло. Если бы я хотела это избежать, я ушла бы с отцом, когда он предложил побег. Я не пошла с ним, потому что всегда знала, что до этого дойдет — что я не откажу ему и приду сюда умирать.

— Я убью себя на Кровокамне или пройду в дверь, как сделала мама, — отчаянно выпалила я. — Я позволю ужасу забрать меня, если это может тебя спасти. Я бы сказала, что делаю это ради всех — ради Фейвальда и смертных за кругом камней — но это ложь. Это не правда, — ком подступил к горлу, и я подавила его. — Я делаю это только ради тебя, потому что хочу, чтобы у тебя было то, о чем ты меня просил. Чтобы ты был целым. Я хочу, чтобы все твои завтра были полными надежды, а действия — полными радости, потому что я… люблю тебя, Финмарк Торн, — я теперь плакала. Я пыталась сморгнуть предательские слезы. — И я отдам последнее дыхание, последние удары сердца для тебя. Они все равно твои.

Обжигающая надежда проступила на его лице, началась со света в глазах. Надежда и боль смешались в ядовитый настой — агония и радость, желание и отчаяние, бессилие и пыл. И я ощущала это с ним. И за него.

— Я думал, что могу просить тебя об этом, милый Кошмарик, — он вытер мою слезу большим пальцем.

— Тебе не нужно просить. Это уже твое, — моя голова кружилась от эмоций, от отчаяния хотелось радоваться каждому оставшемуся мигу. Я не хотела влюбляться. Это все усложняло.

— Я думал, смогу забрать у тебя твою смертную жизнь.

— Я отдаю ее сама.

— Я думал, что вынесу агонию твоей смерти ради остальных невинных детей мира.

— Ты можешь.

Он прикусил губу, а потом сжал мой подбородок двумя пальцами и поцеловал, словно воровал поцелуи у моего неподатливого рта.

— Ты — ужасный Кошмар, ты преследовала меня и свела с ума. Я не могу отпустить тебя.

Он поцеловал меня снова, языки и пальцы сплелись, надежды спутались. Я тяжело дышала, когда мы прервались.

— Я думал, что попросить у тебя отдать короткую смертную жизнь за весь Фейвальд — это мелочь. Что такое жертва из шестидесяти лет? Семидесяти, если повезет? Ты — лишь искра в темной ночи, жучок на стене, капля росы на рассвете. Ты тут миг, а потом навеки исчезнешь. Почему не отдать крохотную вещь ради многих? — я кивала, но он мрачно покачал головой. — Я ошибался, мой Кошмарик. Твоя короткая жизнь ценнее тысячи лет моей. Твоя мать прошла вместо твоей сестры — как Жертва. Я надеялся, что она сделает так для тебя. Но, может, это еще можно сделать. Я заберу это бремя, Кошмарик. Я понесу его ради тебя.

Он держал передо мной мой ключ. Он украл его у меня.

— Нет, — я сглотнула.

Он вытащил маленький кинжал из сапога — не длиннее его самого длинного пальца. Он порезал им большой палец.

— Нужна кровь, — он подмигнул. — Как во многом.

Он махнул пальцем, кровь брызнула на камень. Нож застучал, упав на Кровокамень.

Я словно проваливалась в землю. Словно она поглощала меня. Я не могла говорить. Дыхание застряло в груди, язык был слишком толстым во рту.

Он шагнул к Двери Жути, и я видела это в разуме. Я видела, как он шагает туда и не возвращается, и я ухожу в мир смертных, свободный от зла фейри, но пустая без него. Я все это видела.

Я заставила язык двигаться, когда он сунул ключ в замок.

— Финмарк Торн! Ты отойдешь назад!

Он сделал шаг назад.

— Что за предательство, Кошмарик? — его глаза яростно блестели.

— Ты будешь ждать там, Финмарк Торн, — мой голос дрожал. — Пока жертва не будет совершена.

Я склонилась и решительно подняла нож, встала и порезала свой большой палец, глядя в глаза Скувреля.

— Не делай этого, — прошипел он. — Позволь мне. Если чья жизнь и должна оборваться, то это моя.

Моя кровь упала на землю, попала по кровокамню, и там зацвели голубые цветочки.

— Ты — не Улаг, Финмарк, — сказала я. — Только я могу сделать это.

— Тогда подожди! Пару месяцев. Проведи их со мной. Я покажу тебе чудеса, от которых у тебя завернутся волосы.

Я слабо улыбнулась ему.

— Нужно сделать это сейчас. Весь Фейвальд знает твое имя. Если я не пройду в дверь сейчас, мы можем сюда больше не попасть.

Я сглотнула и посмотрела на нож. Брызг моей крови хватит, или мне нужно вонзить ножик в грудь?

Я упала на колени, подавляя страх из-за грядущего. Если фейри боялись того, что скрывалось за той дверью — а они терпели всякие ужасы — разве я не должна была бояться? Я могла справиться со смертью? А если там я буду постоянно тонуть, и смерть будет давить на меня, пока я не перестану дышать или думать?

Я дрожала всем телом, ладони тряслись, кровь капала на камень. Я услышала слабый всхлип и подняла голову, но была только я. Я паниковала из-за смерти.

— Отпусти меня, Кошмарик, — сказал Скуврель с темной яростью в глазах. — Не делай это.

— Это ты привел меня сюда, — я давилась словами. — Ты нашел меня в мире смертных, пока работал на мою сестру. Ты охотился на меня, и когда я думала, что поймала тебя, ты поймал меня и принес в Фейвальд, да?

— Да, — прошипел он.

— Но даже до этого ты спас мою мать от Маверика, да? Ты знал, что она родит ребенка, который освободит Фейвальд?

— Да.

— Ты заставил ее пообещать, что она не помешает нам прийти сюда.

— Да.

— Ты прочел пророчества и понял, что нужны близнецы, и моя сестра — лишь часть загадки?

— Да.

— Ты женился на мне, чтобы держать близко, чтобы убедить меня умереть за тебя.

— Я и не притворялся, что было иначе.

Я сглотнула.

— Ты заставил меня плясать под твою дудку, хитростью заставил подтвердить наш брак, простить тебя за жертву моей сестрой, согласиться на жертву собой. Верно?

— Да, — его глаза обжигали мои. И в этот раз это было признание.

— Ты заставил меня влюбиться в тебя.

— Это, мой Кошмарик, ты сделала сама.

— Ты притворялся, что любил меня.

— Я не притворялся, что чувствовал к тебе то, чего не было. Ты пробралась в мои кости, била меня виной, мучила стыдом, издевалась близостью твоей смерти. Но что я мог? Я думал, только так можно спасти всех нас. Пара девочек, отданных по их воле, чтобы спасти Фейвальд от спутанности. Когда-то мы были смертными. Ты видела, наверное, своими глазами, как твоя драгоценная смертная деревня стала запутываться от ненависти и лжи. Они становятся как мы. Так начинали фейри.

— Как?

— Началось с мысли, что ты лучше других. Потом это растет, спутывается с ненавистью и ложью, эгоизмом и безразличием. И вскоре ты становишься просто запутанной массой. И что может спасти от этого?

Я встала и прошла к нему, забрала из его руки золотой ключ.

— Ты сказал, что я могу. И я это сделаю, — я взглянула на Дверь Жути. Желудок сжимался. Осмелюсь ли я шагнуть? Как плохо там будет, если Дикая Охота утаскивала туда? Что за пытки меня ждали? Смогу ли я их вынести? А потом… что будет потом?

Мне нужно быть храброй. Нужно и это отдать огню внутри.

— Освободи меня, Кошмарик. Позволь помочь, — умолял Скуврель. — Ты не видишь, что я заслужил эту смерть?

Бесполезно. Это была моя дорога. Я могла пройти ее только одна.

— Я люблю тебя, Финмарк Торн, — я едва смаргивала слезы, склонилась и поцеловала его потрескавшиеся губы на прощание. Я не собиралась выбирать свое счастье выше его счастья.

Вдохнув для смелости, я шагнула к двери и вставила ключ в замок.