Империя дракона

–Ты отпустил его из жалости? – Роза тоже вышла на балкон, ничуть не боясь продрогнуть. В бальном платье абрикосового цвета, как паутиной, покрытом воздушным газом, она выглядела воплощением совершенства. Бриллианты сверкали в браслетах на ее запястьях, в ожерелье на шее, в тонком венчике на голове и от их блеска ее кожа казалось такой же бледной, как снежный вихрь над долиной.

–Я сомневаюсь, что демон может обладать такой добродетелью, как жалость или сострадание, – я попытался угадать, что из слов Анри она слышала и восприняла всерьез, а что нет.

–Зачем ты себя так называешь?

–Я так привык, – я подтянул колени к подбородку и обхватил их руками. Сидя на балюстраде, я наверное выглядел ожившей статуей, безмолвным стражем, наблюдающим за событиями внизу. Стоит только прыгнуть вниз и я обращусь в дракона или разобьюсь об острые валуны в замерзшем рве?

–Ангелы бессмертны, – тихо молвила Роза за моей спиной.

–Я знаю.

–И тебя тоже нельзя убить.

Она коснулась моего запястья, пытаясь отыскать шрам, но шрама не было, только тонкий обруч золотого кольца. Мне показалось, что Роза пытается определить обручальное оно или нет, и чья это печатка. Я не знал слезы ли это у нее на щеках, или просто снежинки тают коснувшись ее кожи, знал только, что никогда раньше не видел такого прекрасного и возвышенного создания. А потом поцелуй, как во сне в доме аптекаря, как в предсказании князя. Только моя голова до сих пор была на плечах, тонкая алая полоса не отделяла шею от туловища, а я уже ощутил холодное прикосновение губ музы к моим губам.

Я открыл глаза, на ресницах остались капли от талых снежинок, но тень, мелькнувшая в зрачках была слишком четко видна. Роза ее увидела и …узнала меня. Всего лишь на миг в ее глазах промелькнуло узнавание, она отошла на шаг, не в силах произнести или прошептать роковое слово «дракон».

–Ты убила бы меня, если б могла? – прямо спросил я.

Она только отрицательно покачала головой. В затянувшейся паузе раздалось едва слышное, но решительное «нет» и я улыбнулся уголками губ, радостно, почти удовлетворенно.

– А ты бы сжег меня в одном из своих массовых аутодафе, если б захотел?

–Нет…никогда, – я тоже резко мотнул головой, словно отрицая даже возможность подобной своей причуды. – Только не тебя.

–Почему?

–Потому что ты это самое лучшее, что было у меня в жизни, – я сказал не задумываясь, но это была неопровержимая истина. Даже в тот вечер, когда направила на меня мушкет Роза все равно оставалась единственным светлым пятном в моей жизни. Я пытался понять не уловила ли она легкую странность или архаичность моей речи, а может необычную изящность жестов, присущую прошлому столетию, не насторожило ли это ее. Вряд ли. Роза сразу поняла, что я существо из другого века и это ее не пугало, а напротив восхищало.

Где-то в гуще метели метнулось такое же белое, как и снег существо. Только благодаря особенной остроте зрения мне удалось рассмотреть его. Роза моей зоркостью не обладала, но насторожилась услышав знакомый шелест. Я все же пытался отыскать взглядом очертание огромных, нежных, как у голубя крыл, но их уже не было, осталось только непривычное ощущение дискомфорта, будто кто-то посторонний пытается вторгнуться в мои владения.

Предусмотрительности ради я вывел Розу с балкона и крепко закрыл стеклянные двери. Стекло – хрупкая преграда, но все-таки лучше, чем открытая щель для неизвестного лазутчика.

–Она что-то хочет от тебя, иначе зачем возвращается снова и снова, – Роза, нервно сжав кулачки, прошлась по комнате, остановилась перед столиком и удивленно воззрилась на все еще не спрятанный окровавленный кусок тафты. Он остался, а скрипки не было. Кто-то унес ее с собой. Первой мыслью было, Винсент! Но рассудительность взяла свое. Зачем Винсенту снова воровать предмет, с которым связаны переживания не только далекого прошлого, но и последних дней. Поразительно, как ему вообще захотелось поднимать скрипку, после того случая в лесу с волком. Другой бы так и оставил ее в снегу.

–Эдвин, у меня нет ни огненного дыхания, ни крыльев, ни когтей, чтобы себя защитить, – в голосе Розы послышались то ли капризные, то ли обиженные нотки. – Стрелять я умею, конечно, но не слишком метко.

–Если у дракона есть подопечная, то никто не посмеет причинить ей вред, – самоуверенно заявил я.

Даже если Розу мои слова отчасти и убедили, мушкет она все равно собиралась все время держать под рукой. Я никогда не спал с оружием под подушкой, но решил, что Роза может делать, как угодно, лишь бы только у нее не возникло желания сбежать из замка.

–Если б я умела колдовать, – произнесла Роза. Может мне только показалось, что бриллиантовые капли от венчика засияли у нее на лбу чуть ярче, чем вообще способны сверкать драгоценности.

–Что? – я был крайне удивлен. – Повтори!

Меня самого насильно заставили штудировать азбуку чернокнижников, заперли под землей, чтобы я не отрекся от тайного занятия, поэтому я не мог поверить в то, что кто-то без принуждения готов просидеть хоть час над моими дьявольскими книгами.

–Неужели ты, правда, на это готова, Роза? – это многим облегчало мне задачу, ведь с самого начала я выбрал ее, как ученицу, ту, что унаследует мои навыки, но долгое время не знал, как подойти к делу. – Ты подумала о последствиях, когда сделала такой вывод?

–А ты о них подумал, когда взялся за изучение черных книг?

–У меня не было выбора.

–А у меня был? Как только я увидела тебя в толпе на балу в Ларах, то поняла, что ты пришел за мной.

–Точно так же я приходил за многими, за всеми, кого собирался убить и они тоже внезапно понимали, что я их судьба, которой не миновать, – в памяти пронеслась долгая череда красочных, страшных фрагментов. – С тобой все было иначе. Я взлетел на балкон того дома, чтобы причинить боль кому – нибудь из тех, кого там найду, а поранился сам.

–Я еще долго ждала, что где-нибудь на рынках, площадях или ассамблеях в толпе промелькнет твой плащ, тот самый алый шитый звездами. Если внимательнее присмотреться к златотканому узору вокруг этих звезд, то можно увидеть несколько символов, которые никак нельзя отнести к безобидным наукам.

Я наклонил голову, признавая ее догадливость.

–Когда я впервые увидела крылатую девушку за окном, мне показалось, что у нее изранены и окровавлены пальцы, ведь вполне возможно, что она скреблась об оконную раму, требуя, чтоб ее впустили. Но потом…можно было, наверное, сразу рассмотреть, что у нее вместо ногтей очень острые когти.

–И что ты хочешь этим сказать?

–Она такое же создание, как ты, а я – нет, – Роза тряхнула длинными круто завитыми локонами, так, что они заструились по плечам и по корсету. – Пока нет, – чуть изменив интонацию, добавила она.

–Я совсем не хочу, чтобы ты стала таким же проклятым, потерянным существом, как изгои нашего общества, – попытался возразить я.

–Они не ущербные и не потерянные, они прекрасны, – настойчиво возразила Роза.

–Если присмотреться то в каждом из них ты найдешь хоть какое-нибудь маленькое уродство, просто они очень умело прячут свои недостатки под роскошным одеянием, – как я мог объяснить ей, что такие дефекты, как, например заостренные уши у эльфов, непременно существуют для того, что указать на их неземное происхождение. У кого-то из фей глаза были разного цвета, кто-то прятал под расшитыми бисером перчатками шестой палец или наоборот пытался скрыть недостаток одного из пяти. Слишком длинные тонкие пальцы, будто паучьи лапки, и заостренные ногти, да еще и крылья за спиной у очаровательных дам, разве все это не доказательство того, что в каждом члене блистательного общества есть какой-то недостаток, что каждый из них будто бы помечен высшей силой, чтобы люди смогли сразу угадать в своей толпе присутствие чужеродных существ, то есть тех, кого они прозвали проклятыми. Благо, что цивилизация с давних времен пошла вперед, крылья можно скрыть под просторной накидкой, а заостренные ушки под модной шляпкой и все это не вызывая никаких подозрений, естественно при соответствующей погоде, а не в жару. Знойным летом Винсент в своем наглухо застегнутом воротнике выглядел более, чем подозрительно. Из всего собрания я был пожалуй единственным, кого сверхъестественная природа не отметила никаким внешним уродством, кроме тени в зрачках, разумеется, и кроме зверя, притаившегося глубоко внутри меня. А людей, как известно, особенно придворных, внешность интересует гораздо больше, чем состояние души. Немногим смертным дано заглянуть вглубь, в самые прорези прекрасной маски, копирующей человеческое лицо, и заметить там нечто необъяснимое.

–Ты обвинишь меня в излишним цинизме, но я склонен думать, что весь блеск и роскошь, вечная феерия, царящая в кругу фей – это всего лишь внешнее прикрытие для внутренней пустоты, – попытался объяснить я Розе. –Царство, где нет других чувств, кроме желания повеселиться и исподтишка поиздеваться над смертными, обречено было бы на медленное увядание. Все блистательное собрание перессорилось бы и разбрелось по разным сторонам, если б не было того, кого принято называть душой общества, того, кто собрав вокруг себя существ с разными интересами смог бы объединить их, поэтому однажды …довольно давно человек, которого я назову князем, начал настоящую охоту за ребенком, отмеченным десницей судьбы.

–Чтобы отдать этого ребенка в когти фей?

–Чтобы сделать из него своего ученика…Независимо от желания самого обучаемого, просто потому, что ему суждено было стать некоторого рода смесью, наполовину таким же проклятым, как они, – я кивнул в сторону юга и резиденции фей, – наполовину человеком, чтобы свободно разгуливать и в том и в другом мире, вне подозрений людей и вне опасности возле убийц.

–Этого я как раз и хочу, стать настолько опасной, что эти существа не посмеют меня тронуть, а внешне остаться самой собой, чтобы ни у кого не возникло подозрений, – Роза чуть не захлопала в ладоши от восторга по поводу того, как точно я выразил ее мысль.

–Ты видела горло Винсента?

Такой прямой вопрос несколько ее обескуражил. Уже без радостной улыбки Роза сдержано кивнула.

–Его шрамы это предупреждение тебе и всем, кто пойдет по моему пути. Занимайся тайными науками сколько пожелаешь, принцесса, но помни, один неверный шаг и точно такая же печать может остаться на тебе.

Ну, вот, я уже начал ее напутствовать, а ведь сам за миг до этого лицемерно пытался предостеречь от неправильного пути. Конечно же, я должен был сразу заметить, что постоянно таскаясь туда сюда с колдовскими книгами, манускриптами и разными трюками, я оказывал на Розу дурное влияние. Кумиру хочется подражать, а я вместо того, чтобы показать пример достойный подражания, отпускал двусмысленные замечания, намекал на некую тайную силу, входил и выходил из замка, при этом не открывая дверей, будто просачиваясь сквозь стены. Никогда не пользовался ни кресалом, ни трутом, ни огнивом, чтобы высечь искры для разведения огня, никогда не пытался объяснить, что мы не замечаем поваров, лакеев и прочих слуг в замке, потому что они настолько вышколены и деликатны, что не смеют показываться гостям на глаза. В общем, перечень недостатков можно было бы перечислять до бесконечности, но Роза, очевидно, сочла все эти мелкие фокусы грандиозными возможностями.