Невеста для хозяина

– А если на понятном?

– На понятном ей... – Людмиле показалось, что зеркало с трудом сдерживает улыбку. – Княжество это такое, на острове заморском, вами Явой зовущемся. Ну как, легче тебе стало?

– Немного... – пробормотала Людмила, которой было очень стыдно – знание действительно оказалось ненужным, как и предупреждал этот говорящий предмет обстановки. – А эта девушка... она правда красивая?

– Правда-правда, не сомневайся. Только она уже много лет не девушка. Замужем, трое детей, четвертого ждет.

– А что там насчет всех белей?

– А что с этим-то?

– Ну я же спрашивала, кто на свете всех милее, всех румяней и белее, – объяснила Людмила. – Возможно, это подразумевает, что в твоем конкурсе красоты участвуют только представители белой расы? Я, правда, не уверена... но я так читала.

– Ты что – расист? – в голосе зеркала плескалось целое озеро недоумения.

– Господи, откуда ты такие слова знаешь? – удивилась Людмила.

– Поживешь с моё – всё узнаешь. Никакого расизму не потерплю, – твердо ответило зеркало.

– Хорошо-хорошо, – быстро согласилась Людмила. – А долго это сколько?

– Ну... цикла три.

–- Что такое цикл?

Зеркало помолчало.

– Цикл это цикл. Время ими считают. Вот вы как время считаете?

– Как-как... – Людмила задумалась. – Солнце встало, потом зашло, день прошёл. Триста шестьдесят пять дней это год...

– Понятно. Ничего про это ваше солнце не знаю, так что дней ваших тоже, считай, нет.

– А цикл?

– А цикл есть.

Зеркало замолчало – по ощущениям Людмилы, обиженно, – но его замечание про солнце насторожило девушку. Она подошла к одной из портьер, резко сдвинула её в сторону... За портьерой на самом деле было окно. Вот только за окном ничего не было. Муть вроде той, что сейчас отражалась в зеркале – и всё.

– Это тоже зеркало? – тихо спросила она.

– Это окно, – раздался за её спиной голос Константина. – Тело доложило мне о твоем желании поужинать. И я решил пригласить тебя составить мне компанию. Правда, я вижу, что ты уже нашла себе собеседника... и как он тебе, тоже про яванскую принцессу рассказывал?

Людмила резко развернулась. Её тюремщик стоял прямо напротив зеркала и внимательно его разглядывал. Его сопровождала «Машка», лицо которой по-прежнему не выражало никаких эмоций.

– Да, – кивнула Людмила. – Мне сказали, что эта принцесса всех милее.

– Когда-то была, да, – с легким весельем в голосе ответил Константин. – Но с тех пор прошло много лет, а зеркало считает, что шутка со временем становится лишь лучше. Пойдем, Людмила. Отца не будет... я заметил, что он внушает тебе страх. Так что поедим узким кругом – ты и я... а твоя «Машка» нам поможет.

– Хо... хорошо, – согласилась Людмила; она действительно почувствовала сильный голод. – А что за окном такое?

Этот вопрос Константин проигнорировал. Он молча развернулся и покинул комнату.

«Машка» посмотрела на Людмилу своими красными глазами и сказала:

– Прошу следовать за мной. Я провожу вас, хозяйка.

***

За дверью спальни действительно оказался очень длинный коридор, слабо освещенный тусклыми лампами. Стены были обиты темным бархатом, пол покрывал алый толстый ковер, в котором ноги утопали чуть ли не по щиколотку. Идти по нему было непривычно и неудобно, но Людмила держалась и старалась не отставать от «Машки», которая молча и величаво шла впереди.

У Людмилы была надежда разговорить Константина – за едой люди всегда склонны к ничего не значащей болтовне, из которой можно узнать многое. Но эта надежда рухнула сразу, как только «Машка» ввела её в огромный зал, в котором стояли множество бюстов каких-то людей, красивые расписные вазы – и очень длинный стол. Константин сидел на дальней короткой стороне, а для Людмилы был приготовлен стул у другой. Между ними было метров пятнадцать – и мило переговариваться на таком расстоянии было невозможно. Поэтому они просто ели.

Еды на столе было много и самой разнообразной. Людмилу поразила целая щука – она видела эту рыбу только на картинках, но сразу узнала её; «Машка» объяснила, что щука – не простая, а фаршированная, с шампиньонами, и отрезала небольшой кусочек на пробу. Оказалось вкусно.

Вскоре Людмила наелась так, что больше в неё ничего не лезло. Наверное, это было что-то нервное, связанное со всеми последними событиями сразу – средство самоуспокоения. Вот только никакого успокоения не было. Наоборот, ей настолько сильно захотелось получить ответы на свои вопросы, что когда она заметила, как Константин откладывает приборы и снимает с воротника белоснежную салфетку, она решительно встала и направилась к нему. «Машка» что-то сказала вослед, но Людмила проигнорировала её слова.

Когда она преодолела разделяющее их расстояние, Константин уже стоял. Он, конечно, заметил её приближение и не торопился уходить – наоборот, ждал с легкой заинтересованностью. И даже слова не сказал, когда Людмила подошла почти вплотную, предоставив ей право первой реплики.

– Константин, ответьте мне – зачем вы меня похитили?

– Потому что ты нам нужна, – повторился тот с легкой усмешкой.

– Это не ответ! – воскликнула Людмила. – Для чего я вам нужна? Что во мне такого, что вам нужно?!

Он немного помолчал.

– Этого я тебе не скажу.

– Почему?

– По кочану и по капусте, – грубо ответил Константин. – Ещё вопросы? Мне пора идти.

– Это... это грубо! – крикнула Людмила, в глазах которой начали набухать слезы.

– Возможно, – тот легко пожал плечами. – Спокойной ночи.

– Нет! Постойте!! Тогда... тогда скажите, что я увидела за окном?

На этот раз Константин колебался чуть дольше – и Людмила почти приняла решение, что если и на этот раз ей не ответят, то она кинется к этому самодовольному хлыщу и попробует выдрать ему глаза. Ну или оставить пару хороших царапин на холеных щеках.

– То, что там находится. Сами окна не открываются... это мера предосторожности. Но будет лучше, если вы воздержитесь от попыток выбраться через него. Люди изобретательны, вдруг получится именно у тебя? Так вот – не стоит. Съедят.

– Кто?

– Те, кто там обитает, – ответил Константин. – А вот теперь всё. До свидания. Спокойной ночи я вам желал.

Он резко развернулся и двинулся к дальней двери в зал. Людмила с некоторым запозданием вспомнила о своем желании, но её воинственность уже куда-то улетучилась.

Она тоже развернулась.

– Машка, проводи меня в спальню.

Они шли обратно по мягкому толстому ковру, Людмила мысленно снова и снова вспоминала, что ей сказал этот неприятный красавчик – и не могла понять, шутил он или нет. У самой двери в комнату она остановилась.

– Машка, я сама справлюсь, – решительно заявила она. – Только скажи – за окнами на самом деле могут сожрать? Или это такой способ запугать меня? – она подумала и добавила: – Как хозяйка, приказываю тебе отвечать правду.

– Такое мне может приказывать только хозяин, – Людмиле показалось, что в голосе «Машки» проскочили какие-то злорадные нотки. – Но я бы рекомендовала вам прислушаться к его словам.

Людмила от раздражения чуть не топнула ногой, но быстро взяла себя в руки.

– Хорошо... я учту, – сказала она. – Спокойной ночи, Машка.

– Спокойной ночи, хозяйка.

***

Оказавшись в комнате, Людмила с ненавистью посмотрела на зеркало, обошла его чуть стороной и начала раздеваться – у сундука, потому потому что это было единственное место, на которое можно было сложить всю одежду так, чтобы она не помялась. Хотя, наверное, у Константина есть на этот случай соответствующий жест, который позволяет обойтись без утюга. Во всяком случае, то, что ей выдали, было без складок от долгого лежания в сложенном виде. Возможно, что-то такое умеет и «Машка»... можно будет её завтра с утра спросить.

Она посетила туалетную комнату – там действительно оказался вполне современный унитаз, правда, без сливного бачка; Людмила видела такое в некоторых отелях, поэтому не удивилась. И был даже душ – чуть глубже, в огороженной высоким кирпичным бортиком нише. Но на водные процедуры её сил уже не хватало, и он решила отложить их до утра.

– Обижаешься?

Голос зеркала раздался неожиданно.

Людмила промолчала.

– Обижаешься, – констатировало зеркало. – Зря. Я же не соврал. Принцесса на самом деле была лучшей... много лет назад. А я с тех пор был... как бы это сказать... отрезан от источников информации.

– О, мы теперь знаем, что такое года, – ядовито отозвалась Людмила.

– Ну хватит уже... да, тут я не сдержался. Но ты сама подставилась. К тому же солнца тут действительно нет, как ты должна была заметить. Но я теперь знаю, что последний раз мне довелось вести беседу около семидесяти шести лет назад. Подозреваю, что тебя тогда даже в проекте не было. Так что прошу меня извинить. Сколько тебе, говоришь, лет?

Людмила поджала губы. Она всё ещё злилась, но её злость была какой-то размазанной сразу на всех – в первую очередь на Константина, а потом – на «Машку». На зеркало оставалось не так много, чтобы не отвечать ему, особенно после таких извинений.

– Двадцать пять... и я не говорила.

– Знаю, что не говорила, это такой прием. Психологический, – объяснило зеркало. – Ей тоже было двадцать пять... да, двадцать пять. Семьдесят шесть лет назад. И она тоже спрашивала, кто же самый красивый на свете. Я тогда одну француженку назвал... тогда она была самой милой. Жаль, недолго.

– Почему? – вырвалось у Людмилы.

– Что – почему?

– Почему недолго?

– Убили её. Война была, если ты забыла. Большая.

У Людмилы к горлу подкатил комок. Она мысленно прикинула – это были сороковые... да, до сорок пятого. И в самом деле – война.

– Но Константин говорил, что ты уже рассказывала про принцессу с Явы, – напомнила она.

– Это он спрашивал... лет десять назад. Я и отболтался этой принцессой. До неё он точно не дотянется.

– А зачем она ему могла понадобиться? – Людмила на всякий случай за спиной скрестила пальцы.

– Как зачем? Ему отца нужно женить, чтобы род силу не потерял, – объяснило зеркало. – Но не на всякой... да, не на всякой.

Сердце Людмилы рухнуло в самые пятки.

– И я тут поэтому? Чтобы... выйти замуж? – тихо спросила она.

– Да. Поэтому. А ты слишком много болтаешь, зеркало.