Тень великого колдуна

Глава 3

Итоги душевных посиделок у бургомистра вкупе с тем фактом, что за всю ночь на мою особу не было совершенно ни одного покушения (если не считать нападения шайки клопов), заставили меня окончательно распрощаться с версией о преступном сговоре между добром и злом. Приходилось признать, что оборотень, если он все-таки где-то существует, работает без посредников. Видно и мне придется трудиться самостоятельно. Для начала следовало хорошенько осмотреть окрестности, определиться что тут, кого и как.

На выходе из конюшни меня поджидали два делегата из городской ратуши: чернокрылый маг и темноволосый охотник. Не моргнув и глазом, они осыпали меня градом комплиментов, отдельно упомянув мою неземную красоту (помятое ото сна лицо с припухшими веками и всклокоченными волосами), грацию (шаркающая походка портового грузчика), проницательный ум (ну, что есть, то есть). Быстро исчерпав мои немногочисленные достоинства, они переключились на кобылу. Как мне показалось, с куда большим энтузиазмом и откровением. Это уже походило на форменное издевательство. Я не выдержала конкуренции и громко кашлянула, вопросительно поднимая брови. Какого черта? Оказалось, что делегаты принесли извинения от имени бургомистра и благую весть о том, что зла на меня не тот держит, чего и мне желает. Извинения я приняла, вежливо поблагодарила за участие от своего лица и морды кобылы, но от сопровождения на прогулке отказалась. Ибо собиралась увидеть все, что есть, а не только то, что мне покажут.

К сожалению, без сопровождения все-таки не обошлось. Бегать от тайных соглядатаев в городе, который они знали, как свои пять пальцев, было глупо. Вылавливать юрких мужиков по подворотням, отчитывать их или окончательно портить всем настроение не хотелось, они тоже люди подневольные. Поэтому проще всего просто не обращать внимания на слежку.

Первым делом я посетила главные городские рынки и корчмы, основательно затарившись продуктами, напитками и, конечно же, слухами. Надежные источники, как то «лучший друг знакомый жениха троюродной косоглазой племянницы супруги старшего вороватого брата помершего в прошлом году от сенной лихорадки деверя моей младшей сестры» с достоверностью вплоть до «совру, гадом буду» и «чтоб мне попухнуть» удалось узнать следующее:

— Облавы на оборотня устраиваются до того часто, что всем героям «материала для подвигов» уже не хватает. Городскому правительству приходится тайком завозить хищников из других регионов. Менее щепетильные личности, вроде корчмаря Дрыни Седого с улицы Висельников наловчились устраивать для приезжих платные незаконные облавы, привязывая волчьи шкуры на молодых кабанчиков, диких козлов, и даже своего конюха Ирдюка.

— В самом существовании оборотня никто не сомневался. Видел его каждый второй, правда показания «свидетелей» так разительно отличались, что можно было заподозрить, что в Логе орудует целая шайка разномастной нежити.

— Те же источники утверждали, что радоваться гаду (то бишь оборотню) осталось не долго, ибо справедливость все же существует, чему имеются серьезные подтверждения. На прошлой седьмице бессовестные Дрыня Седой и его конюх Ирдюк, потеряв всякий стыд, вылакали бочку дорогого велицского вина, ни с кем из добрых людей не поделившись, и вломились в дом к девице Ивонне Жиарской, перепутав тот с борделем. Более трезвый и тренированный Ирдюк успел сбежать, побив все свои старые рекорды. Менее сильный духом и телом корчмарь рухнул в обморок прямо в изящные, но крепкие руки правосудия. Народ, конечно, взволновался. Ибо девица Ивонна была широко известна своим целомудрием, набожностью и еще тем, что прошлым летом этими самыми руками в одиночку заломала некстати подвернувшегося ей медведя. Помолвка с корчмарем объявлена на завтра.

— Оборотень — гад, и это бесспорно. Но всего за три года Волчий Лог превратился из обнищавшей лесной глуши в процветающий и развивающийся торгово-промышленный центр. Отстроились постоялые дворы и корчмы. Буйно зацвела торговля чесноком, оберегами и оружием. Наладился экспорт тулупов и шапок. Смертность от этого не уменьшилась, но зато благодаря приезжим охотникам заметно повысилась рождаемость и пополнилась городская казна.

— На вырученные деньги сноровистый бургомистр поправил крышу городской ратуши, обновил крепостную стену, назначил хорошие пособия для стариков, вдов, сирот и увеченных. Себя, конечно, тоже не забыл. Но, вообще, бургомистра трогать не следует. Он мужик вспыльчивый, однако ж справедливый, за него любой горожанин грудью встанет, как за отца родного.

Короче, картина вырисовывалась вполне жизнерадостная, но бесперспективная. Выходило, от оборотня одна сплошная благодать, в самую пору действительно устанавливать ему памятник и выставлять почетный караул. Вот всегда удивляла меня способность людей находить выгоду даже в самых тяжких ситуациях. Эпидемии, природные катаклизмы, войны и даже общественные уборные неизменно оборачиваются для какой-то части человечества источником повышенного дохода. Но, заходя с другого бока, бургомистр никого не убивал, не грабил, просто сумел вовремя распознать выгодный источник финансирования и правильно организовал городское управление.

Заплутав в доводах без всякой надежды на получение дельных выводов, я вынужденно перешла к следующему этапу расследования. Оставила кобылу в конюшне и отправилась осматривать окрестности. Логский лес произвел на меня впечатление. С первого взгляда лес, как лес. В меру дремучий, заросший колючим кустарником, мхом и грустными осенними деревьями. Пользуясь отсутствием листвы, солнце заливало все вокруг сказочным золотым сиянием, рисуя на ресницах семицветные радуги и переполняя сердце ожиданием чего-то нового, волнующего, необычного. Я невольно замечталась и… дождалась.

Пришла в себя уже вниз головой, подвешенная за ногу к ветке здоровенного дуба. На звуки ругательств появились два неизвестных мужика, извинились, быстро спустили меня на землю, скрутили веревку, и, жутко смущаясь, удалились в ближайший орешник. Дальше я была уже настороже. Только это помогло избежать десяти таких же гостеприимных, заваленных листвой петель, трех спрятанных в траве сетей, тринадцати капканов и бессчетного количества ловчих ям, которые попадались едва ли не на каждом шагу. По мере углубления в чащобу, становилась все необычнее. То и дело встречались неунывающие грибники, которых не пугало даже полное отсутствие грибов, на удивление крупные старушки-травницы, целые отряды одиноких лесорубов, юные девы с трехдневной щетиной, одиноко и беспомощно блуждающие вдали от города, не говоря уже про такие чудеса природы, как говорящие деревья, возмущенно сопящие пригорки и матерящиеся кустарники.

На постоялый двор я вернулась только за полночь. Страшная, замерзшая, злая, как застрявший в дупле удуг, и окончательно утвердившаяся в мысли об отъезде. Логика моих размышлений была проста. Если логского оборотня до сих пор не поймали, значит, он не полный гидж. Отсюда следует, что в окрестностях Городца его искать бессмысленно. Только полный гидж будет промышлять в лесу, забитом по самые макушки алчущими наживы охотниками. Любая здравомыслящая тварь поискала бы более спокойное и полезное для пищеварения местечко.

Я стащила влажные осточертевшие сапоги, и, не зажигая свечей, уселась за стол, развернув приобретенную утром карту, в которой на протяжении всего дня старательно отмечала места предположительных нападений красными кружками. Топография Волчьего Лога затейливостью не отличалась. Обозначенный жирной кляксой Городец находился в центре, от него отходили кривые лучики-дороги, соединявшие город с многочисленными, затерянными в глуши селами. Для разнообразия подумаем. Где бы я обосновалась, будучи коварной нежитью? Юг пока оставим, слишком близко главный тракт. На западе и востоке слишком много красных кружков, неприлично ставить кровать вплотную к обеденному столу. Значит, остается север. А здесь у нас сплошные болота и три непотопляемые деревеньки. Крайние мне что-то не очень приглянулись, уж слишком далеко пилить до других районов. А вот эта деревенька Серые Ивы, что ближе к центру очень даже ничего. Конечно, никаких гарантий, что мы с оборотнем мыслим одинаково, но оставаться в Городце ни ему ни тем более мне не разумно. * * *

Накрапывал дождь. День уже окончательно склонился к вечеру, окутав дорогу сиреневыми сумерками и густым непроглядным туманом. Непроглядным — это для людей, но не для игигов. Я очень даже хорошо разглядела редкий ивняк, притопленный водой, заросли сухого камыша, позднюю лягушку, в последний момент выскочившую из-под копыт лошади, и даже первые признаки человеческой цивилизации в виде дырявого сапога и деревянного указателя. Сразу за указателем обнаружились два дюжих молодца, увлеченно переводящих наименование родного населенного пункта на менее культурный, но более доступный в их понимании язык. Кобыла натянула поводья, недовольная тем, что ее одернули от аппетитного куста, и возмущенно всхрапнула.

Парни разом присели, испуганно уставившись на выплывающую из тумана зловещую черную фигуру, на поверку оказавшуюся не шибко фигуристой девицей на безобидной лошадке. Даже со скидкой на отсутствие макияжа, прически и платья с модными кружевными оборками, вряд ли я представляла собой настолько печальное зрелище, насколько погрустнели их лица. Не проронив ни слова, парни быстро нырнули в высокие заросли сухой травы.

Странно. Что-то мне их физиономии показались знакомыми…

Воспользовавшись моим замешательством, коварная кляча поднялась на дыбы. Мое настроение резко упало, а я отправилась следом, вынужденно пересев из седла на влажно хлюпнувшую кочку. Агхруш! Зато сразу вспомнила, где видела этих парней. Вежек и Арко, они сопровождали меня до Городца вместе с местным старостой Сашеем.

Лошадь меланхолично обгладывала веточки на полюбившемся кусте, бессовестно игнорируя мои обличительные речи. Только что хвостом, как от надоедливого овода не отмахивалась. Я устало вздохнула, изловила саботажницу за поводья, и уже не рискуя, собственоножно зашагала по натоптанной тропинке туда, где брезжили огоньки человеческого жилища.

Мне глянулся маленький аккуратный домик у самой дороги. Из трубы столбом валил дым. Пахло свежими поленьями и мясным пирогом. В хлеву мычали коровы, блеяли овцы. Воображение тут же красочно изобразило горячий ужин, стакан парного молока, мягкую пуховую перину и белоснежное одеяло с отогнутым уголком. Императорское кольцо и деньги давали мне все основания надеяться на самый радушный прием. В самом деле, стоило только ступить во двор, как на встречу оживленно выскочили все домочадцы, включая мужчин, женщин, детей и стариков. Несомненно, это был случай редкого гостеприимства. Так меня не встречали нигде и никогда.

Никогда раньше передо мной не бухались на колени, не рыдали, не хватали за рукава, не пытались облобызать мои сапоги и копыта лошади. А таких надрывных истеричных завываний не смогла бы воспроизвести даже стая голодных экимму. Впечатленные неожиданной звуковой атакой мы с вороной попятилась и, чуть не застряв в калитке, опрометью выскочили наружу, подальше от этого сумасшедшего дома.