Майская ночь, или Утопленницы

* * *

С Мымрой у меня не вышло ничегошеньки. Заступил на пост, принялся запоминать позы с целью последующей расшифровки. Во-первых, ни черта не запомнил, во-вторых, все команды требовали разного. Ни одна не повторилась. А нет последовательности — нет закономерности…

Вспомнил сетования Вадима, выкроил время, сходил посмотрел еще раз, как он трудится. Все верно, сплошные повторы, однако никто, кроме него самого, в этом не виноват…

Пожаловался Лехе. Думал, начнет ехидничать. Но Леха на сей раз был какой-то странный, сумрачный, с застывшей кривой полуулыбкой и остановившимися глазами.

— У тебя какое образование? — спросил он.

— Филфак.

— Педуниверситет, небось?

— Да.

— Так я и думал. Это ж тебе не фонетическое письмо! А вдруг каждая твоя поза вовсе не буковка, а иероглиф, а?..

В иероглифах я вообще ничего не смыслил. Ни в китайских, ни в японских, ни в египетских.

— Прости, не понял. В чем принципиальная разница?

— Буква обозначает звук, и только звук. А в иероглифе присутствует еще и смысловая составляющая.

— Так… И что?

— Есть у меня такое ощущение, — признался Леха, — что ее-то мы и не улавливаем…

— Смысловую составляющую?

— Угу…

— То есть становимся в позу, а что она означает, не знаем?

— Угу…

— А я тебе разве не то же самое говорил?

Леха вздохнул.

— В любом случае, спасибо, — сказал он.

— За что?

— За подсказку.

— Ты что-то понял?!

Леха отозвался не сразу. Оглядел мох под босыми ногами с таким видом, словно спичку из-за уха обронил.

— Как там в Евангелии?.. — ни с того ни с сего осведомился он. — Посмотрите на смоковницу и на все деревья…

— И что? — спросил я.

— Пока еще не распускаются, — сухо ответил Леха.

Кроме этой белиберды, я из него выжать тогда так ничего и не сумел.