Месть лавандовой феи

Эпилог

Процесс над Ронной Торнберн-Хаксли был громким и вошел в учебники для законников многих королевств. Отчасти потому, что вел его сам королевский прокурор, который после суда подал в отставку, отчасти потому, что впервые подсудимую, чтобы доставить в зал правосудия, пришлось сначала лечить и заклинать в храме, чтобы в ее безумии наступило хотя бы временное просветление.

Разговоров, сплетен, газетных статей и скандалов в те дни было столько, что даже казнь бывшего регента и предательство высшего духовенства в храме Пресветлого на время отошли на второй план.

Слишком много разных дел и историй потянула за собой одна исповедь. Ронна, конечно, была достаточно в своем уме, чтобы давать показания — ее дееспособность на время судебного процесса пригласили обеспечивать лучших лекарей и жрецов. Но видимо, слишком тяжело давалось женщине ее безумие. Так что, получив возможность облегчить душу, она не только рассказала в мельчайших подробностях все о своем собственном преступлении, но и много чего поведала о делах своего отца, дядьев и братьев. Могущественнейшее семейство Торнберн в одночасье превратилось из уважаемых членов высшего общества в преступников. Да еще и капитал они потеряли, вложившись в перспективные земли где-то на окраине султанатов.

Золото там действительно было. Но… вот именно.

Во-первых, в султанатах достаточно своих влиятельных семей. И они не собирались пускать на свою лужайку чужаков. Во-вторых, эти самые семейства не отказались пощипать богатых петухов, раз те сами лезут в силки — отчасти поэтому афера Кайдена и Теали удалась так легко. Она была выгодна не только им. Ну и в-третьих, Торнберны успели накопить не только богатства и влияние, но и врагов. Эти самые враги с большим удовольствием воспользовались случаем, чтобы разорить супостатов.

А зеваки и обыватели ужасались и ахали, читая в утренних газетах о судьбе бедной сироты, обреченной гнить в тюрьме за чужое преступление. Райден, тщательно готовя свадьбу своего брата, воспользовался не только своими наработками, но и связями Джеммы в среде журналистов. Судьба Теали и сам ее образ были поданы так искусно, что она за короткое время приобрела бешеную популярность в народе. История о том, как узница от безвыходности открыла в себе дар и нашла в старом замке правду о древней богине, превратилась почти в сказку для взрослых и детей. А уж появление принца, то, как девушка его спасла и они оба вернулись едва ли не с того света, чтобы восстановить справедливость…

Короче говоря, даже старый церемониймейстер королевского двора, желчный старик, помешанный на обычаях предков, соблюдении всех правил и чистоте королевской крови, не нашел что возразить, когда король объявил о скорой свадьбе со сказочной лавандовой феей.

Лавандовой — потому что в сейфе родителей, из которого алчный кузен выгреб все ценное, Теа нашла то, что было ей дороже всех сокровищ мира, а Мортином было не замечено, как ничего не стоящая ерунда.

Семена. Той самой, настоящей лаванды, освященной силой богини. И нежно-сиреневые поля расцвели не только вблизи столицы, но и непосредственно в королевском саду.

Кузен, кстати, напомнил о себе, изыскал возможность и все же написал и матери, и сестре, и даже жене, но от супруги получил лишь документы о разводе, от сестры — молчание, а от матери… отказ. Миссис Палмер могла бы простить за себя, но не за дочь и внуков. И Морти предстоит ответить по всей строгости закона.

Его бывшая супруга перебралась из провинции ближе к столице, ближе к свекрови. Женщина очень четко определила, что связь с Теали полезна. Нет, она не тянула деньги, не пыталась сесть на шею. Она лишь попросила рекомендации и устроилась младшей помощницей в архив мэрии. Бренда, подумав, устроилась в тот же архив. Почему бы и нет? Пусть кареглазый архивариус моложе ее на год, он так смотрит, что в душе снова загорается потухший когда-то огонь.

Дети тоже подружились, и неожиданно крепко. В столице они пошли в одну гимназию, открыли в себе тягу к знаниям и со своим неуемным любопытством исследователей-практиков стали для учителей той еще головной болью.

Миссис Палмер совершенно случайно открыла кондитерскую. Заботами бугая, отрекомендовавшегося лучшим целителем, она сбросила лет двадцать, и даже давно поседевшие волосы вернули цвет.

После жизни в приюте миссис Палмер наслаждалась домашней кухней и с радостью привечала гостей, лишь бы был повод накрыть праздничный стол. Бугай-целитель, уплетая пирог с капустой за обе щеки, с набитым ртом посоветовал открыть столовую, и миссис Палмер послушалась. Теперь ее заведение — одно из самых популярных в среднем городе. От роскоши дворца тетушка решительно отказалась.

— Я хочу жить полной жизнью, а не сидеть в покоях, где горничная даже ложку мне до рта донесет, если скажу. Что я там буду делать? Ездить из дворца слишком долго. Вот зачем я тебе там, Теали?

Бренда тоже отказалась: дворец не лучшее место для детей.

Теали приняла их ответ. Как бы грустно ни было, но вернуть утраченное нельзя, слишком давно их пути разошлись. Но они по-прежнему семья, в которой Теали любят и ждут.

В кондитерской была устроена отдельная комната с отдельным входом. Будущая королева не должна мелькать в общем зале — небезопасно и не по статусу, да и приходила Теали не за вниманием посторонних ей горожан, а за семейным общением.

Именно в отдельной комнатке ее однажды и дождался Трент.

— С тобой хочет поговорить он, — предупредила миссис Палмер, выделив последнее слово интонацией, когда Теали появилась у нее вскоре после окончания судебного процесса. Ронну приговорили к пожизненному заключению. Но не в тюрьме, а в доме для буйнопомешанных. Остальные фигуранты дела тоже получили по заслугам.

Зато тому следователю, который добивался правды несмотря ни на что, вернули и должность, и почет, и уважение.

— Кто? — не сразу сообразила будущая королева, все еще пребывая в мыслях о том, как лучше распорядиться конфискованными остатками денег регента и его приспешников.

— Тот, из-за кого все началось, — вздохнула тетушка.

— Трент?

Почему-то первое, что ей вспомнилось, это как он навязывал ей, гостье и взрослой независимой женщине, свою заботу. И в душе ничего не екнуло. Да, когда-то Теали была влюблена, но юношеский восторг утих, ее любовь к Каю сильнее, больше, глубже. Все равно что сравнивать пруд и океан.

— Так это была ты, вдова султана? — было первым, что он спросил, когда Теа вошла в комнату.

— Да. — Смысла что-либо теперь отрицать не было никакого.

— Я влюбился с первого взгляда. Теали, в моем сердце всегда была только ты, и я помню твой взгляд, когда я впервые увидел госпожу Ильбер-Байан. Ты тоже любишь. Я не знаю, что тебя заставляет продолжать поддерживать короля, но я решу. Я уезжаю из столицы, из страны. Теали, едем вместе. Мы наконец-то будем вместе.

— Прости… — Теа забрала руку, за которую ее схватил Трент, и печально улыбнулась. — Твоя Теали умерла в тюрьме, я не шутила. Вместе с ней умерла и ее любовь. Мне жаль, правда. Но я не она и люблю другого. Потому никогда его не оставлю.

— Понятно… — Трент словно погас и на глазах состарился. Морщины между бровей и у крыльев носа стали заметнее.

— Попробуй начать заново. — Теа сама взяла его за руку и заглянула в глаза снизу вверх. — У тебя есть дети. Это важно. И еще есть шанс встретить настоящую любовь. Иди и пробуй, не смей сдаваться! — В ее голосе прорезались повелительные нотки. — Я хочу, чтобы ты был счастлив. И даю тебе благословение своей богини. Это значит, что если ты сам не будешь вязнуть в прошлом и приложишь хоть немного усилий, то у тебя все будет хорошо!

— Мне никто не…

— Не смей! Не смей так говорить. Твоим детям нужен ты, нужна нормальная семья. Им нужна мать. Так что иди и займись делом, господин королевский прокурор!

— Я подал в отставку, Теа. Ты забыла?

— Отставка с должности не меняет сути. Ты опытный и проницательный следователь, ты отлично делал здесь свою работу и найдешь новую в любом другом месте. Даже если уедешь. Иди. Я обещаю: у тебя все еще будет хорошо.

Трент только покачал головой, не веря в такие чудеса. Но не стал ныть или пытаться переубедить Теали. Только поцеловал ее руку и ушел.

Вскоре он действительно уехал за границу, туда, где учились его дети. Теа не пыталась выведать новости о нем, но они сами нашли ее через несколько лет. Еще одна сказка о том, как некий консультант криминальной полиции спас королеву воров и между ними вспыхнула страсть, заставившая прожженную мошенницу стать добропорядочной матерью семейства, была невероятной, захватывающей и неправдоподобной. Но кому, как не жрице богини, знать, что сказки со счастливым концом случаются и в жизни?

Новым королевским прокурором, точнее одним из коллегии королевских прокуроров, стал мужчина, за пару лет сделавший головокружительную карьеру. С одной стороны, его взлету способствовала благосклонность короля, но с другой, упрекнуть его в непрофессионализме или в готовности пойти на сделку с совестью никто не мог. Это был тот самый инспектор, который годы прозябал писарем в безвестной конторе и хранил верность своим принципам. Когда-то он отказался отступить, и оказалось, что честность вознаграждается.

Он же преподнес сюрприз — явился к Каю и доложил, что дело о гибели вдовствующей королевы закрыто преждевременно, что пожар отнюдь не был несчастным случаем и что королева-мать со служанкой покинули комнату живыми.

Кай взглянул на упертого следователя, который, словно наверстывая, докапывался до истины вопреки всему. Теали уже дважды ставила ему мощнейшую защиту, и жив он оставался только благодаря призрачному кокону из света луны. Если запретить — докопается. Кай расследования не хотел и впервые почувствовал, что честный упрямец в окружении не всегда полезен. Но почему бы не остановить его правдой?

— Тот пожар устроил я. Вчера мама вышла замуж повторно, и она не хочет быть найденной. — Кай невольно вспомнил, с каким нежным обожанием поцеловал руку Джеммы волчий жрец после брачной церемонии, и почти незаметно улыбнулся.

Прокурор на миг запнулся и после секунды промедления произнес:

— Долгих и счастливых лет ее величеству.

— Мама больше не королева.

— Согласно приказу Раза Третьего, матери короля принадлежит титул королевы-матери независимо от происхождения или брачного статуса. Регламент не был пересмотрен.

Кай вздохнул. Только этот прокурор мог так откровенно перечить, и за это Кай особенно его ценил.

— Не был, — согласился Кай.

— Я не потревожу ее величество. — Прокурор поклонился. — Но хотел бы высказать одну просьбу.

— Вот как? — Теперь Кайден по-настоящему удивился.

— Да, ваше величество. Эта просьба никак не связана с моим расследованием и носит исключительно частный характер.

— Вот как… слушаю вас.

— Я хочу получить полную опеку над моим сыном до срока, когда истечет действие его приговора за мошенничество.

— Что?! — М-да, умеет удивить господин прокурор…

— Вы с ним хорошо знакомы и не любите его. Но я обещаю вправить ему мозги сейчас, раз уж раньше у меня не было такой возможности.