Майская ночь, или Утопленницы

* * *

Оставаться наедине с такими догадками было свыше моих сил. Требовался собеседник. Вылез я из футляра и снова поперся к Лехе. Пришел, высказался. Сбивчивую мою речь Алексей воспринял с нескрываемым сомнением.

— Остроумно, — кисло признал он. — Местами даже блестяще. Только, знаешь, как-то слишком уж… лестно… Я бы даже сказал, благородно…

— Что ж тут благородного? — Я даже опешил слегка. — Мы, получается, в роли обезьян выступаем…

— Я не про нас, — пояснил Леха. — Я про лохматых. У меня привычка готовиться к худшему, а в твоей трактовке они предстают этакими благодетелями… филантропами…

— По-моему, ты просто ксенофоб, — брякнул я. — Ненавидишь то, чего не можешь понять…

Алексей поморщился.

— Да не то чтобы ненавижу… Скорее, опасаюсь. На всякий случай… И неувязочки кое-какие смущают.

— Например?

— Ты говоришь, учат нас своему языку… Кого нас? Андроидов?

— Н-ну… может быть, хотят выйти через андроидов на обмылков?..

— Ты же сказал, что Обмылок сам андроид.

— Нет, я имел в виду… на производителей андроидов…

— Так давно уже вышли! Раз торгуют между собой, воюют…

Загнал в тупик играючи. Вообще-то было у меня в запасе еще одно соображение, но, во-первых, глуповатенькое, во-вторых, услышанное от Вадима, в-третьих, выскажи я нечто подобное, Леха бы объявил, что я окончательно продался лохматым. Тем не менее решился:

— А если они знают, кто мы такие?

— То есть?

— Если они знают, что никакие мы не андроиды, что все это просто афера… Что ж они, железяку от человека не отличат?..

— Железяку отличат, — хладнокровно согласился Алексей. — А биоробота — не знаю…

Внезапно меня озарило:

— Да может, они сами Обмылка и перепрограммировали, чтобы он им людей сюда поставлял…

Леха смотрел на меня, вздернув голые брови.

— Да-а… — с уважением протянул он. — Виртуозно выкрутился, ничего не скажешь… Молодец!

Тем временем прямо перед нами в сереньком мареве замаячила, зашаталась колоссальная расплывчатая фигура.

— Лера, — уверенно определил Алексей — и ошибся.

Белесая фигура приблизилась и съежилась в Вадима. За правым ухом — спичка, в руке — фляжка.

— У, лодыри! — укоризненно вымолвил он, подойдя и со стуком поставив ношу на крышку. — Все в ремонте, один Вадик за вас паши!

— Ну, неправда ваша, дяденька! — возразил ему Леха. — Это Володя с Лерой дефектными прикинулись, а я уж так — под раздачу попал…

Должно быть, Вадим был уже в курсе моих подвигов — покосился, неодобрительно покачал головой. Дескать, от кого-от кого, а от тебя, Володя, я такого грубого нарушения трудовой дисциплины не ожидал. С кем же это он успел побеседовать? С Лерой — вряд ли. Значит, с Лехой. Не с Обмылком же…

— Тут наш Вован новую версию выдвинул, — осклабившись, известил Алексей. — По-моему, она тебе, Вадик, должна понравиться… Каждая наша поза — это буковка их языка. Грамоте нас, темных, учат. Скоро с лохматыми болтать начнем… хореографически…

Я тоже думал, что Вадим обрадуется. Ничуть не бывало. Насупился, кашлянул.

— Опять ноль на ноль делите, — проворчал он. — Ноль поделить на ноль — что будет?

— По-моему, бесконечность, — сказал Леха.

— Ноль будет! — отрубил Вадим, и видно было, что лучше с ним по этому поводу не спорить. Как, впрочем, и по любому другому поводу. — Станут они тут с нами разговаривать…

Да, пожалуй, Алексей не такой уж глубокий психолог, каким пытается казаться. При том, конечно, условии, что он действительно хотел привести собеседника в хорошее настроение. Можно было бы и сообразить: если работа наша на самом деле учеба, то Вадим неминуемо оказывается двоечником.

Заложенная за ухо спичка пискнула по-мышиному, и половина обиженного лица окрасилась синим. Как у клоуна.

— Вот, — с упреком сказал Вадим. — Вы тут прохлаждаетесь, а я за вас трудись…

Повернулся и двинулся прочь.

— Фляжку забыл, — окликнул Леха.

Вадим лишь рукой махнул:

— Пользуйтесь… Глотнуть оставьте.

Хороший он все-таки мужик. Простоватый, но хороший.

— Уважает Вадик лохматых… — несколько глумливо произнес Алексей, когда муть окончательно поглотила вздувшийся белесый силуэт. — Шибко уважает… Не дай бог что стрясется — жизнь за них положит, себя не пощадит…

— Пожалуй… — согласился я, наблюдая, как мой собеседник сноровисто свинчивает откидную крышечку фляжки. Потом спохватился: — Позволь! А что тут может стрястись?

— Ну мало ли… — с загадочным видом отозвался он.