Империя дракона

От последнего предложения Генри дернулся так, что флакон выскользнул у него из рук.

–Я лучше днем проверю, – успокоившись, заявил он. – Сейчас все равно темно, еще угожу в болото. Как же вы тогда будете справляться с трудностями без вашего верного слуги.

–Уж как –нибудь справлюсь, – холодно улыбнулась Пантея, расправляя помявшуюся накидку. Может быть, мне только показалось, что в оперении райской птицы, подлетевшей к пряхе, блеснули зеркальные перья, в которых Пантея быстро поймала свое отражение и самодовольно усмехнулась. Она прислонилась к стволу ясеня, грациозная, неповторимая и прекрасная хищница, а над ее головой шелестели и переплетались ветви смешанного леса.

–Зря тратишь время, Генри, – насмешливо протянула она. – Бессмысленно прихорашиваться перед следующей встречей с князем. Легче будет украсть перстень, чем его выпрашивать.

–Украсть аметист?! – Генри, на миг забыв о том, как полагается вести себя перед госпожой, чуть не расхохотался. – Легче будет украсть у него из-под носа его слугу Камиля, чем это злосчастное кольцо.

–Только не этого болвана, – к шутке Пантея отнеслась серьезно. – Его еще придется кормить и …поить, а пользы никакой. К тому же, где бы он не оказался, он будет продолжать шпионить во славу своего господина.

–А по-моему, он хотел бы служить совсем не князю, – очень метко заметил Генри. – Могу ошибаться, но кажется его бывший хозяин разбил ему сердце, и теперь этот рыжий хитрый проныра зол на весь мир.

–Тебе-то какое дело? – Пантея со злостью швырнула в сундучок последнюю поднятую с земли вещь, костяной гребень. – Все наши планы сорвались, а ты даже не переживаешь. Надо же было мне так просчитаться, решить, что этот негодяй утратил бдительность.

–Вы думали он расчувствуется при виде того калеки, который проник в Лары, чтобы потребовать врачебную или колдовскую помощь, а он как назло оказался умным, находчивым, закаленным в боях, в общем образцом, в то время как вы предпочли бы видеть его в длинном списке побежденных.

Прислушиваясь к Генри, я начал понимать, почему им с Камилем удалось найти общий язык. Мое желание пригласить его на службу даже усилилось, но я решил пока не вмешиваться в течение судьбы. Когда очередной поворот жизни поставит Генри в отчаянную ситуацию, то мой посланник явится к нему и предложит спасение. Не хотелось навязывать благотворительность тому, кто пока что в ней не нуждался.

Я развернулся и побрел прочь, не потому, что от непрерывных пререканий зазвенело в ушах, а потому, что последняя реплика брошенная Пантеей задела меня за живое. « Ее величество одержала свое первую победу над нечистью дракона, она должна побеждать и дальше, мы не имеем права подводить ее».

Значит ли это, что победа одержана на поле боя? Ни одна сухая ветка не хрустнула под ногой, пока я выбирался из леса, я даже уже не шел, а парил над землей. Мне надо было долететь до Виньены, до королевского дворца, надо было спросить обо всем у отца Анри. Он сейчас не на поле боя, он просто не мог остаться в лагере после того, как на щеках выступили уродливые багровые пятна. Наверняка, он сейчас в своих апартаментах в окружение лекарей. Никто не заметит, как дракон подлетит к крыше дворца. По крайней мере, я надеялся на то, что не заметит. Я был слишком взволнован, чтобы соблюдать инкогнито, и всякий, у кого зоркие глаза мог понаблюдать и узнать, что бывший наследник короля – оборотень. Разбив достаточно высокое, чтобы пропустить меня окно, я влетел внутрь, ощутил холодок паркета под руками. Да, именно под человеческими руками, хотя секунду назад они были когтистыми лапами дракона. Превращение теперь происходило мгновенно, как быстрая вспышка молнии. Я понял, что нахожусь в пустой тронной зале и кто-то присутствует здесь кроме меня, скорее всего сам король. Это его мудрые проницательные глаза наблюдали за перевоплощением из полутьмы.

Я приподнялся, сел на полу, откинул волосы со лба и заметил, что весь паркет исцарапан когтями. Глубокие борозды от когтей содрали лакировку и расщепили дерево редкой породы. Наблюдавший за метаморфозой король молчал, возможно принял происходящие за бред или просто не желал вызывать охрану. Ведь он с самого начала отнесся ко мне доброжелательно, он был обязан мне жизнью и, наверняка, запомнил мои бессвязные предупреждения. Поверил ли он тогда в то, что они правдивы? Не важно, главное, он узрел истину сейчас.

–Простите, – произнес я, кивнул на искореженный паркет. – Иногда такое случается. Приступ безумия начинается внезапно, и не проходит до тех пор, пока я не принесу что-то ценное в жертву своему демону.

Мой голос звонко отдался под сводами тронного зала и прокатился по пустоте наподобие музыки. Впервые звуки собственного голоса были мне более неприятны чем гнетущие молчание.

–Теперь вы ненавидите меня? – свирепо сощурившись, осведомился я. – Если на этот раз ваши подданные захотят устроить бунт против меня вы присоединитесь к ним? Отправите меня на костер, как врага всего рода людского?

Опять тишина. Мне уже казалось, что ответа никогда не последует.

–Так как? – презрительно переспросил я и в тишине прозвучало четкое, решительное:

–Нет!

Не ответ, скорее обещание, клятва и по тону голоса можно было догадаться, что она нерушима.

–На вашем месте я хотя бы испугался. Не я, тот смертный мальчик, которым я был, но вам об этом знать не за чем. То было вечность тому назад. А теперь я привык относиться к опасности пренебрежительно, поэтому и играл с вашим величеством в кошки-мышки, давал тонкие намеку и ждал догадаетесь вы или нет, позовете охрану или отпустите меня с миром. Открываться вам я раньше не собирался.

–Так что же изменилось? – не громко и не очень уверенно спросил король, и под сводами зала тут же раздался красивый, звенящий, сверхъестественный смех. Смех, исходящий из приоткрывшихся ворот потустороннего мира. Я даже не сразу понял, что то засмеялся я сам и в горле после этой не веселой насмешки остался привкус горечи.

–Я влюбился, – безразличным тоном пояснил я. Само заявление противоречило моей природе. По ту сторону не влюбляются. Оставалось надеяться, что за моей временной бравадой его величество не увидит отчаяние обреченного.

–Мне известно про ваше поражение, иначе я бы не явился. Где Анри?

–В зале совета, – ответил король. – Если бы он не отлучился, поражения бы не было. Он умеет добиваться победы, но какой ценой? Его спутники сражаются, как злые духи, а не как рыцари.

–О …это мне известно, – с пониманием протянул я. Сражаться по правилам – это попросту было не для Анри.

–Он такой же, как…

Вопрос застыл на устах короля.

–Такой же, как я? – закончил я за него и задумался. – Нет, до высших сословий в нашем мире Анри далеко. Все, что он может это творить мелкое зло. Уничтожить целую цивилизацию не в его власти. Не в его силах также противостоять мне. С самого начала я не мог принять ваше предложение наследовать трон, потому что я принадлежу моему проклятому обществу, моей темной стране. У меня не хватит красноречие, чтобы описать вам законы, тайны и великолепие этой империи. К сожалению, Анри тоже принадлежит к ней.

–И не сложно было понять, что в то страшное утро из чащи вышел не человек.

–Я не ангел, посланный вам в утешение о потерянном сыне, – прервал я его мысль. – По крайней мере в моей душе нет ничего ангельского, внешность не в счет. У зла должна быть маска.

Глупо было утверждать о том, что я чудовище, при этом пребывая в самом прекрасном из своих обличий. Я просто поднялся на ноги, отряхнул плащ и самостоятельно побрел разыскивать зал совета. Надо же Анри уже успел добраться до дворца, а я то думал, что он, как неприкаянная душа будет еще много ночей без дела шататься по Ларам.

Двери нужного мне зала были распахнуты. За круглым столом, как призраки сгорбились некогда величавые фигуры.

–Тринадцать – чертова дюжина, – подсчитал я, застыв на пороге. – У рыцарей из твоего ордена довольно невзрачный вид, Анри. Неужели ты собираешься в гости в этих лохмотьях.

Глаза Анри метали молнии. Одежда угрюмых цветов как всегда болталась на нем, будто на вешалке, кожа выглядела слишком шероховатой, будто перенесла опасное заболевание. У всех членов его ордена был не более благоприятный вид, и не менее скверный характер, чем у вожака. Потрепанные крылья мерцали бледно, как отлетающие души. В облике падших эльфов не было той ярости и многоцветия, как у их более удачливых собратьев, оставшихся пределах империи.

–Говорят ты выработал собственную стратегию, Анри?

Анри самодовольно усмехнулся. Усмешка вышла больше похожей на оскал черепа, но я старался этого не замечать.

–Каждый сражается за себя, как может, – пояснил Анри. – Нашим противникам приходиться сражаться с невидимыми врагами.

–То есть вы становитесь незримыми, а потом щиплете, кусаете и царапаете своих соперников, чтобы те поскорее бросились на утек. Так поступают только трусы.

–Нет, Эдвин, – горячо возразил Анри и даже приподнялся в резном отцовском кресле. – Я научился у тебя наслаждаться страхом своих врагов. Любопытно наблюдать, как они смотрят сквозь меня, не замечая опасности. Их пугает вид сабли или пики, которая взмыла в воздух сама собой. Откуда смертникам знать, что это моя невидимая рука наносит роковой удар.

Анри навострил острые уши, будто ловил какой-то далекий звук.

–Слышишь хотя бы звук шагов или чей-то шепот? – поинтересовался он. – Скажи, хоть раз во дворце стояла такая тишь? Никто не смеет ни то, что прекословить, даже разговаривать в полный голос. Меня здесь уже бояться почти так же, как твои подданные бояться тебя. Скоро я стану величайшим из правителей сего мира. И ты не сможешь ни меня приручить, ни помешать.

–То есть ты хочешь приобрести среди людей такой же авторитет, какой я приобрел в своей империи?

–Точно, – не стесняясь поддакнул он. Все остальные молчали, когда Анри говорил и не смели вставить в наш диалог ни слова. Очевидно эта обреченная компания считала его прирожденным лидером. Осознавали ли они все каково им будет навеки оставаться изгоями? Что станет с ними через год или два, если они так и не вернуться в империю?

–Мы вернемся, но не больше чем на час, – словно угадав мои мысли сказал Анри. – Скажи, один час пребывания в твоей стране вернет нам былую привлекательность?

–Думаю, да. Определенно сказать довольно трудно. Никто из вам подобных еще не подвергал себя такому эксперименту, – я обращался ко всем тринадцати эльфам, сидевшим за столом, но отвечать мне не смел никто, кроме самого Анри. Никто кроме него не отважился встретиться со мной взглядом. Только нахальные, поблекшие глаза Анри неотрывно и с нескрываемой завистью изучали мое лицо.

–Не пора ли тебе слетать проверить не похитил ли кто твои сокровища? – нагло осведомился он. – Я недавно прочел, что драконы любят спать на грудах золота потому, что драгоценные ископаемые, руды и металлы – это единственное, что осталось неизменным с сотворения мира. Все остальное меняется, а ты вечен, вот тебя и тянет к чему-то привычному, ценному и знакомому.