Записи о доброте и ненависти. Том 2

– Это господин Дунфан.

Юй Жуи поприветствовала Цяньлуна и присела рядом с Чэнь Цзялуо.

– Я слышал, что ты чудесно поешь. Споешь ли ты нам, осчастливишь ли нас? – сказал Чэнь.

– Мастер Лу просит меня спеть песню… Я буду петь для тебя три дня и три ночи, пока ты не устанешь от моего голоса.

Слуга подал ей пипу, девушка встала и начала петь:

«За окном тишина, никого нет,Ты опускаешься на колени, страстно желая близости,Я противлюсь и отворачиваюсь,Но на самом деле я почти согласна быть твоей!»

Чэнь Цзялуо захлопал в ладоши, а Цяньлун слушал ее чудесный голос, и в душе его росло теплое и нежное чувство.

Юй Жуи улыбнулась, отвела взгляд, провела своими тонкими пальцами по струнам пипы и снова запела:

«Хочу ударить тебя – и это не забава,Стиснув зубы, я замахиваюсь,Но стоило мне сделать это,Как я засомневалась.Ударю слабо – ты не испугаешься,Ударю сильно – буду сожалеть об этом.О, мой любимый,Лучше мне не бить тебя вовсе!»

Услышав эту песню, Цяньлун забыл обо всем и, не удержавшись, воскликнул:

– Ударь, если ты так этого хочешь!

Чэнь Цзялуо рассмеялся. Ли Юаньчжи спряталась за спину отца и поджала губы. Ли Кэсю и Бай Чжэнь стояли с каменными лицами, старательно сдерживая улыбку. Юй Жуи, увидев их напряженные лица, улыбнулась.

Цяньлун, будучи императором, видел много наложниц, слышал их пение, но все они выглядели благородно и были жутко скучными, похожими друг на друга. Эта провинциальная куртизанка поразила его сердце. Любуясь ее милым лицом, живыми глазами, яркими бровями, сердце его наполнялось волнующими любовными переживаниями. Ее песни и ее чудесный голос вместе с ароматом цветов и светом луны унесли Цяньлуна в волшебный мир, и он постепенно забыл, что находится на встрече с разбойниками.

Юй Жуи налила вино Цяньлуну и Чэнь Цзялуо, они выпили три бокала подряд, и Юй Жуи тоже сделала несколько глотков. После этого Цяньлун снял со своей руки перстень с зеленым нефритом и отдал девушке, словно одарил ее за столь чудесные песни, и сказал:

– Спой еще одну.

Юй Жуи смущенно опустила голову и улыбнулась; на щеках ее появились две очаровательные ямочки. Сердце Цяньлуна растаяло, и девушка сказала:

– Я пою без остановки, разве это не злит господина Дунфана?

Цяньлун улыбнулся и ответил:

– Ты поешь песни, и это делает меня счастливым… как же я могу сердиться?

Юй Жуи подмигнула ему и провела пальцами по струнам пипы. На этот раз мелодия была более бодрой, шуточной и легкой. Цяньлун пил вино и слушал пение девушки. На этот раз она пела о бедном мужчине, который сначала мечтал лишь о новой одежде, а затем его желания начали расти – он думал о большом доме, красивой жене, хорошем жеребце, уважаемой должности. С лица Цяньлуна не сходила улыбка, но стоило девушке пропеть строчку, где говорилось о том, что мужчина хотел занять императорский трон, как лицо его изменилось. Однако Юй Жуи продолжала петь, и герой ее песни уже не просто хотел стать императором, а мечтал о том, чтобы сыграть в шахматы с самим Нефритовым государем[13].

Чэнь Цзялуо громко рассмеялся, однако Цяньлун становился все мрачнее и мрачнее, и в голове его промелькнула мысль: «Знает ли эта девушка, кто я на самом деле такой, и не хочет ли она просто высмеять меня?» Закончив петь, Юй Жуи сказала с улыбкой:

– Это была шутливая песня про мечты бедняков. Вы, господин Дунфан и мастер Лу, богатые люди, у которых есть и большие дома, и красивые жены, так что не придавайте этой песне большого значения.

В ответ Цяньлун лишь громко рассмеялся, его лицо смягчилось. Глядя на очаровательное лицо Юй Жуи, сердце его пылало и он уже думал о том, как бы приказать Ли Кэсю тайно доставить эту девушку к себе во дворец. Среди потока своих мыслей он вдруг услышал, как Чэнь Цзялуо сказал:

– Тан Сюаньцзун[14] был талантливым императором, но в конечном счете это не имело никакого значения. Было большой ошибкой потакать Ань Лушаню[15].

– Сначала император Тан Сюаньцзун был мудр, но в последние годы оказался слаб волей, однако он никогда не был так хорош, как его предок – император Тан Тайцзун[16], – ответил Цяньлун.

Чэнь Цзялуо спросил:

– Император Тан Тайцзун был талантливым стратегом, вы, наверное, очень восхищаетесь им?

Людьми, которыми Цяньлун восхищался больше всего в своей жизни, были император Хань У-ди[17] и император Тан Тайцзун. Эти правители были великими завоевателями, которые смогли расширить границы государства, и слава о деяниях этих императоров облетела весь мир. С того момента, как Цяньлун взошел на престол, он хотел продолжить их дело, поэтому периодически направлял отряды войск на пограничные территории. Вопрос, заданный Чэнь Цзялуо, пришелся императору по душе, поэтому он ответил:

– Тан Тайцзун был непревзойденным мастером военного дела. Его имя приводило варваров в ужас. Его литературный талант не уступал военному делу. Ему действительно не было равных.

– Я читал труды Тан Тайцзуна. Некоторые его высказывания таят глубокий смысл, – сказал Чэнь Цзялуо.

– Что же это были за высказывания? – произнес Цяньлун.

Услышав, что Чэнь Цзялуо уважает Тан Тайцзуна так же, как и он сам, Цяньлун обрадовался.

– Тан Тайцзун сказал: «Лодку можно сравнить с господином, а воду – с простым народом. Вода может как нести лодку, так ее и опрокинуть», – ответил Чэнь Цзялуо. – «Император – это тот, для кого справедливость – главный закон, жестокость же для него не играет никакой роли. Правда тоже может устрашать».

Цяньлун молчал. Чэнь Цзялуо продолжил:

– Это образное выражение действительно хорошо подходит. Мы с вами сидим в одной лодке, если мы будем следовать за водой, то будем двигаться плавно и устойчиво, но если мы будем грести вразнобой и плыть быстрее, чем быстроногий скакун, то непременно перевернемся.

Эти слова были произнесены, чтобы напугать императора. Чэнь не только презирал императора, говоря, что народ может в любой момент свергнуть его и его семью, но и угрожал прямо сейчас столкнуть императора в воду.

Цяньлун всю жизнь испытывал страх перед своим дедом Канси и отцом Юнчжэном[18], неужели теперь он должен вновь ощущать его? Он не мог удержаться от гнева, но все-таки смог подавить его, подумав про себя: «Сейчас ты можешь разглагольствовать, говорить все что угодно, но я поймаю тебя позже, чтобы посмотреть, насколько низко ты будешь кланяться и насколько сильно будешь молить о пощаде». Он думал, что императорская гвардия уже окружила озеро Сиху, – ее состав был выбран из тысяч людей, которые обладали выдающимися навыками боевых искусств. Неужели какая-то маленькая банда сможет их разгромить? Поэтому он слегка улыбнулся и ответил:

– Сюнь-цзы[19] однажды сказал: «Небо и земля порождают совершенных людей, а совершенные люди правят небом и землей. Они – правители неба и земли, главы всего сущего и родители всех людей». Это значит, что император получает мандат неба, нет никого, кто бы не подчинился ему.

Чэнь Цзялуо поднял кувшин, налил бокал вина и сказал:

– Вы привели неполную цитату, надо бы закончить его слова: «Везде и всюду притесняются люди, их физическая и духовная сила, а подавляется она богатыми людьми. Они уже добились успеха и считают, что имеют право угнетать остальных. Ничто не может быть безнравственнее этого». Нельзя сказать лучше! Из этого следует, что вы, государь, человек безнравственный!

Закончив свою речь, он поднял бокал и разом выпил его. Цяньлун не мог больше терпеть его издевок и, разозлившись, взял бокал вина и яростно бросил его на землю.

Синь Ян быстро наклонился и поймал падающий бокал. Держа бокал двумя руками, он поклонился и сказал:

– Мастер Дунфан, бокал не упал.

Цяньлун крайне удивился произошедшему, его лицо было мертвенно-бледным, он лишь что-то пробормотал себе под нос. Ли Кэсю взял бокал, посмотрел на императора и подмигнул ему. Собравшись с мыслями, Цяньлун усмехнулся:

– Достойнейший Лу, а этот парнишка очень недурно двигается.

Повернув голову к стражнику, он сказал:

– Ты займешься этим пареньком, только смотри, чтобы он себя не покалечил.

Стражника звали Фань Чжунэнь, и он использовал в бою пару паньгуаньби[20]. Услышав приказ императора, он немедленно взбодрился и атаковал Синь Яна. Синь Ян отскочил на полметра и оказался на носу лодки. Он был еще молод, и его техника была далека от совершенства. Он учился у Тяньчи Юаня Шисяо боевым искусствам и был в них хорош, но, столкнувшись с таким серьезным противником, решил сначала отступить. Паньгуаньби Фань Чжунэня были подобны ветру, он нанес еще один удар. Синь Ян подпрыгнул на носу лодки, заскочил на навес и сказал с улыбкой:

– Давай поиграем в догонялки! Если ты поймаешь меня, я проиграю, а если поймаю я, то проиграешь ты.

Фань Чжунэнь дважды промазал и, разозлившись, вскочил на навес. Как только он ступил на навес, Синь Ян почувствовал себя журавлем, взмывающим в небо, и быстро прыгнул на лодку, которая была слева. Фань Чжунэнь погнался за ним. Когда он понял, что у него не получается догнать Синь Яна, ощутил досаду и раздражение. Увидев три лодки перед собой, Синь Ян уже запрыгнул на ближайшую. Он притворился, что прыгает на левую, но затем ухмыльнулся и запрыгнул на лодку справа. Фань Чжунэнь не повелся на обманный маневр и также запрыгнул на правую лодку. Они стояли лицом друг к другу. Фань Чжунэнь атаковал паньгуаньби в грудь Синь Яна.

Синь Ян хотел увернуться, но понимал, что не успеет. Он бросился на Фань Чжунэня и ударил его в живот. Фань Чжунэнь поднял левое орудие, а правое поспешно метнул в спину противника. Он это сделал настолько быстро и ловко, что Синь Ян понял: удара ему не избежать. Внезапно раздался грохот, словно подняли что-то очень тяжелое, – кто-то пытался атаковать Фань Чжунэня. Фань Чжунэнь пытался ударить по орудию противника, что давалось ему с трудом. Стоило орудие отбить, как оно тут же вновь атаковало. Вскоре Фань Чжунэнь увидел, что орудием противника было железное весло и человек, им владевший, был лодочником. Фань Чжунэнь понимал, что противник был необычайно силен, поэтому не осмелился сражаться с ним при помощи своего орудия. Отдышавшись, Фань Чжунэнь прыгнул на лодку своего нового противника.

Этим новым противником был Цзян Сиган, именно он помог Синь Яну. Увидев, что Фань Чжунэнь намеревался прыгнуть на его лодку, он опустил весло в воду и сделал пару маневров, заставляя лодку перевернуться. Фань Чжунэнь вскрикнул и плюхнулся в воду. Синь Ян начал хлопать и смеяться:

– Так ты теперь играешь в водные прятки!

Двое охранников прыгнули в воду, чтобы спасти Чжунэня. Цзян Сиган протянул ему весло и тот схватился за него. Цзян Сиган поднял весло и, махнув им в сторону, крикнул:

– Давай!

Дядя Фань Чжунэня Лун Цзюнь бросился к носу лодки, чтобы поймать его. Фань Чжунэню было стыдно перед императором, скорее всего, он будет строго наказан. Фань был зол и встревожен. Вся его одежда была насквозь мокрой.

Лун Цзюнь однажды услышал от своих товарищей, что Синь Ян использовал ком грязи во время битвы, тем самым опозорив всех императорских солдат. Теперь этот Синь Ян издевался над его племянником! Он обернулся к Чэнь Цзялуо, встал перед ним и мрачно произнес: