Фортунат

Глава 21

Ну, дела! Ночь была!

Их объекты разбомбили мы дотла!..

Харольд Адамсон, перевод С. Болотин и Т. Сикорская[1]

Беспроводная связь на дальние расстояния в этой реальности существует, однако исключительно в виде громоздких искровых агрегатов с многометровыми антеннами. Их размещают либо стационарно на земле, либо на борту судна. Сам я в радиотехнике не особо смыслю, знаю, что бывают длинные, средние, короткие и ультракороткие волны, но что это такое, как-то в прошлой жизни не особо интересовался, а в этой информацию было взять неоткуда.

Мои попытки изобрести магический передатчик не сказать, что потерпели сокрушительное фиаско, но наткнулись на ограничения по дальности передаваемого сигнала. Две или более пары кварцевых пластин — передатчик и приемник — с наведенными на них соответствующими магическими конструктами взаимодействовали друг с другом на расстоянии до трех сотен километров и вполне успешно обменивались звуковыми сигналами пока что только в аналоговом режиме. Усиление громкости звука осуществлялось посредством другого конструкта, встроенного в динамик, с бумажным диффузором. По большому счету, это общем-то было отличным результатом и в будущем, после появления достаточного количества наземных и орбитальных ретрансляционных устройств могло обеспечить стабильную связь по всему Земному шару. Но сейчас, по понятным причинам, ни о какой планетарной сети речи не могло идти.

Взять же с собой на борт искровой передатчик мы не можем из-за его громоздкости. А это означает, что наша операция будет проходить в основном в автономном режиме. Дюжину самодельных «радиоустройств» я все-таки передал человеку Пафнутова для отправки на корабли Русскоморского флота, после соответствующего инструктажа, разумеется. Так что о подходе нашей эскадры к турецким берегам мы узнаем заблаговременно. На случай же разного рода нестыковок был разработан поминутный график захвата Mahmud Bahçıvan и расстрела из орудий форта всех береговых крепостей, до которых они дотянутся.

Интересное название у турецкого укрепления. По всей видимости, когда-то на этом месте была бахча какого-то Махмуда, снабжавшая дынями и арбузами жителей Стамбула. Вот уже более сотни лет на месте аграрного предприятия находится артиллерийский форт, а название сохранилось. Помнится, еще в первой жизни неподалеку от нашего дома был продовольственный магазинчик, который все называли «Желтая палатка», служивший ориентиром для разного рода рандеву окрестных обитателей. Так вот, это здание раз пять перекрашивали, а потом и вовсе снесли за ненадобностью, а место встреч так и осталось «у Желтой палатки». Вот такая забавная топонимика.

После моего прибытия на аэродром работа закипела. Первым делом демонтировали удобные кожаные кресла. Вместо них вдоль бортов во всю длину пассажирского салона установили деревянные лавки, оборудованные тридцатью четырьмя ремнями безопасности. Вдоль центральной части, где будет сложено оружие и прочее добро обустроили специальные крепления для надежной найтовки груза прочной сетью и веревками. Туалет с целью экономии места поначалу хотели убрать, но потом передумали, всего лишь удалили хрупкую фаянсовую сантехнику, взамен оборудовали дыру в полу по типу «очко» с педалью сброса за борт отходов человеческой жизнедеятельности (прошу прощения за пикантные подробности) и перенесли переборку с дверью ближе к хвосту. Рукомойник повесили самый обычный армейский с наливным бачком. Места сэкономили прилично, аж на целый метр удлинили салон.

На переоборудование было затрачено без малого четыре часа. Рабочие могли бы управиться и быстрее, помешала теснота.

Прикомандированные флотские артиллеристы молодые парни Владимир Павлович Сысоев и Николай Васильевич Дружинин, оба в звании «старший лейтенант» прибыли практически следом за мной. Пока работяги занимались обустройством самолета, они пили ароматный кофе от Мустафы, личного нукера генерала Пафнутова, и травили байки. Да. да, этому горскому прохиндею каким-то образом удалось уломать своего шефа, чтобы тот разрешил ему принять участие в грядущей авантюре. Я не возражал, судя по некоторым внешним признакам, заметным лишь наметанному глазу, резать глотки врагов товарищу не привыкать. К тому же он клятвенно пообещал беспрекословно выполнять все мои приказы. В противном случае я бы его просто не взял и плевать мне на генеральскую обиду за своего протеже.

Перед вылетом доходчиво объяснил пассажирам, что можно делать во время полета, а что категорически запрещено. Также выдал каждому по паре непромокаемых бумажных пакетиков — заблеванный салон мне ни к чему. Особое внимание обратил на то, что во время взлета и посадки необходимо быть пристегнутыми ремнями безопасности в обязательном порядке, а лучше быть зафиксированными весь полет, поскольку на пути нашего следования особенно над горами могут попадаться зоны воздушной турбулентности, чреватые сильной болтанкой.

После инструктажа артиллеристы слегка взбледнули лицами от волнения и дружно перекрестились. Мустафа не выразил ни малейших признаков волнения, впрочем, традиционное в подобных случаях «иншалла» еле слышно все-таки прошептал. Что лишний раз доказало — без Бога на войне никак.

Заняли места, горец уселся на соседнее с моим кресло второго пилота, «чтобы лучше всё видеть». Пристегнулись. Артиллеристы на всякий случай развернули непромокаемые пакеты, Мустафа этого делать не стал, по его заверениям он несколько раз попадал в шторм на море, при этом никаких неприятных ощущений не испытал. Ну что же, поверим на слово. Однако, пакетик я на всякий случай положил в специальное отделение оборудованное в подлокотнике его кресла и объяснил, как до него добраться.

Взлет произошел в штатном режиме. Погода стояла практически безветренная редкие некрупные кучевые облачка, не обещали ненастья. Кстати, по возвращении нужно «изобрести» аэродромный ветроуказатель, он же колдун и вообще подсказать умным людям о необходимости создания метеорологии, как самостоятельного раздела комплекса географических наук. Так что никакой болтанки не было. Успокоенные артиллеристы уставились в иллюминаторы и восторженно комментировали первый в своей жизни полет. Как водится, с применением ненормативной лексики — тут уж ничего не поделаешь «красотища-то какая!». Ладно, детей и женщин на борту нет, пусть изливают чувства любыми доступными средствами, не каждому в жизни выпадает счастье полетать в заоблачных высях. Мустафа любовался на проплывающие под брюхом воздушного корабля виды молча, но по выражению его бандитской физии было несложно догадаться, горцу летать понравилось.

Поскольку наземных диспетчерских служб обеспечения полетов пока не существует, придется действовать подобно летчикам в Первую Мировую, то есть, ориентироваться по карте, небесным светилам и объектам на поверхности земли. Карт мне выдали целую кипу по всему предполагаемому маршруту движения масштаба от двух до десяти верст на дюйм. А лететь нам к небольшому городишку Ван, расположенному на берегу одноименного озера. После неудачного вмешательства турок в свару между Россией и Персией, эти традиционно армянские земли наконец-то вернулись в родную гавань. Именно там нас и поджидали мои головорезы, занимающиеся в данный момент подготовкой взлетно-посадочной полосы.

Поначалу собирался лететь по прямой на юг, однако, пораскинув мозгами, решил воспользоваться Волгой, как ориентиром до Астрахани. Далее, продвигаться вдоль береговой линии в направлении Баку, оттуда до устья Куры. А уже потом до её слияния с Араксом. Затем вдоль его извилистого русла летим до Нахичевани, а там рукой подать до конечной точки нашего путешествия. По моим подсчетам выходит немногим более трех тысяч верст. Лёту шесть-семь часов, даже запыхаться не успеем.

Почему не напрямую? Разумеется, так оно вышло бы в полтора раза короче, если бы не одно «но», а именно качество современной картографии. Если переть строго на юг, можно, не заметив как, оказаться где-нибудь в районе Багдада или вовсе над Аравийским полуостровом, пиликай оттуда потом назад над вражеской территорией. Сам я ни разу не летчик, но сложность ориентирования в условиях горной местности отлично представляю. К тому же, я не обольщался качеством бортовых датчиков, всё эта наспех созданное оборудование требует длительной юстировки и конструктивных доработок. А тут волжские речные просторы, потом берег Каспия со всеми маяками и прочими ориентирами. Мимо устья Куры пролететь, не заметив, практически невозможно. А потом, вдоль русла рек, хоть и, петляя, зато уж точно не промахнемся. Вот такая получается маршрутная карта, хоть замысловато, но вполне надежно.

Подробно расписывать наше путешествие не стану. Вылетели в три часа дня, через семь часов были на месте. Немного потрясло во время полета над горной местностью, впрочем, вполне терпимо, никто из парней санитарными пакетиками не воспользовался. Взлетно-посадочную полосу обнаружили без проблем, благо снайперы-диверсанты догадались обозначить её кострами. Это под Владимиром летом в двадцать два еще светлые сумерки, на юге в это время уже тьма тьмущая. Сели со стороны озера.

О том, с какой радостью встретили меня бойцы моего бывшего взвода словами не передать. Удивительно, но на данный момент командиром подразделения оказался Лука Лукич Суржиков, щеголявший погонами лейтенанта и парочкой орденов, коих еще не так давно на его груди не наблюдалось. Как оказалось, назначенный сверху командир не прижился во взводе. Он попытался подогнать порядки в вверенном ему подразделении под строевой устав. К счастью, в первом же бою вражеская пуля прилетела прямиком в голову, поднявшемуся в полный рост штабс-капитану, чтобы личным примером повести снайперов в атаку. После столь удачной гибели командира, бойцы, разумеется, в бессмысленную атаку не пошли, а занялись тем, чем, собственно, и полагается заниматься снайперам, и этим принесли пользы намного больше, нежели, атаковав неприятеля в штыковую. После боя замкомвзвода и командиры отделений написали петицию на имя Милославского-Дружинина Виктора Ивановича, в которой просили впредь к командованию взводом допускать только людей компетентных, разбирающихся в специфике диверсионно-снайперского дела, дабы избежать ненужных потерь в рядах подразделения специального назначения. Рисковали парни, подобные инициативы, как правило, чреваты неприятностями, ибо невместно рядовому что-то советовать Его Высокоблагородию господину полковнику.

Однако обошлось, ознакомившись с обстоятельствами гибели командира взвода, Виктор Иванович, не мудрствуя лукаво, назначил на вакантную должность Луку Лукича с присвоением ему звания прапорщик, а еще через пару месяцев, Суржиков получил лейтенанта, а к нему свой первый офицерский орден «Честь и Мужество» третьей степени. Вообще-то всё наоборот, сначала он был представлен к высокой офицерской награде, ибо не положено награждать солдатской медалью командира столь высокого уровня. Пришлось в срочном порядке повышать прапора до лейтенанта. Вот такие армейские заморочки. Теперь Лука Лукич у нас Ваше Благородие и никак иначе, к тому же, согласно статуту ордена, он удостоен личным дворянством, а если заработает полный бант, станет потомственным. На войне не только убивают, здесь карьерный рост просто ураганный, не даром многие молодые офицеры буквально рвутся на фронт. Не у всех, правда, потом грудь в крестах, скорее голова в кустах, но данное обстоятельство мало кого останавливало.