Терновая цепь

– Вы хотите сказать, что Бриджсток увидел ангела? – вмешался Мэтью.

– Падшего ангела, – поправила Тесса. Ее голос слегка дрожал. – Принца Ада во всем его великолепии. Он был одновременно прекрасен и ужасен. Тьма струилась из его тела. Он был облачен во тьму, но Бриджсток увидел у него на груди две глубокие раны, из которых не переставая текла кровь. Но демон не обращал на это внимания.

– Велиал, – выдохнула Корделия. Она с самого начала подозревала это, но теперь сомнений быть не могло: существовал только один Принц Ада, которого она дважды ранила Кортаной.

– Он сказал Бриджстоку, кто он такой. Назвав свое имя, он потребовал, чтобы Инквизитор прекратил поиски Татьяны. Он угрожал, но суть угроз Бриджсток передать отказался. Мне кажется, там были общие слова – огненный дождь, уничтожение Анклава, – но, скорее всего, и нечто личное, связанное с их семьей.

– Бриджсток все же повторил одну фразу Велиала, и она вызвала у нас недоумение, – заметила Тесса.

– Ах да, чуть не забыл, – воскликнул Уилл. – Последнее, что сказал демон, прежде чем исчезнуть. Я это записал. «Не вздумайте посылать против меня своего паладина, иначе вы навлечете страшные беды на ваш мир».

У Корделии зашевелились волосы на затылке, она почувствовала, что кровь отхлынула от лица, и решила, что сейчас все заметят ее реакцию. К счастью, Джеймс и Мэтью даже не взглянули в ее сторону. Магнус приподнял брови; Уилл и Тесса растерянно пожимали плечами.

– И после этого Бриджсток убежал домой? – спросил Магнус.

– Мне кажется, любой из нас на его месте поступил бы точно так же, – заметил Уилл. – И поверьте мне, я говорю это как человек, который не испытывает к нему сильной любви. Но с Велиалом ему не тягаться. Случилось и еще кое-что: очнувшись у ворот кладбища, он обнаружил на правой руке, выше запястья, ожог в виде печати Велиала.

«Теперь понятно, почему он так неловко держал руку», – подумала Корделия.

– Печать Велиала? – переспросил Джеймс. – Ты видел ее?

– Видел. Пренеприятнейшая вещь, – ответил Уилл. – Представляю, как перепугался Бриджсток. Основную часть времени он проводит, карая других Сумеречных охотников, и вдруг он оказывается один на один с высокопоставленным демоном посреди преисподней.

– А это была преисподняя? – спросил Джеймс.

– Насколько я понимаю – да, – кивнул Уилл. – Представляю себе: мрак, равнина, усеянная скалами зловещих очертаний. Ну что вы так на меня смотрите? Можно же человеку помечтать.

– Что случилось с лошадью? – спросил Мэтью.

– Ускакала, – сказал Уилл. – Вероятно, в Адамантовую Цитадель. Лошади обладают здравым смыслом. Балий никогда не стал бы безропотно стоять там и выслушивать всю эту чепуху.

Тесса вздохнула.

– Шарлотта уже набросала приказ, который следует разослать всем Институтам. Им предписывается быть настороже и арестовать Татьяну в случае появления.

– Сомневаюсь, что ее найдут, – заметил Магнус. – В ее распоряжении все царства Ада, где она может от вас спрятаться.

– Если она останется в Аду, я не против, – сказал Уилл. – Но если она вернется в компании Велиала, или если она надеется каким-то образом способствовать его появлению в нашем мире…

– Не понимаю, как она может это сделать, – пожала плечами Корделия. – В конце концов, она всего лишь смертная женщина. Если она и обладает сверхспособностями, то они получены от Велиала. Татьяна не в состоянии совершить то, что неподвластно ему.

– Велиал не может оставаться в нашем мире долгое время, – заговорил Джеймс. – Для этого он должен вселиться в тело живого человека, однако его присутствие за считанные мгновения уничтожает смертную «оболочку». Он мог бы вселиться в мое тело без вреда для меня, поскольку я являюсь его потомком, но для этого ему необходимо мое согласие – которого я, разумеется, не дам. Так что проблема до сих пор не решена. Я тоже не понимаю, чем Татьяна может ему помочь.

– И все-таки, – сказал Магнус, – меня настораживает тот факт, что он объявился так скоро. Он оставил свою печать на руке Бриджстока не потому, что его интересует Бриджсток; его цель – передать послание, дать нам понять, что он поблизости. Что нам следует бояться его. В последний раз, после летних событий, он пропал на несколько месяцев; а сейчас прошла всего неделя или около того после убийств Сумеречных охотников. И что это за разговоры о каком-то паладине? Что еще за паладин? Среди нефилимов не было паладинов со времен Сумеречного охотника Джонатана.

– Непросто посвятить свою жизнь служению ангелу, – заметила Тесса, – если их уже много веков никто не видел собственными глазами.

– Принцы Ада мыслят не так, как мы, – вмешался Джеймс. – Наверное, для него времена паладинов – это все равно, что для нас вчерашний день. Мне кажется, не стоит придавать слишком большое значение этим словам.

– Мы сообщим Конклаву и всем Институтам о том, что Татьяну следует немедленно задержать, если она появится, – объявил Уилл. – Больше ничего мы пока не в состоянии предпринять. И все-таки… – Он посмотрел по очереди на Джеймса, Корделию и Мэтью. – Вы еще несовершеннолетние, хотя, возможно, считаете себя взрослыми. Вам троим не следует без крайней необходимости покидать дома. Я бы предпочел, чтобы вы переехали сюда, в Институт, или хотя бы ночевали здесь.

– Если все так серьезно, я не буду выходить из дома после наступления темноты, – пообещал Мэтью. – Но я хочу жить в своей квартире.

– Я останусь здесь, – сказал Джеймс, не глядя на Корделию и не спрашивая ее мнения. – И Люси тоже, насколько я понимаю?

– Да, разумеется, и… – Уилл покосился на Тессу. – Мы должны рассказать им, дорогая. О Джессе.

Корделия и Мэтью озадаченно переглянулись.

– О Джессе? – повторила она. Все молчали. – О Джессе Блэкторне?

– Поверить не могу, что ты нам не сказал, – возмущался Мэтью, когда они втроем, покинув кабинет Уилла, шли по коридору. По словам родителей Джеймса, Люси и Джесс находились в бальном зале. «Вам, пожалуй, стоит начать привыкать к его присутствию, – усмехнулся Уилл. – Я почти уверен, что он задержится в Лондоне».

– Позволь тебе напомнить: у меня не было на это времени, – не слишком доброжелательно произнес Джеймс.

– Да-да, времени и правда не было, – быстро вмешалась Корделия в надежде разрядить обстановку. – Это необыкновенная история, за пять минут ее не расскажешь, она вызывает много вопросов. Я… – Она покачала головой. – Я даже не догадывалась ни о чем.

– Люси тщательно все скрывала, – сказал Джеймс. – По-видимому, она боялась, что ее осудят, если откроется, каким даром она обладает. Ведь даже чародеи с опаской относятся к магии смерти.

– Ничего удивительного, – бросил Мэтью, когда они начали подниматься по лестнице. – Некромантия почти всегда приводит к очень неприятным последствиям.

– Возможно, – произнес Джеймс тоном, который ясно давал понять, что он не намерен обсуждать эту тему, – но только не на этот раз.

Мэтью пожал плечами.

– Клянусь Ангелом, Чарльз просто отвратителен. Я знаю, что всего неделю назад меня интересовал вопрос, будет ли он жить или умрет, но никак не могу вспомнить, почему его благополучие меня так волновало.

Джеймс слегка улыбнулся.

– Да, действительно, он ведет себя как лакей Бриджстока. Одному Разиэлю известно почему. Мне показалось, что Инквизитор его недолюбливает после разрыва с Ариадной.

– Бриджсток обожает, когда перед ним пресмыкаются, – грубо произнес Мэтью. – А у Чарльза это хорошо получается…

Он не договорил. Двери бального зала были приоткрыты, и Корделия услышала знакомый беззаботный смех.

Люси. Когда же в последний раз Люси при ней так смеялась?

Даже Джеймс остановился в коридоре, потом многозначительно посмотрел на Мэтью и Корделию.

– Люси и Джесс, – произнес он. – Они… это странная ситуация. Очень странная. Но она счастлива, поэтому…

– Поэтому мы должны попытаться скрыть свое потрясение? – закончила за него Корделия.

– Именно, – сказал Джеймс и распахнул дверь.

В зале было светло. Украшения, оставшиеся после прошлого приема, были убраны, занавеси раздвинуты, а из мебели в помещении осталось только черное лакированное фортепиано, блестевшее, как новенький кэб.

За инструментом сидел Джесс Блэкторн. Он осторожно касался клавиш, и Корделия поняла, что он не умеет по-настоящему играть, но, вероятно, ему давали уроки музыки в детстве.

Люси, облокотившись о крышку фортепиано, улыбалась ему. Ни он, ни она не заметили появления посторонних. Девушка заглянула в какую-то бумажку и начала читать вслух:

– Джереми Блэкторн, когда ваша семья вернулась в старую добрую Англию?

– Я был еще ребенком, – ответил Джесс и несколько раз ударил по клавишам. – Мне было лет семь, наверное. Значит, это произошло… в 1893 году.

– А что случилось с вашими родителями?

– Они погибли во время обрушения циркового шатра, – быстро ответил Джесс. – Поэтому я боюсь полосок.

Люси хлопнула его по плечу сложенной бумагой. В знак протеста он стукнул по клавише, раздался низкий звук.

– Ты должен отнестись к этому серьезно, – отчитала она его и рассмеялась. – Ты же знаешь, что тебе будут задавать самые неожиданные вопросы. Новичок в Конклаве – это случается раз в сто лет.

«Они счастливы вместе, – с изумлением подумала Корделия. – Они смеются и разговаривают так, как совсем недавно мы с Джеймсом смеялись… а мне и в голову не могло прийти, что Люси влюблена. Почему же я не заметила, что с ней происходит?»

– Джереми Блэкторн, – с важным видом произнес Джесс. – Назовите имя самой красивой девушки в лондонском Анклаве. Это очень серьезный вопрос…

Корделия, испугавшись, что флирт сейчас зайдет слишком далеко, громко кашлянула.

– Как здесь красиво! – воскликнула она. – Зал будут украшать к рождественскому балу?

– Тонко подмечено, – хмыкнул Мэтью, и уголок его рта дернулся.

Влюбленные обернулись, и Люси заулыбалась.

– Джеймс, ты уже здесь! Корделия, Мэтью, идите сюда, познакомьтесь с Джессом!

Корделия сразу поняла, что этот Джесс сильно отличается от того Джесса, который служил орудием Велиала. Когда он поднялся с табурета и подошел, чтобы поздороваться, она подумала, что она видит его более четко, чем в прошлый раз; он походил на картину, над которой потрудился реставратор. Одежда была ему немного мала, пиджак явно был узок в плечах, а брюки коротковаты. Но нельзя было отрицать, что он красив; у него было приятное, выразительное лицо, длинные ресницы и зеленые глаза – как у Мэтью, только немного светлее.

Когда закончились представления и приветствия, Корделия заметила, что Люси быстро перевела взгляд с лица Мэтью на Джеймса и нахмурилась. Ну разумеется; она так хорошо знала обоих, что сразу угадывала их настроение, догадывалась о размолвках. Морщинка, появившаяся у нее на лбу, не исчезла.

Мэтью задал интересовавший Корделию вопрос:

– А что за разговоры насчет «Джереми»?

– Ах, это, – сказала Люси. – После возвращения из Корнуолла мы встретились с Шарлоттой и всеми дядями и тетями и решили… что представим Джесса как Джереми Блэкторна, дальнего родственника английских Блэкторнов, потомка одного из них, который решил отделиться от Конклава и уехал в Америку сто лет назад.