Эпидемия

* * *

В коридорах мэрии стояла такая тишина, что уши закладывало. Ковровая дорожка глушила шаги. Ни единого шороха снаружи. Слева — череда дверей, справа — череда окон, и в каждом — немое кино из уличной жизни. Вот, например, дама с крохотной шавкой на цепочке возмущенно рассказывает о чем-то сухощавому старичку с гвардейской выправкой. Руки выразительны, как у балерины, но собачка, мешая жестикулировать, рвется с поводка и беззвучно разевает пасть. Должно быть, заходится лаем.

Поэтому, когда, поднявшись на второй этаж, вошли в приемную и моложавая секретарша произнесла: «Здравствуйте, Василий Панкратович!» — Треплева это почти ошеломило. Он уже готов был вообразить, что в пределах мэрии изъясняются исключительно жестами и шепотом.

— Здравствуйте, Томочка, — сказал вице-мэр. — Вениамин у себя?

— Да нет — у вас, — как-то уж больно многозначительно отозвалась она.

Чиновник насупился и кивком предложил следовать за ним. Пропустив Треплева в тамбур, плотно прикрыл пухлую дверь в приемную и лишь после этого отворил столь же пухлую дверь в кабинет.

Дальнейшее застало Антона врасплох. Такое ощущение, будто пальнули в упор из акустической пушки. Даже хуже, поскольку долбеж по контрасту с ватной тишиной коридоров показался оглушительнее, чем на самом деле.

Стоило переступить порог, грохот тут же смолк (что было воспринято не сразу), а из-за стола вскочил дылда средних лет — испуганно замигал белесыми ресницами. Кажется, именно он сопровождал вчера вице-мэра в особняк композитора.

— Василий Панкратович… — прочел по губам Антон. — Вас не было… а я…

— Пошел вон! — еле слышно рявкнул владелец кабинета, и дылда выскользнул из помещения — куда велено.

Мрачный Василий Панкратович воссел на законное свое место, а Треплеву указал на стул. Помолчали, убедились, что слух возвращается.

— Ничего себе контингент? — удрученно пожаловался вице-мэр. Потом вдруг вспылил. — А как иначе? — чуть ли не с вызовом спросил он Антона. — Прекрасный работник! Что ж мне, выгонять его теперь, если он отшибленный?.. Кстати, фанат вашего друга… Иоганна Себастьяныча…

— И много у вас таких?

Чиновник с неудовольствием оглядел рабочий стол, смахнул с краешка незримую пылинку.

— Хватает… — нехотя признался он. — А у вас в городе не то же самое, что ли? Тихушник на тихушнике! И ничего — терпят… Карьера-то — дороже. Вот и у нас…

Неполиткорректные речения вице-мэр произносил теперь открыто, не прикрывая рта рукой. Очевидно, был уверен в том, что никто не подглядит и не подслушает. Ну правильно, снаружи-то окна зеркальные…

— Все же как-то… странно… Отшибленный… в резервации…

— Что ж тут странного? — хмуро возразил Василий Панкратович. — Взять, скажем, библиотеку для слепых. Директор — зрячий, сотрудники — зрячие… Или отару возьмем… Ее ж не овцы охраняют, правда?..

А Треплева тем временем посетил любопытнейший вопрос: почему прекрасный, но отшибленный работник наслаждался творениями Иоганна Себастьяновича в кабинете начальника, а не в своем собственном? Напрашивается предположение, что здесь и аппаратура получше… и звукоизоляция помощнее… Иными словами, получается, вице-мэр сам грешен…

Кажется, разговор пока складывается удачно. Не допрашивают, скорее оправдываются. Единственное, что смущает: зачем Василию Панкратовичу понадобилось предъявлять изнанку здешней административной жизни? Мог ведь оставить Антона в приемной, выгнать безбашенного меломана из кабинета и лишь после этого пригласить посетителя для беседы. Решил показать, какой он золотой человек? Возможно…

Что там говорил про него вчера Иоганн Себастьянович? Большой интриган… Круто идет в гору… В Думу пролезть намерен…

Самое время насторожиться.

— Нет, карьеристы народ нормальный, управляемый… — кисло молвил золотой человек. — А вот идейные… С идейными беда.

— Подполье? — сочувственно уточнил Антон.

Чиновник замер, затем поднял на собеседника странно прояснившиеся глаза. «Ах вон ты откуда…» — отчетливо читалось в них.

— Телевизор надо меньше смотреть! — сердито отрубил он. — Нет в резервации никакого подполья! Нет и не было! — Тут вице-мэр запнулся, словно бы чуть не выдав государственную тайну. — То есть… — поспешил исправиться он. — Было, но… давно. Очень давно… Нашли кому верить — телевидению! Обычное предвыборное вранье…

— Два места в Думе?

— Именно! На все пойдут, лишь бы нам их не отдавать… Надо же, подполье! Это у вас там в городе подполье! Сами, небось, вчера видели… Не бомбежка, так облава…

Удивительные формы принимает подчас вражда города и деревни!

— Ну ладно… — буркнул чиновник, вроде бы досадуя на собственную несдержанность. — Давайте знакомиться поближе. Кошелечек ваш, будьте добры…

Треплев решил, что ослышался.

— Простите?..

— Кошелек, кошелек, — нетерпеливо повторил вице-мэр, глядя с недоумением на Антона.

Чувствуя себя совершенно по-дурацки, тот полез в карман и достал портмоне. Василий Панкратович моргнул, вгляделся.

— Что это? — спустя мгновение спросил он.

— Вы же просили… Вот…

Немую сцену прервал голос секретарши, раздавшийся откуда-то из недр служебного стола.

— Василий Панкратович, — сказала она. — К вам смотритель…

Спасибо, выручила! Антон поспешил вернуть кошелек на место. В крайнем случае соврем, будто вынул первое, что вынулось, — случайно.